В свои десять лет он был на переходе от детства к юношеству. Его воспоминания об Остине относились к двух, трех– или даже четырехлетней давности. Томми уже не был тем малышом, с которым это произошло.
Выхода у меня не было. Я начал заниматься с ним на следующий день после того, как Полларды заявили, что Кевин не будет давать показания. Я не собирался повторить свою ошибку – не дам родителям встать между нами. Я сближусь с Томми, решил я, и он сделает то, о чем я попрошу, независимо от того, что скажут его родители.
Остин попытается и до него добраться, но ему придется действовать тайно и осторожно, я же играл в открытую.
Остин не выиграет дело. Ему просто требовалось отложить суд. Мне надо было провести обвинение перед выборами, у меня на это оставался месяц. Если я проиграю и на мое место придет Лео Мендоза, Остина никогда не осудят. Лео уже явно дал это понять. Остину требовалось просто ставить мне палки в колеса до тех пор, пока меня не уберут со сцены. Он ловко проделал это с Кевином. Я решил, что с Томми у него не получится.
– Хочешь немного поиграть? – спросил я.
Я припарковал машину у крикетного поля. Томми двигался в некотором отдалении от меня. Я уже понял, что Томми не был прирожденным спортсменом, из него не сделаешь бомбардира высшей лиги, но мне хотелось просто быть с ним вместе, проводить время вдвоем.
Томми засунул руки в карманы, пока я оценивающе выбирал биты, потом взял одну и несколько раз замахнулся. Томми был невысоким для своих лет и худощавым. Его руки были тоньше, чем бита, которую я держал в руках. Он прекрасно смотрелся в одежде, как маленькая фотомодель, и был очень аккуратный, не как другие дети. Он выглядел равнодушным и опытным, но стоило ему заняться чем-то физическим, как проявлялась его неуклюжесть. Я знаю, что значит играть хладнокровно.
– Я всегда был долговязым, – сказал я, выбирая удобную биту для Томми. Он облокотился на нее, как на трость. – Но очень неловким, – продолжал я. Мои руки и ноги были слишком длинными для меня, понимаешь, они были так далеко от тела, что иногда я не знал, где они находятся.
Я показал, как это было, вытянув руки и повертев ими. Томми засмеялся. Он выглядел спокойным, словно Регги Джексон с битой в руках.
– Так вот, через какое-то время я распрощался со спортом. Что в этом хорошего, когда все от тебя ждут одних достижений, а ты еле поспеваешь за мячом и бросаешь его, словно девчонка. Поэтому я отступил. Я делал вид, что я слишком хорош для всего этого, что будет нечестно, если я начну играть. Понимаешь? И все бы хорошо, только я на самом деле хотел играть. Иногда мы с отцом бросали мяч в корзину, и у меня получалось, потому что он никогда не смеялся надо мной. Он даже немного научил меня играть, вознаграждал за старание.
– Чем, например? – спросил Томми. Он несколько раз махнул битой, она двигалась по траектории от головы до колена.
– Обычными вещами, – ответил я.
Я поменял доллары на жетоны, и мы направились к пустому полю. Там играли дети, видимо, команда, но они двигались быстро, а я выбрал темп помедленнее – для Томми и себя. Нас никто не мог слышать.
– Например, уделял мне внимание. Понимаешь, я бросал мяч в ворота и бежал вперед, пытаясь догнать собственную подачу. Отец сказал, что я должен заняться чем-то одним. Не всегда можно воплотить в жизнь фантазии, понимаешь?
– Да, – ответил Томми. Он подошел к площадке. Я отрегулировал его биту.
– Бей прямо, – велел я, словно напоминая ему наш неудавшийся разговор.
Он сделал один пробный взмах, и я бросил жетон в машину. В пятидесяти футах впереди нас металлическая рука дотянулась до коробки с перемешанными шарами, выбрала один и бросила его в нашу сторону. Томми ударил, но промахнулся.
– Тебе кажется, что шар приближается быстро, но это не так, – сказал я. – Не отрывай от него глаз. Ты сможешь точно определить, куда он попадет. Не думай об ударе, он придется туда, куда ты смотришь.
Выкатился следующий шар, большой и неповоротливый, он даже подскакивал, надвигаясь на Томми. Тот просто наблюдал за ним.
– Хороший глазомер, – похвалил я.
– Потом, на первом курсе университета, тренер по баскетболу заметил меня, – продолжал я. – Трудно было пройти мимо меня, я был почти шести футов росту. Я не слишком вырос после того, как попал в высшую школу, но на первом курсе был действительно видным парнем. Меня можно было видеть с другого конца коридора.
Следующий бросок машины был идеальным, как раз на уровне плеча Томми. Он ударил по мячу, не слишком точно, чуть ниже, так что шар подпрыгнул, издав хлопок, но дуга в ограниченном пространстве получилась красивая.
– Молодец, – похвалил я.
Томми присел и поднял биту. Я отодвинул ее немного в сторону. Металлическая рука дрогнула и снова принялась за работу.
– Значит, тренер заметил вас, – напомнил Томми.
– Внимание, – крикнул я. Шар летел на уровне пояса, но Томми слишком пригнулся, чтобы попасть по нему. Он махнул битой так низко, что заработал бы штрафное очко, если бы играл по-настоящему.
– Немного опоздал, – сказал я. – Видишь, я отклонил биту чуть назад, чтобы удар был сильнее, но при этом нельзя медлить. Жди следующего броска. Он кивнул.
– Да, так вот, этот верзила, тренер по баскетболу, увидел меня в коридоре и заставил играть в команде.
Я имею в виду, что у меня даже не было выбора, он звонил моим родителям, поджидал меня в коридоре после занятий, чтобы увести на тренировку. Мне не пришлось ничего решать. Это было прекрасно.
Томми кивнул, понимая, как это здорово, когда тебя заставляют делать то, о чем ты втайне мечтаешь. Вылетел еще один шар, и он с силой отбил его. Шаг врезался в сетку позади нас.
– На этот раз ты закрыл глаза, – сказал я. – Самое главное – смотреть на шар. Запомни это.
– И еще держать биту как надо, быстро бить и отклоняться назад вместо того, чтобы нагибаться вперед, – ворчливо повторил Томми.
– Молодец. Это самое трудное в спорте. Хочешь, пойдем играть куда-нибудь в другое место?
– Можно, я еще попробую?
Я бросил жетон в машину.
Следующий бросок был на уровне его головы. Я бросился к нему на помощь, но Томми успел увернуться.
– Даже биту уронил, – выдохнул я, поднимая ее. – Ты хорошо видишь, Томми.
Он, возможно, не слышал меня. Он скрипел зубами, будто автомат был живым соперником, который только что пытался проломить ему башку.
– Раскрой глаза, – пробормотал я.
Томми легко отразил следующий шар. Он отскочил от его биты и пролетел по той же траектории, что и прежде, затем упал в металлическую коробку с шарами.
– Это будет ему уроком, – сказал я.
Когда автомат вернул мне деньги, Томми повернулся ко мне и сказал:
– И под конец года вы стали настоящим асом, правда?
– Нет, Томми. Я не был звездой команды. Но я научился играть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Выхода у меня не было. Я начал заниматься с ним на следующий день после того, как Полларды заявили, что Кевин не будет давать показания. Я не собирался повторить свою ошибку – не дам родителям встать между нами. Я сближусь с Томми, решил я, и он сделает то, о чем я попрошу, независимо от того, что скажут его родители.
Остин попытается и до него добраться, но ему придется действовать тайно и осторожно, я же играл в открытую.
Остин не выиграет дело. Ему просто требовалось отложить суд. Мне надо было провести обвинение перед выборами, у меня на это оставался месяц. Если я проиграю и на мое место придет Лео Мендоза, Остина никогда не осудят. Лео уже явно дал это понять. Остину требовалось просто ставить мне палки в колеса до тех пор, пока меня не уберут со сцены. Он ловко проделал это с Кевином. Я решил, что с Томми у него не получится.
– Хочешь немного поиграть? – спросил я.
Я припарковал машину у крикетного поля. Томми двигался в некотором отдалении от меня. Я уже понял, что Томми не был прирожденным спортсменом, из него не сделаешь бомбардира высшей лиги, но мне хотелось просто быть с ним вместе, проводить время вдвоем.
Томми засунул руки в карманы, пока я оценивающе выбирал биты, потом взял одну и несколько раз замахнулся. Томми был невысоким для своих лет и худощавым. Его руки были тоньше, чем бита, которую я держал в руках. Он прекрасно смотрелся в одежде, как маленькая фотомодель, и был очень аккуратный, не как другие дети. Он выглядел равнодушным и опытным, но стоило ему заняться чем-то физическим, как проявлялась его неуклюжесть. Я знаю, что значит играть хладнокровно.
– Я всегда был долговязым, – сказал я, выбирая удобную биту для Томми. Он облокотился на нее, как на трость. – Но очень неловким, – продолжал я. Мои руки и ноги были слишком длинными для меня, понимаешь, они были так далеко от тела, что иногда я не знал, где они находятся.
Я показал, как это было, вытянув руки и повертев ими. Томми засмеялся. Он выглядел спокойным, словно Регги Джексон с битой в руках.
– Так вот, через какое-то время я распрощался со спортом. Что в этом хорошего, когда все от тебя ждут одних достижений, а ты еле поспеваешь за мячом и бросаешь его, словно девчонка. Поэтому я отступил. Я делал вид, что я слишком хорош для всего этого, что будет нечестно, если я начну играть. Понимаешь? И все бы хорошо, только я на самом деле хотел играть. Иногда мы с отцом бросали мяч в корзину, и у меня получалось, потому что он никогда не смеялся надо мной. Он даже немного научил меня играть, вознаграждал за старание.
– Чем, например? – спросил Томми. Он несколько раз махнул битой, она двигалась по траектории от головы до колена.
– Обычными вещами, – ответил я.
Я поменял доллары на жетоны, и мы направились к пустому полю. Там играли дети, видимо, команда, но они двигались быстро, а я выбрал темп помедленнее – для Томми и себя. Нас никто не мог слышать.
– Например, уделял мне внимание. Понимаешь, я бросал мяч в ворота и бежал вперед, пытаясь догнать собственную подачу. Отец сказал, что я должен заняться чем-то одним. Не всегда можно воплотить в жизнь фантазии, понимаешь?
– Да, – ответил Томми. Он подошел к площадке. Я отрегулировал его биту.
– Бей прямо, – велел я, словно напоминая ему наш неудавшийся разговор.
Он сделал один пробный взмах, и я бросил жетон в машину. В пятидесяти футах впереди нас металлическая рука дотянулась до коробки с перемешанными шарами, выбрала один и бросила его в нашу сторону. Томми ударил, но промахнулся.
– Тебе кажется, что шар приближается быстро, но это не так, – сказал я. – Не отрывай от него глаз. Ты сможешь точно определить, куда он попадет. Не думай об ударе, он придется туда, куда ты смотришь.
Выкатился следующий шар, большой и неповоротливый, он даже подскакивал, надвигаясь на Томми. Тот просто наблюдал за ним.
– Хороший глазомер, – похвалил я.
– Потом, на первом курсе университета, тренер по баскетболу заметил меня, – продолжал я. – Трудно было пройти мимо меня, я был почти шести футов росту. Я не слишком вырос после того, как попал в высшую школу, но на первом курсе был действительно видным парнем. Меня можно было видеть с другого конца коридора.
Следующий бросок машины был идеальным, как раз на уровне плеча Томми. Он ударил по мячу, не слишком точно, чуть ниже, так что шар подпрыгнул, издав хлопок, но дуга в ограниченном пространстве получилась красивая.
– Молодец, – похвалил я.
Томми присел и поднял биту. Я отодвинул ее немного в сторону. Металлическая рука дрогнула и снова принялась за работу.
– Значит, тренер заметил вас, – напомнил Томми.
– Внимание, – крикнул я. Шар летел на уровне пояса, но Томми слишком пригнулся, чтобы попасть по нему. Он махнул битой так низко, что заработал бы штрафное очко, если бы играл по-настоящему.
– Немного опоздал, – сказал я. – Видишь, я отклонил биту чуть назад, чтобы удар был сильнее, но при этом нельзя медлить. Жди следующего броска. Он кивнул.
– Да, так вот, этот верзила, тренер по баскетболу, увидел меня в коридоре и заставил играть в команде.
Я имею в виду, что у меня даже не было выбора, он звонил моим родителям, поджидал меня в коридоре после занятий, чтобы увести на тренировку. Мне не пришлось ничего решать. Это было прекрасно.
Томми кивнул, понимая, как это здорово, когда тебя заставляют делать то, о чем ты втайне мечтаешь. Вылетел еще один шар, и он с силой отбил его. Шаг врезался в сетку позади нас.
– На этот раз ты закрыл глаза, – сказал я. – Самое главное – смотреть на шар. Запомни это.
– И еще держать биту как надо, быстро бить и отклоняться назад вместо того, чтобы нагибаться вперед, – ворчливо повторил Томми.
– Молодец. Это самое трудное в спорте. Хочешь, пойдем играть куда-нибудь в другое место?
– Можно, я еще попробую?
Я бросил жетон в машину.
Следующий бросок был на уровне его головы. Я бросился к нему на помощь, но Томми успел увернуться.
– Даже биту уронил, – выдохнул я, поднимая ее. – Ты хорошо видишь, Томми.
Он, возможно, не слышал меня. Он скрипел зубами, будто автомат был живым соперником, который только что пытался проломить ему башку.
– Раскрой глаза, – пробормотал я.
Томми легко отразил следующий шар. Он отскочил от его биты и пролетел по той же траектории, что и прежде, затем упал в металлическую коробку с шарами.
– Это будет ему уроком, – сказал я.
Когда автомат вернул мне деньги, Томми повернулся ко мне и сказал:
– И под конец года вы стали настоящим асом, правда?
– Нет, Томми. Я не был звездой команды. Но я научился играть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104