– Ты так и не выяснил, куда делся Крис Девис? – спросил я.
– Исчез с лица земли, – ответил Джек.
Или провалился сквозь землю. В прошлом Остина уже было одно мертвое тело. Он клялся, что не причастен к этому, но он привык давать зароки.
– Пошли кого-нибудь в школу Томми Олгрена, – сказал я. – Не жди, пока он выйдет из здания. Не хочу, чтобы он и на секунду оставался один.
– Уже сделано, – отрапортовал Джек.
Я уставился на него:
– Ты такой сообразительный?
– Скорее предусмотрительный. Я знал, что наши мысли совпадут.
– Необязательно, – сказал я. – Однако спасибо.
Он пожал плечами.
– Какую еще каверзу он может придумать? – спросил я Бекки час спустя. Я приютился на одном из неудобных стульев в ее узком кабинете, чувствуя себя пленником. Я говорил об Остине, но думал об Элиоте. Поэтому Бекки ответила по-своему.
– Он отвлечет тебя от основного, и ты не подготовишься к суду.
Она с жалостью посмотрела на меня, такой взгляд предназначается хорошему другу, который потерял разум.
– Ты когда-нибудь видела его в деле?
Она покачала головой в ответ.
– Он лучше всех, Бекки. Все, что я знаю о процессе обвинения, я узнал от него, но он-то знает куда больше.
– Но на этот раз он на стороне защиты. И его клиент виновен.
Я кивнул, но Бекки поняла, что это не имело значения.
– Он просто один из юристов. К тому же давно не практиковавший.
– О, пожалуйста, не дай ему себя провести вокруг пальца. Он прикинется овечкой, пока не наступит решающий момент.
– Куда ты? – спросила она.
– Подальше отсюда. И ты сделай то же самое. Уже ничего не изменишь.
– Отдохни хорошенько в выходные. Не думай о деле. – Она рассмеялась.
– Знаю, – сказал я, слегка касаясь ее руки. – Увидимся в понедельник.
– Марк, ты не хотел бы?..
– Нет, спасибо.
Я обнаружил следователя на кухне, он ел сандвич, ожидая, когда родители Томми придут домой и отпустят его. Я разрешил ему уйти, но заставил взять с собой и сандвич. Томми, казалось, был рад этому обстоятельству.
– Что мы будем делать? – спросил он.
– Давай пойдем на улицу, – ответил я. – У тебя есть футбольный мяч?
Томми покачал головой. Мы вышли во внутренний дворик. Был шестой час, конец октября, полная неопределенность и в отношении дня, и в отношении времени года. Сейчас могло быть летнее утро или зимний полдень. Солнце стояло слишком низко, чтобы греть по-прежнему. От него еще исходило тепло, но холод уже подбирался. Ветерок усиливал его.
– Ты давно видел Стива? – спросил я. Стив был мальчиком, о котором упоминал Томми, но только в прошедшем времени. Я понял, что они когда-то были друзьями.
Мой вопрос удивил его, как я и предполагал.
– Стива? Нет.
– Вы не видитесь в школе?
– Мы учимся в разных классах, – ответил Томми.
– Может, в следующем году?
Томми огляделся, как будто попал в незнакомое ему место. В нашем поле зрения оказались качели, но они предназначались для малышей.
– В следующем году я буду в средней школе.
Мы обсудили среднюю школу, преимущество того, что не надо будет все время сидеть в одном кабинете. Я намекал на возможности, которые открывались. Новые друзья в разных классах, новые знакомства. За пять минут можно поменять прошлое на будущее.
Томми прекрасно справлялся с ролью маленького хозяина дома. Во дворике он стал самим собой, каким я его знал, серьезным мальчиком, который мог говорить о предстоящих в его жизни переменах, как будто уже пережил их. Я поощрял такое поведение. В последнее время мы говорили о разном – о событиях, которые могут произойти в его жизни, не только о прошлом.
Мы не говорили о деле. Я пришел не для того, чтобы натаскивать его, просто хотел подбодрить, укрепить его доверие ко мне. Вот чего я хотел. На это я потратил недели.
Если Томми говорил правду, то он попал под двойной удар. Остин завлек его и бросил, в скором времени так же поступлю я. Я не собирался остаток жизни быть его наставником, другом. Как только суд закончится, он останется один.
Это известный прием: дать жертве понять, что у нее появился друг, покровитель, когда на самом деле потерпевший необходим на суде. Я хотел чувствовать себя виноватым перед Томми. Ему предстояло пережить еще одну трагедию, чтобы больше не было жертв.
На этот раз, после того что произошло с Кевином Поллардом, я нарочно избегал родителей Томми. Я не хотел на время заменить их в жизни мальчика. Я использовал все свои способности: играл с ним в крикет, прогуливался в парке, говорил о жизни, как будто пытался компенсировать за месяц годы, прошедшие без родительской любви, и так преуспел, что был поражен легкостью победы. Некого было замещать. Отец Томми отказался от своего авторитета давным-давно.
Я не испытывал ненависти к Джеймсу Олгрену. У меня не было к нему даже неприязни. Я прекрасно его понимал. Он был преуспевающим человеком, уже достигнувшим успеха и надеявшимся на большее. Мне не надо было напрягать фантазию, чтобы поставить себя на его место. Работа была для него важна, и он хорошо с ней справлялся. Она стоила усилий, стоила того, чтобы пренебречь воспитанием сына. Я понимал, как просто было Остину проникнуть в душу Томми. Я шел по тропинке, которую до меня проторил Остин.
Я не мог позволить Томми ускользнуть за три дня до решающего момента.
– В чем дело? – спросил я, когда мы вернулись в дом.
Томми пожал плечами.
– Нервничаешь? – спросил я.
Он покачал головой.
– Ты будешь нервничать, – сказал я, – когда войдешь в зал суда и увидишь, всех этих людей. Но тебе нужно только одно: смотреть на меня.
Он посмотрел.
– Что? – переспросил он.
– Именно так. Просто смотри на меня. Когда войдешь в зал, я встану. Не обращай внимания на всех остальных. Они никто. Ты их никогда не увидишь. Они тебя не знают и не вспомнят о тебе через два дня. Их присутствие не имеет значения. Просто смотри на меня. Ты пройдешь на свидетельское место, будешь говорить со мной, как всегда. Понимаешь?
– Да. – Он заплакал и повернулся ко мне спиной. – Но я не хочу быть там.
– Все будет хорошо, – торопливо сказал я. – Мы можем попробовать прямо сейчас, если хочешь. Ты всегда сидел на стуле, когда рассказывал. Ты будешь…
– Нет, нет. – Он замотал головой. – Я хочу сказать, что не буду давать показаний против Уолдо. Я не хочу причинять ему беспокойство.
"Сукин сын, – подумал я. – Он все-таки добрался до него". Но как? Мне показалось, что я вижу пресмыкающуюся физиономию Остина в комнате. От него нигде нельзя было укрыться.
– Когда ты говорил с ним? – мягко спросил я.
– Я не разговаривал с ним! – закричал Томми, как будто я обвинял его в чем-то. – Я думал о нем. Он не делал мне ничего плохого. Не только он был виноват в том, что произошло. Я не хочу причинять ему боль.
Дженет Маклэрен предупредила меня о такой реакции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104