Итак, Платон позвонил Сергею и за несколько минут уговорил его сопровождать итальянца.
— Всего два дня, — сказал Платон. — Сегодня и когда он вернется с завода.
В шесть вечера, как было сказано, Сергей приехал в «Инфокар», но ни иностранца, ни Платона не застал. Из знакомых удалось обнаружить только Марка Цейтлина, который лениво переговаривался с кем-то по телефону, одновременно изучая старый и пожелтевший от времени номер «Известий».
— Они были утром, — сообщил Марк, закончив телефонный разговор. — Потом уехали, и с концами. Тошка даже не звонил.
— И что мне теперь делать? — спросил Терьян. — Может, они вовсе не приедут?
Марк пожал плечами.
— Ты что, Платона не знаешь? Все может быть. Садись, сыграем партию.
— А ты здесь что делаешь? — спросил Терьян, расставляя фигуры. — Почему домой не едешь?
Марк подвинул вперед королевскую пешку и внушительно произнес:
— Обдумываю одну штуку. Понимаешь, фирму создали, а чем заниматься — ни одна живая душа не представляет. Все идеи о том, как бы чего купить, а потом продать. Я считаю, это не для нас. Например, я всю жизнь занимался математикой.
И если уж говорить о бизнесе, так только об интеллектуальном. Над этим и бьюсь.
— Ну и как, получается? — поинтересовался Терьян.
Марк кивнул.
— Есть одна идея. Если склеится, то все остальное можно будет просто забыть.
— Расскажи, — попросил Терьян, отдавая слона.
По готовности, с которой Цейтлин стал излагать свою концепцию интеллектуального бизнеса, Сергей понял, что со слушателями и единомышленниками дело у Марка обстоит не так чтобы очень. Да и сама идея не вызвала у Сергея особого энтузиазма. Состояла она в том, чтобы одну из старых разработок Марка — по экспертной оценке проектов — реализовать в виде компьютерной программы, а затем выпустить что-то вроде закона, в соответствии с которым каждое юридическое лицо, претендующее на бюджетные деньги, должно либо купить эту программу у Марка, либо заплатить за право ею воспользоваться, но решать вопрос о бюджетном финансировании того или иного предприятия, организации или института государство будет только при наличии положительного заключения цейтлинской программы.
— А что Платон говорит? — спросил Терьян, размышляя над тем, стоит ли признавать проигрыш уже сейчас или имеет смысл предпринять еще что-нибудь на ферзевом фланге.
— Платон ничего не говорит, — сообщил Марк, тыча сигаретой в пепельницу. — Он уже вообще говорить не в состоянии. Ларри его полностью оседлал, все носятся со своими прожектами. То компьютеры на Завод собираются продавать, то какие-то «фиаты» закупают. Сейчас вот нагрузили Мусу, решили станцию техобслуживания строить. Денег нет. Да, еще дворец собираются возводить где-то на набережной Яузы. Каждый день трепотня идет до трех ночи. Только вот о серьезных делах поговорить нет времени.
— А ты разве во всем этом не участвуешь? — Сергей аккуратно положил своего короля на бок.
— Ты рехнулся? Здесь же вообще никто понятия не имеет, как с документами работать. Они их ни читать, ни писать не умеют. Конечно, вся нагрузка на меня.
Вот, например, история с дворцом, или с бизнес-центром, как Муса его называет.
Они в это дело ввязались, а сколько дворец стоит и как правильно все отладить, даже не подумали. Если этот проект начинать, то уже вчера надо было столбить место, ставить забор, начинать что-то делать. Элементарный офис поставить — и полдела уже сделано. Я, между прочим, эту проблему за два дня решил.
Увидев вопросительно поднятые брови Терьяна, Марк с энтузиазмом продолжил:
— Все элементарно. Никаких законов, чтобы взять землю под офис в аренду, на сегодняшний день нет. Нет и все! А просто придти и начать что-то делать тоже нельзя. Милиция выгонит. Идея у меня такая. Я нашел под Серпуховым старый пароход — знаешь, поплавок, который под ресторанчики используется. И договорился о его покупке. Деньги смешные. Перегоняем его на Яузу, ставим на прикол, подключаем воду, свет, телефон — и все дела. Офис готов, водное пространство никого не волнует — это не земля. И место забито. Потом уже можно решать остальные вопросы. Ну как?
Терьян не успел ответить, потому что дверь распахнулась, и на пороге возникли Платон, Ларри и Томмазо Леонарди.
— Сережка, ты здесь, — обрадовался Платон. — Спасибо, что приехал. Ты на машине? Давай быстренько, забирай пассажиров — и в Домодедово. А то самолет улетит.
Сергей загрузил Ларри на заднее сиденье, посадил Томмазо рядом с собой, чтобы удобнее было общаться, и погнал машину в аэропорт.
Итальянец оказался разговорчивым и искушенным в политике. Всю дорогу он, смешно коверкая английские слова, рассказывал о том, какой восторг у него лично и вообще в Италии вызывают перемены, происходящие в СССР по инициативе Горбачева.
— Oh, all this is really wonderful! — восклицал он. — Absolutely! So many changes! I visited Moscow many times — ten, twenty, during Mister Brezhnev rule. At that time we were absolutely sure that this country would never be changed. Now Mister Gorbachev, he did so many wonderful things — all this freedom, glasnost, these cooperatives, joint ventures. I am quite sure that at no time at all this country would experience a tremendous economic growth. And you also are becoming very open! You do not shy foreigners any more! I discussed with Mister Platon and Mister Larry many, many issues. I must tell that Mister Platon has excellent business capabilities. He has real drive for business. Is it really true that he is doctor of sciences?
— Yes, he is, — отвечал Сергей, следя за дорогой и объезжая ямы в асфальте и канализационные люки. — When do you expect to be back?
— In three days,1 — и Леонарди снова переключился на воспевание политики перестройки и предсказание неминуемого роста благосостояния СССР в исторически ничтожный период времени.
— О чем он трепался? — спросил Ларри, когда вылезал из машины.
— Рассказывал, как любит Горбачева и как у нас все будет хорошо. Кто мне сообщит, когда он обратно прилетит?
— Я тебе позвоню. Ну, пока.
В воскресенье вечером Ларри позвонил Терьяну и продиктовал ему номер рейса, которым Томмазо должен был прилететь в понедельник утром.
— Знаешь что, — сказал Ларри, — ты его встретишь в аэропорту, отвезешь в офис, а вечером у него самолет на Цюрих. Сможешь забросить в Шереметьево? — Получив положительный ответ, Ларри повесил трубку.
В аэропорт Сергей ехал к девяти утра. Осенние заморозки еще не начались, но в воздухе уже чувствовался нелетний холод. Желтое солнце пробивалось сквозь клочья тумана, опустившегося на столицу два дня назад.
За несколько километров до аэропорта Сергей заметил, что происходит что-то необычное. Чем ближе он подъезжал к Домодедово, тем больше становилось припаркованных машин, у которых кучками стояли и размахивали руками возбужденные люди. Возле поста ГАИ торчали два автобуса с милицией и пожарная машина, чуть дальше — три машины «скорой помощи». Перед самым въездом в аэропорт Сергей увидел регулировщика, машущего ему жезлом, а сразу за ним — перекрывающую въезд баррикаду из поваленных деревьев, металлических конструкций и бетонных блоков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
— Всего два дня, — сказал Платон. — Сегодня и когда он вернется с завода.
В шесть вечера, как было сказано, Сергей приехал в «Инфокар», но ни иностранца, ни Платона не застал. Из знакомых удалось обнаружить только Марка Цейтлина, который лениво переговаривался с кем-то по телефону, одновременно изучая старый и пожелтевший от времени номер «Известий».
— Они были утром, — сообщил Марк, закончив телефонный разговор. — Потом уехали, и с концами. Тошка даже не звонил.
— И что мне теперь делать? — спросил Терьян. — Может, они вовсе не приедут?
Марк пожал плечами.
— Ты что, Платона не знаешь? Все может быть. Садись, сыграем партию.
— А ты здесь что делаешь? — спросил Терьян, расставляя фигуры. — Почему домой не едешь?
Марк подвинул вперед королевскую пешку и внушительно произнес:
— Обдумываю одну штуку. Понимаешь, фирму создали, а чем заниматься — ни одна живая душа не представляет. Все идеи о том, как бы чего купить, а потом продать. Я считаю, это не для нас. Например, я всю жизнь занимался математикой.
И если уж говорить о бизнесе, так только об интеллектуальном. Над этим и бьюсь.
— Ну и как, получается? — поинтересовался Терьян.
Марк кивнул.
— Есть одна идея. Если склеится, то все остальное можно будет просто забыть.
— Расскажи, — попросил Терьян, отдавая слона.
По готовности, с которой Цейтлин стал излагать свою концепцию интеллектуального бизнеса, Сергей понял, что со слушателями и единомышленниками дело у Марка обстоит не так чтобы очень. Да и сама идея не вызвала у Сергея особого энтузиазма. Состояла она в том, чтобы одну из старых разработок Марка — по экспертной оценке проектов — реализовать в виде компьютерной программы, а затем выпустить что-то вроде закона, в соответствии с которым каждое юридическое лицо, претендующее на бюджетные деньги, должно либо купить эту программу у Марка, либо заплатить за право ею воспользоваться, но решать вопрос о бюджетном финансировании того или иного предприятия, организации или института государство будет только при наличии положительного заключения цейтлинской программы.
— А что Платон говорит? — спросил Терьян, размышляя над тем, стоит ли признавать проигрыш уже сейчас или имеет смысл предпринять еще что-нибудь на ферзевом фланге.
— Платон ничего не говорит, — сообщил Марк, тыча сигаретой в пепельницу. — Он уже вообще говорить не в состоянии. Ларри его полностью оседлал, все носятся со своими прожектами. То компьютеры на Завод собираются продавать, то какие-то «фиаты» закупают. Сейчас вот нагрузили Мусу, решили станцию техобслуживания строить. Денег нет. Да, еще дворец собираются возводить где-то на набережной Яузы. Каждый день трепотня идет до трех ночи. Только вот о серьезных делах поговорить нет времени.
— А ты разве во всем этом не участвуешь? — Сергей аккуратно положил своего короля на бок.
— Ты рехнулся? Здесь же вообще никто понятия не имеет, как с документами работать. Они их ни читать, ни писать не умеют. Конечно, вся нагрузка на меня.
Вот, например, история с дворцом, или с бизнес-центром, как Муса его называет.
Они в это дело ввязались, а сколько дворец стоит и как правильно все отладить, даже не подумали. Если этот проект начинать, то уже вчера надо было столбить место, ставить забор, начинать что-то делать. Элементарный офис поставить — и полдела уже сделано. Я, между прочим, эту проблему за два дня решил.
Увидев вопросительно поднятые брови Терьяна, Марк с энтузиазмом продолжил:
— Все элементарно. Никаких законов, чтобы взять землю под офис в аренду, на сегодняшний день нет. Нет и все! А просто придти и начать что-то делать тоже нельзя. Милиция выгонит. Идея у меня такая. Я нашел под Серпуховым старый пароход — знаешь, поплавок, который под ресторанчики используется. И договорился о его покупке. Деньги смешные. Перегоняем его на Яузу, ставим на прикол, подключаем воду, свет, телефон — и все дела. Офис готов, водное пространство никого не волнует — это не земля. И место забито. Потом уже можно решать остальные вопросы. Ну как?
Терьян не успел ответить, потому что дверь распахнулась, и на пороге возникли Платон, Ларри и Томмазо Леонарди.
— Сережка, ты здесь, — обрадовался Платон. — Спасибо, что приехал. Ты на машине? Давай быстренько, забирай пассажиров — и в Домодедово. А то самолет улетит.
Сергей загрузил Ларри на заднее сиденье, посадил Томмазо рядом с собой, чтобы удобнее было общаться, и погнал машину в аэропорт.
Итальянец оказался разговорчивым и искушенным в политике. Всю дорогу он, смешно коверкая английские слова, рассказывал о том, какой восторг у него лично и вообще в Италии вызывают перемены, происходящие в СССР по инициативе Горбачева.
— Oh, all this is really wonderful! — восклицал он. — Absolutely! So many changes! I visited Moscow many times — ten, twenty, during Mister Brezhnev rule. At that time we were absolutely sure that this country would never be changed. Now Mister Gorbachev, he did so many wonderful things — all this freedom, glasnost, these cooperatives, joint ventures. I am quite sure that at no time at all this country would experience a tremendous economic growth. And you also are becoming very open! You do not shy foreigners any more! I discussed with Mister Platon and Mister Larry many, many issues. I must tell that Mister Platon has excellent business capabilities. He has real drive for business. Is it really true that he is doctor of sciences?
— Yes, he is, — отвечал Сергей, следя за дорогой и объезжая ямы в асфальте и канализационные люки. — When do you expect to be back?
— In three days,1 — и Леонарди снова переключился на воспевание политики перестройки и предсказание неминуемого роста благосостояния СССР в исторически ничтожный период времени.
— О чем он трепался? — спросил Ларри, когда вылезал из машины.
— Рассказывал, как любит Горбачева и как у нас все будет хорошо. Кто мне сообщит, когда он обратно прилетит?
— Я тебе позвоню. Ну, пока.
В воскресенье вечером Ларри позвонил Терьяну и продиктовал ему номер рейса, которым Томмазо должен был прилететь в понедельник утром.
— Знаешь что, — сказал Ларри, — ты его встретишь в аэропорту, отвезешь в офис, а вечером у него самолет на Цюрих. Сможешь забросить в Шереметьево? — Получив положительный ответ, Ларри повесил трубку.
В аэропорт Сергей ехал к девяти утра. Осенние заморозки еще не начались, но в воздухе уже чувствовался нелетний холод. Желтое солнце пробивалось сквозь клочья тумана, опустившегося на столицу два дня назад.
За несколько километров до аэропорта Сергей заметил, что происходит что-то необычное. Чем ближе он подъезжал к Домодедово, тем больше становилось припаркованных машин, у которых кучками стояли и размахивали руками возбужденные люди. Возле поста ГАИ торчали два автобуса с милицией и пожарная машина, чуть дальше — три машины «скорой помощи». Перед самым въездом в аэропорт Сергей увидел регулировщика, машущего ему жезлом, а сразу за ним — перекрывающую въезд баррикаду из поваленных деревьев, металлических конструкций и бетонных блоков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211