Таковых накопилось много: и не подписанный еще контракт с итальянцами, и предполагаемые объемы работ до конца года, и проблемы с перетягиванием в «Инфокар» основных наработок по Проекту, и полное отсутствие средств на оплату труда.
И тут папа Гриша сделал потрясающее предложение. Это случилось, когда Сысоев поинтересовался у Платона, где будет размещаться новое предприятие.
— В Институте, конечно, — ответил Платон, прерванный на полуслове. — С ВП я договорился о двух комнатах.
— Зачем же это? — спросил папа Гриша. — Если уж затеваем дело, нужны свои помещения. А еще лучше — здание.
— Конечно, лучше, — сказал Платон. — Только для этого много чего нужно.
Деньги, например. И связи. Надо заниматься.
— Не надо, — возразил папа Гриша. — Смотрите сюда. У меня в районе Метростроевской есть особняк. Там сейчас сидит одна из моих служб. Но у нас происходит кое-какая реорганизация. Будем укрупняться. По плану, им надо съезжать, а дом остается пустой. Особняк, между прочим. Исторического значения.
До революции там была псарня князя Юсупова, потом райотдел милиции, а последние годы — мои сидят. Нужен, конечно, ремонт. А мебель мы вам оставим, она старенькая, но еще послужит.
— Посмотреть можно? — немедленно загорелся Платон. — Прямо сейчас?
Папа Гриша оглядел уставленный бутылками и закусками стол.
— А чего ж. Дай-ка мне, Платон, трубочку. Сейчас свяжусь с охраной.
Переговорив по телефону, сказал:
— Ну что, друзья мои, съездим? Посмотрим дом, выпьем по чарке за будущее новоселье. Только надо кого-нибудь взять с собой — потом прибраться не грех. А то утром люди выйдут на работу, надо, чтобы все прилично было.
Пока Муса и Виктор собирали в спортивную сумку бутылки, стаканы и закуску, Платон кому-то дозвонился.
— Привет, это я, — сказал он в трубку. — Как дела? Ну хорошо, давай быстро одевайся и… — прикрыв трубку ладонью, он повернулся к папе Грише. — Какой адрес? Ага. И подъезжай на Метростроевскую. Мы уже будем там. Есть дело.
Бывшая псарня князя Юсупова находилась во дворе, окруженном со всех сторон невысокими и тоже довольно старыми зданиями. Подъехать к ней можно было только через подворотню, над которой почему-то висел «кирпич». Судя по обилию машин вокруг псарни, знак этот все привычно игнорировали. Псарня была двухэтажной, выцветшей, зеленоватого оттенка. Окна первого этажа украшали решетки, изготовленные из арматурных прутьев. На лавочке, неподалеку от входа в псарню, несколько молодых ребят, терзая струны двух гитар, пытались что-то петь на неузнаваемо изуродованном английском.
Папа Гриша решительно забарабанил в дверь. Открыл невысокий мужичок в меховой безрукавке.
— Григорий Палыч, здрасьте! Радость-то какая, — зачастил он, стараясь дышать в сторону.
— Здорово, Кузьмич, — пророкотал Григорий Павлович. — Я к тебе с гостями.
Ну-ка, зажги свет и открой помещения. Хочу показать наше хозяйство.
Внутри хозяйство оказалось трехэтажным, потому что под половиной дома тянулся сухой подвал со сводчатыми потолками На первом этаже, судя по размеру комнат и их убранству, размещалось руководство, на втором — просто подчиненные.
* * *
— Смотрите, друзья мои! — Папа Гриша обвел рукой просторную приемную первого этажа. — Тут кабинет начальника, здесь секретариат, вот тут парторганизация вместе с профсоюзом размещаются, в этом закутке — кадры. Пойдем дальше?
Через двадцать минут, по завершении обхода здания, обнаружилось, что куда-то пропал Муса. Его несколько раз окликнули, услышали в ответ что-то неразборчивое, а потом Платон, Виктор и папа Гриша столкнулись с ним на первом этаже. Муса закрывал за собой дверь одной из комнат.
— Ты что там делал? — тихо спросил Платон, когда группа продвинулась к комнате общественных организаций, в которой было решено отметить первое знакомство с будущим офисом.
Муса пробормотал нечто невнятное.
Несколько минут спустя — Виктор уже начал распаковывать сумку, а папа Гриша принялся накрывать на стол — Тариев незаметно потянул Платона за рукав.
— Отойдем ненадолго. Покажу кое-что. Муса провел Платона в комнату, из которой он недавно вышел, и, не зажигая свет, достал из кармана маленький фонарик.
— Гляди сюда.
В полу был виден квадрат размером примерно метр на метр.
— Подержи фонарь.
Муса вытащил из кармана пиджака складной нож и, просунув его в малозаметную щель между паркетинами, с усилием нажал. Паркетный квадрат со скрипом поднялся, под ним обнаружилась черная дыра. В свете фонарика Платон увидел искрошившиеся каменные ступени лестницы, уходившей куда-то вниз.
— Это что? — спросил он.
— Ход во вторую половину подвала, — ответил Муса. — А ты думал, библиотека Ивана Грозного? Когда папа Гриша показывал подвал, я еще подумал, что не может он быть только под половиной дома. И стал смотреть под ноги. Ну как?
— Ты спускался? Там что-нибудь есть?
— Четыре отсека. Сухо. И крысы бегают. Кладов нет.
Платон толкнул ногой люк. Паркетный квадрат легко лег на место.
— Если и вправду удастся захватить бывшую псарню, — сказал Муса, — чур, мой кабинет будет в этой комнате. Платон посмотрел на Мусу и улыбнулся.
— Хочешь отсидеться с крысами, когда придут красные матросы с маузерами?
Муса немного обиделся.
— А ты думаешь, они на Тбилиси успокоятся? Сегодня Грузия, завтра устроят что-нибудь в Киеве, послезавтра здесь громыхнет. Придет какой-нибудь Железняк и скомандует — выходи по одному, лицом к стене становись! Это ведь покойный Иосиф Виссарионович умел перестройки проводить. А нынешний — только уговаривать мастер. Его же первого на фонарь пристроят, потом пойдут по кооперативам и СП.
— И сколько ты будешь сидеть в подвале? — спросил Платон, взявшись за ручку двери, но не спеша выходить наружу. — День, неделю, две? Будешь с крысами за кусок хлеба воевать?
Муса пожал плечами. Он уже был не рад, что затеял этот разговор. Однако Платон не отставал.
— Если так рассуждать, лучше сиди в своем Доме культуры. И хватай куски — здесь тысячу, там две. Зачем мы тогда все это затеваем? Ты пойми — сегодня мы принимаем решение. Когда мы договоримся, обратного пути уже не будет. Ни через подвал, ни через что. Сегодня как раз такой день, когда мы все должны либо плюнуть на то, чему нас учили в школе и детском садике, либо выпить водки и разойтись. Ладно, я понимаю еще, если бы Витька так рассуждал, но ты…
— А что я? — еще больше обиделся Муса. — Я тебе говорю, в этой стране из людей семьдесят лет все вышибали. Если завтра по радио объявят, что каждый третий должен прийти в райсовет и на пороге повеситься, то с утра очередь будет стоять, да еще половина со своими веревками притащится. Ты посмотри на Грузию!
Ни за что побили людей, потравили газом, а они умылись и побежали по домам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
И тут папа Гриша сделал потрясающее предложение. Это случилось, когда Сысоев поинтересовался у Платона, где будет размещаться новое предприятие.
— В Институте, конечно, — ответил Платон, прерванный на полуслове. — С ВП я договорился о двух комнатах.
— Зачем же это? — спросил папа Гриша. — Если уж затеваем дело, нужны свои помещения. А еще лучше — здание.
— Конечно, лучше, — сказал Платон. — Только для этого много чего нужно.
Деньги, например. И связи. Надо заниматься.
— Не надо, — возразил папа Гриша. — Смотрите сюда. У меня в районе Метростроевской есть особняк. Там сейчас сидит одна из моих служб. Но у нас происходит кое-какая реорганизация. Будем укрупняться. По плану, им надо съезжать, а дом остается пустой. Особняк, между прочим. Исторического значения.
До революции там была псарня князя Юсупова, потом райотдел милиции, а последние годы — мои сидят. Нужен, конечно, ремонт. А мебель мы вам оставим, она старенькая, но еще послужит.
— Посмотреть можно? — немедленно загорелся Платон. — Прямо сейчас?
Папа Гриша оглядел уставленный бутылками и закусками стол.
— А чего ж. Дай-ка мне, Платон, трубочку. Сейчас свяжусь с охраной.
Переговорив по телефону, сказал:
— Ну что, друзья мои, съездим? Посмотрим дом, выпьем по чарке за будущее новоселье. Только надо кого-нибудь взять с собой — потом прибраться не грех. А то утром люди выйдут на работу, надо, чтобы все прилично было.
Пока Муса и Виктор собирали в спортивную сумку бутылки, стаканы и закуску, Платон кому-то дозвонился.
— Привет, это я, — сказал он в трубку. — Как дела? Ну хорошо, давай быстро одевайся и… — прикрыв трубку ладонью, он повернулся к папе Грише. — Какой адрес? Ага. И подъезжай на Метростроевскую. Мы уже будем там. Есть дело.
Бывшая псарня князя Юсупова находилась во дворе, окруженном со всех сторон невысокими и тоже довольно старыми зданиями. Подъехать к ней можно было только через подворотню, над которой почему-то висел «кирпич». Судя по обилию машин вокруг псарни, знак этот все привычно игнорировали. Псарня была двухэтажной, выцветшей, зеленоватого оттенка. Окна первого этажа украшали решетки, изготовленные из арматурных прутьев. На лавочке, неподалеку от входа в псарню, несколько молодых ребят, терзая струны двух гитар, пытались что-то петь на неузнаваемо изуродованном английском.
Папа Гриша решительно забарабанил в дверь. Открыл невысокий мужичок в меховой безрукавке.
— Григорий Палыч, здрасьте! Радость-то какая, — зачастил он, стараясь дышать в сторону.
— Здорово, Кузьмич, — пророкотал Григорий Павлович. — Я к тебе с гостями.
Ну-ка, зажги свет и открой помещения. Хочу показать наше хозяйство.
Внутри хозяйство оказалось трехэтажным, потому что под половиной дома тянулся сухой подвал со сводчатыми потолками На первом этаже, судя по размеру комнат и их убранству, размещалось руководство, на втором — просто подчиненные.
* * *
— Смотрите, друзья мои! — Папа Гриша обвел рукой просторную приемную первого этажа. — Тут кабинет начальника, здесь секретариат, вот тут парторганизация вместе с профсоюзом размещаются, в этом закутке — кадры. Пойдем дальше?
Через двадцать минут, по завершении обхода здания, обнаружилось, что куда-то пропал Муса. Его несколько раз окликнули, услышали в ответ что-то неразборчивое, а потом Платон, Виктор и папа Гриша столкнулись с ним на первом этаже. Муса закрывал за собой дверь одной из комнат.
— Ты что там делал? — тихо спросил Платон, когда группа продвинулась к комнате общественных организаций, в которой было решено отметить первое знакомство с будущим офисом.
Муса пробормотал нечто невнятное.
Несколько минут спустя — Виктор уже начал распаковывать сумку, а папа Гриша принялся накрывать на стол — Тариев незаметно потянул Платона за рукав.
— Отойдем ненадолго. Покажу кое-что. Муса провел Платона в комнату, из которой он недавно вышел, и, не зажигая свет, достал из кармана маленький фонарик.
— Гляди сюда.
В полу был виден квадрат размером примерно метр на метр.
— Подержи фонарь.
Муса вытащил из кармана пиджака складной нож и, просунув его в малозаметную щель между паркетинами, с усилием нажал. Паркетный квадрат со скрипом поднялся, под ним обнаружилась черная дыра. В свете фонарика Платон увидел искрошившиеся каменные ступени лестницы, уходившей куда-то вниз.
— Это что? — спросил он.
— Ход во вторую половину подвала, — ответил Муса. — А ты думал, библиотека Ивана Грозного? Когда папа Гриша показывал подвал, я еще подумал, что не может он быть только под половиной дома. И стал смотреть под ноги. Ну как?
— Ты спускался? Там что-нибудь есть?
— Четыре отсека. Сухо. И крысы бегают. Кладов нет.
Платон толкнул ногой люк. Паркетный квадрат легко лег на место.
— Если и вправду удастся захватить бывшую псарню, — сказал Муса, — чур, мой кабинет будет в этой комнате. Платон посмотрел на Мусу и улыбнулся.
— Хочешь отсидеться с крысами, когда придут красные матросы с маузерами?
Муса немного обиделся.
— А ты думаешь, они на Тбилиси успокоятся? Сегодня Грузия, завтра устроят что-нибудь в Киеве, послезавтра здесь громыхнет. Придет какой-нибудь Железняк и скомандует — выходи по одному, лицом к стене становись! Это ведь покойный Иосиф Виссарионович умел перестройки проводить. А нынешний — только уговаривать мастер. Его же первого на фонарь пристроят, потом пойдут по кооперативам и СП.
— И сколько ты будешь сидеть в подвале? — спросил Платон, взявшись за ручку двери, но не спеша выходить наружу. — День, неделю, две? Будешь с крысами за кусок хлеба воевать?
Муса пожал плечами. Он уже был не рад, что затеял этот разговор. Однако Платон не отставал.
— Если так рассуждать, лучше сиди в своем Доме культуры. И хватай куски — здесь тысячу, там две. Зачем мы тогда все это затеваем? Ты пойми — сегодня мы принимаем решение. Когда мы договоримся, обратного пути уже не будет. Ни через подвал, ни через что. Сегодня как раз такой день, когда мы все должны либо плюнуть на то, чему нас учили в школе и детском садике, либо выпить водки и разойтись. Ладно, я понимаю еще, если бы Витька так рассуждал, но ты…
— А что я? — еще больше обиделся Муса. — Я тебе говорю, в этой стране из людей семьдесят лет все вышибали. Если завтра по радио объявят, что каждый третий должен прийти в райсовет и на пороге повеситься, то с утра очередь будет стоять, да еще половина со своими веревками притащится. Ты посмотри на Грузию!
Ни за что побили людей, потравили газом, а они умылись и побежали по домам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211