«И вправду, Коль, чего я туда деньги понесу? Ежели за ваучер тоже акцию дадут».
К целевой установке, определенной в семьдесят миллионов долларов, не удалось приблизиться даже наполовину. Компьютеры «мозгового центра», отслеживая динамику продаж, оптимистично предсказывали дальнейший рост. Но предупреждали при этом, что поступление наличных вот-вот сойдет на нет.
А это не просто ставило под удар всю затею. Дело обстояло намного серьезнее. Если ты собрал с народа деньги и задачу решил, и пусть не ту, которую декларировал, но все-таки решил, — и собранные деньги, начав работать, станут приносить вкладчикам хоть что-то, — это одна история. А вот если деньги собрал, а задачу не решил, то получается совсем другой коленкор. Тридцать миллионов долларов — это три миллиона вкладчиков. А ну как они в один прекрасный день придут и спросят — где бабки? Выпиской с банковского счета никого не успокоишь.
Три миллиона вкладчиков, как говаривал тот же очкастый умник, это много.
Это, прямо скажем, до хера.
И тогда Платон, все взвесив и скрестив на обеих руках пальцы, дал команду: начинаем крутить деньги. На все про все — два месяца. К августу семьдесят лимонов должны лежать на столе. И чтобы ни копейки не пропало. Деньги, имейте в виду, не наши!
Марк возликовал. Пусть не удалось контролировать Виктора. Пусть Ларри не подпускает его к машинам на пушечный выстрел. Зато здесь наконец-то настоящее дело. Что значит крутить деньги? Это значит — выстраивать схемы. А уж что умеем, то умеем.
Возглавляемое Марком подразделение перешло на круглосуточный режим работы.
Два человека непрерывно звонили по телефонам, выясняя эффективность краткосрочных инвестиций. Специально нанятые девочки вгоняли добытую информацию в компьютеры. Зеленый от недосыпа Марк, бешено тараща слипающиеся глаза, орал на инфокаровских программистов, поносил их за непонятливость и грозился поотрывать всем гениталии.
Тем временем Ларри без шума изъял из кассы СНК десять миллионов, мгновенно превратил их в машины, сбросил Пете Кирсанову сто тысяч на рекламную кампанию и через три недели положил на место уже тринадцать миллионов. Плюс миллион «Инфокару».
— Еще можешь? — спросил Платон.
— Сейчас не могу, — признался Ларри. — Это штука разовая. Просто повезло.
Муса провел удачную операцию с недвижимостью. Найдя покупателя на особняк, ранее приобретенный «Инфокаром», он посоветовался с Платоном, продал особняк Союзу народного капитализма за ту же сумму, за которую брал сам, плюс четыре процента, а уже СНК получил с клиента то, о чем договаривались.
Еще двести тысяч. Но этого мало. Мало! Давайте, ребята, ройте землю.
Вексель
Виктор держался от всей этой суматохи в стороне. За последние полгода он успел серьезно подумать о своей роли и своем месте в «Инфокаре». И вообще — о месте в жизни. Как ни крути, а начальник из него никак не получался. Не потому, что он не мог бросить тяжелый взгляд на подчиненного из-под насупленных бровей, подобно Мусе, завопить дурным голосом, как Марк, или, под стать Ларри, озабоченно сказать «Это плохо», но сказать так, что у услышавшего подгибались ноги. Не это было главное, да и научиться таким приемам особого труда не составляло. Коммерческая жилка у Виктора была — ведь вел он свою деятельность по спорттоварам, и вел довольно успешно. Ему хватало и силы характера, и упрямства, и умения придумывать и планировать. В конце концов, это же Сысоев напечатал и привез те самые ценные бумаги, за которыми до сих пор стоят многочасовые очереди. И это Сысоев выстроил всю схему по ввозу и продаже иномарок, вытащив инфокаровские деньги из безнадежной дыры, в которую их запихнуло рехнувшееся от бюджетных проблем правительство.
Но, наверное, что-то было не так во всей предыдущей сысоевской жизни, и это что-то не позволяло ему сделать следующий шаг. Виктор мог выиграть сражение, однако стратегического гения, который превратил бы череду мелких выигрышей в сокрушительную военную победу, ему недоставало. И в этом было главное отличие Сысоева от Мусы, Ларри и, конечно, Платона.
Виктор воочию наблюдал великий закон естественного отбора — как в однородной густой массе хаотично блуждающих букашек незаметно возникают центры взаимного притяжения и отталкивания, как они растут, набирают силу, кого-то вовлекают в поле своего влияния, а оставшаяся мелюзга продолжает трепыхаться, совершая перемещения, все более и более подчиняемые чужой воле. Как ни унизительно было Виктору представлять себя в роли такой букашки, он чем дальше, тем отчетливее понимал, что это чистая правда.
А еще тяжелее было осознавать, что его друзья, вместе с которыми он рос и работал, создавал «Инфокар» и учился зарабатывать деньги, понимают все это не хуже его. И что никогда — никогда! — ему не утратить столь тяготящий его теперь статус заместителя генерального директора, положение небожителя и отца-основателя, перед которым тянется в струнку охрана и который никому не подотчетен в своих действиях: захотел — пришел, захотел — ушел, захотел — уехал куда-нибудь на Мальту и ни у кого не спрашивал разрешения. Потому что это «Инфокар», и вокруг его друзья. Они никогда не позволят себе обидеть его, ущемить интересы, поставить хотя бы на ступеньку ниже по иерархической лестнице. Они просто не возьмут его с собой в разведку, ибо существовавшего когда-то равенства более нет и никогда уже не будет.
Да, Виктор может уйти сам, чтобы не испытывать более этого жуткого ощущения собственной неполноценности. Только бы вокруг были не свои, а чужие, те, кто не знал его как всеобщего любимца, кумира институтских девочек, одного из лучших специалистов по вычислительной технике, доктора наук… Тогда было бы намного легче. Ему поручили бы дело, он исполнил бы его с блеском, потом поручили бы другое. Конечно, сорок пять лет — не самый подходящий возраст для перехода из одной коммерческой структуры в другую Но и не самый безнадежный.
Потом будет тяжелее. Если сделать это сейчас, то Виктор наверняка избавится от позорного ощущения, не дающего ему спать, — ощущения, что он занимает не свое место и что терпят его только из жалости и по старой дружбе.
Сысоев теперь часто погружался в печальные раздумья и, пребывая в офисе, подолгу гулял по коридору, гоняя по кругу одни и те же мысли. В коридор он выходил еще и с той целью, чтобы пореже встречаться взглядом с Полой — гоня тоску, Виктор успел-таки переспать с ней несколько раз, а потом утратил интерес. В коридоре он и встретил как-то раз Петю Кирсанова, который шел навстречу Сысоеву, уткнувшись в какую-то бумажку.
— О! — обрадовался Петя, подняв глаза на Виктора. — Здорово как! Скажи, Вить, ты ведь у нас самый главный аналитик, так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
К целевой установке, определенной в семьдесят миллионов долларов, не удалось приблизиться даже наполовину. Компьютеры «мозгового центра», отслеживая динамику продаж, оптимистично предсказывали дальнейший рост. Но предупреждали при этом, что поступление наличных вот-вот сойдет на нет.
А это не просто ставило под удар всю затею. Дело обстояло намного серьезнее. Если ты собрал с народа деньги и задачу решил, и пусть не ту, которую декларировал, но все-таки решил, — и собранные деньги, начав работать, станут приносить вкладчикам хоть что-то, — это одна история. А вот если деньги собрал, а задачу не решил, то получается совсем другой коленкор. Тридцать миллионов долларов — это три миллиона вкладчиков. А ну как они в один прекрасный день придут и спросят — где бабки? Выпиской с банковского счета никого не успокоишь.
Три миллиона вкладчиков, как говаривал тот же очкастый умник, это много.
Это, прямо скажем, до хера.
И тогда Платон, все взвесив и скрестив на обеих руках пальцы, дал команду: начинаем крутить деньги. На все про все — два месяца. К августу семьдесят лимонов должны лежать на столе. И чтобы ни копейки не пропало. Деньги, имейте в виду, не наши!
Марк возликовал. Пусть не удалось контролировать Виктора. Пусть Ларри не подпускает его к машинам на пушечный выстрел. Зато здесь наконец-то настоящее дело. Что значит крутить деньги? Это значит — выстраивать схемы. А уж что умеем, то умеем.
Возглавляемое Марком подразделение перешло на круглосуточный режим работы.
Два человека непрерывно звонили по телефонам, выясняя эффективность краткосрочных инвестиций. Специально нанятые девочки вгоняли добытую информацию в компьютеры. Зеленый от недосыпа Марк, бешено тараща слипающиеся глаза, орал на инфокаровских программистов, поносил их за непонятливость и грозился поотрывать всем гениталии.
Тем временем Ларри без шума изъял из кассы СНК десять миллионов, мгновенно превратил их в машины, сбросил Пете Кирсанову сто тысяч на рекламную кампанию и через три недели положил на место уже тринадцать миллионов. Плюс миллион «Инфокару».
— Еще можешь? — спросил Платон.
— Сейчас не могу, — признался Ларри. — Это штука разовая. Просто повезло.
Муса провел удачную операцию с недвижимостью. Найдя покупателя на особняк, ранее приобретенный «Инфокаром», он посоветовался с Платоном, продал особняк Союзу народного капитализма за ту же сумму, за которую брал сам, плюс четыре процента, а уже СНК получил с клиента то, о чем договаривались.
Еще двести тысяч. Но этого мало. Мало! Давайте, ребята, ройте землю.
Вексель
Виктор держался от всей этой суматохи в стороне. За последние полгода он успел серьезно подумать о своей роли и своем месте в «Инфокаре». И вообще — о месте в жизни. Как ни крути, а начальник из него никак не получался. Не потому, что он не мог бросить тяжелый взгляд на подчиненного из-под насупленных бровей, подобно Мусе, завопить дурным голосом, как Марк, или, под стать Ларри, озабоченно сказать «Это плохо», но сказать так, что у услышавшего подгибались ноги. Не это было главное, да и научиться таким приемам особого труда не составляло. Коммерческая жилка у Виктора была — ведь вел он свою деятельность по спорттоварам, и вел довольно успешно. Ему хватало и силы характера, и упрямства, и умения придумывать и планировать. В конце концов, это же Сысоев напечатал и привез те самые ценные бумаги, за которыми до сих пор стоят многочасовые очереди. И это Сысоев выстроил всю схему по ввозу и продаже иномарок, вытащив инфокаровские деньги из безнадежной дыры, в которую их запихнуло рехнувшееся от бюджетных проблем правительство.
Но, наверное, что-то было не так во всей предыдущей сысоевской жизни, и это что-то не позволяло ему сделать следующий шаг. Виктор мог выиграть сражение, однако стратегического гения, который превратил бы череду мелких выигрышей в сокрушительную военную победу, ему недоставало. И в этом было главное отличие Сысоева от Мусы, Ларри и, конечно, Платона.
Виктор воочию наблюдал великий закон естественного отбора — как в однородной густой массе хаотично блуждающих букашек незаметно возникают центры взаимного притяжения и отталкивания, как они растут, набирают силу, кого-то вовлекают в поле своего влияния, а оставшаяся мелюзга продолжает трепыхаться, совершая перемещения, все более и более подчиняемые чужой воле. Как ни унизительно было Виктору представлять себя в роли такой букашки, он чем дальше, тем отчетливее понимал, что это чистая правда.
А еще тяжелее было осознавать, что его друзья, вместе с которыми он рос и работал, создавал «Инфокар» и учился зарабатывать деньги, понимают все это не хуже его. И что никогда — никогда! — ему не утратить столь тяготящий его теперь статус заместителя генерального директора, положение небожителя и отца-основателя, перед которым тянется в струнку охрана и который никому не подотчетен в своих действиях: захотел — пришел, захотел — ушел, захотел — уехал куда-нибудь на Мальту и ни у кого не спрашивал разрешения. Потому что это «Инфокар», и вокруг его друзья. Они никогда не позволят себе обидеть его, ущемить интересы, поставить хотя бы на ступеньку ниже по иерархической лестнице. Они просто не возьмут его с собой в разведку, ибо существовавшего когда-то равенства более нет и никогда уже не будет.
Да, Виктор может уйти сам, чтобы не испытывать более этого жуткого ощущения собственной неполноценности. Только бы вокруг были не свои, а чужие, те, кто не знал его как всеобщего любимца, кумира институтских девочек, одного из лучших специалистов по вычислительной технике, доктора наук… Тогда было бы намного легче. Ему поручили бы дело, он исполнил бы его с блеском, потом поручили бы другое. Конечно, сорок пять лет — не самый подходящий возраст для перехода из одной коммерческой структуры в другую Но и не самый безнадежный.
Потом будет тяжелее. Если сделать это сейчас, то Виктор наверняка избавится от позорного ощущения, не дающего ему спать, — ощущения, что он занимает не свое место и что терпят его только из жалости и по старой дружбе.
Сысоев теперь часто погружался в печальные раздумья и, пребывая в офисе, подолгу гулял по коридору, гоняя по кругу одни и те же мысли. В коридор он выходил еще и с той целью, чтобы пореже встречаться взглядом с Полой — гоня тоску, Виктор успел-таки переспать с ней несколько раз, а потом утратил интерес. В коридоре он и встретил как-то раз Петю Кирсанова, который шел навстречу Сысоеву, уткнувшись в какую-то бумажку.
— О! — обрадовался Петя, подняв глаза на Виктора. — Здорово как! Скажи, Вить, ты ведь у нас самый главный аналитик, так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211