– Свидетель слышал, о какой дате шла речь?
– Конкретно нет, но из разговора вытекало, что до назначенного срока оставалось дней пять. Как раз совпадает с датой взрыва на «Демократии».
– Интересное обстоятельство. Как выглядел этот финансист?
В ответ Сомов раскрыл блокнот и стал зачитывать приметы человека, который беседовал с покойным турком. Когда он закончил, Алексей Васильевич потер в задумчивости лоб рукой. Затем, озаренный какой-то идеей, капитан-лейтенант порылся в ворохе бумаг на столе, извлек из-под нее один лист, пробежал его содержимое глазам ми, дал прочесть подчиненному.
– Вот это да, – удивленно протянул прапорщик. – Москвич, отославший телеграмму подозрительного содержания, по описанию сильно напоминает собеседника Али Челендара.
– Действительно, похож. А раз так, завтра с утра приступайте к поискам. Начните с гостиниц и ресторанов. Если телеграфист не ошибся, записав его в «новые люди», то ваш объект должен неоднократно засветиться в дорогих злачных местах. Когда найдете, возьмите под плотное наблюдение, и чтобы ни на минуту не оставался без надзора.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Гулять по Севастополю лучше всего вечерней порой. Южное солнце из безжалостного деспота превращается в доброго друга. Неуклонно скатываясь в западную часть моря к месту своего ночного купания, оно милостиво разрешает тени от деревьев закрыть не только тротуары, но и заползти на стены домов.
Привлеченная прохладой публика заполняет улицы и бульвары. В отличие от дневного времени, штатским приходится уступить пальму первенства людям в морской форме. Все свободные от вахты корабельные офицеры, их собратья, несущие службу на берегу, сходятся в этот час на традиционный променад. Семейные пары, воссоединившись на Графской пристани, чинно следуют на городские квартиры, к накрытым для ужина столам. Холостая молодежь устремляется на Приморский бульвар, где, флиртуя напропалую, гуляют с барышнями под звуки духового оркестра. То тут, то там слышатся взаимные приветствия; видно, как моряки снимают фуражки, свидетельствуя дамам свое почтение.
От штаба до гостиницы Киста расстояние небольшое. Даже двигаясь сквозь густую толпу. Шувалов преодолел его за считанные минуты. Он кивнул швейцару, услужливо распахнувшему перед ним дверь, и стремительно направился к портье. Тот, увидев постояльца, привычным движением выхватил из нужного гнезда деревянную «грушу» с прикрепленным к ней ключом и положил ее на стойку. К удивлению Петра, гостиничный служащий, глядя на кого-то позади офицера, вместо обычной подобострастной улыбки проделал это с явным смущением.
Поручик не успел обернуться. Послышалось шуршание платья; обдав запахом духов «Коти», чьи-то руки закрыли ему глаза. «Евгения! Как она меня нашла? – мелькнула первая мысль. Потом сработала логика: – При нашей разнице в росте ей так не сделать. Значит, Аглая – больше некому. Черт побери, совсем не вовремя!» Покоряясь неизбежному, Петр сказал:
– Аглая! Прекрати дурачиться, здесь же люди кругом!
– Ах, господин Шувалов, вы еще не забыли имя бедной девушки! – произнесла она, отпуская руки и давая офицеру возможность оказаться с ней лицом к лицу. – И продолжаете заботиться о своем реноме. Вот только о моей репутации вы нисколько не думаете!
– Погоди, Аглая! Что за странные обвинения? – запротестовал поручик. Оглянувшись на портье, с интересом ловившего каждое слово, предложил: – Давай спокойно во всем разберемся, но в более подходящем месте.
– Что же это за место? Твой номер? – язвительно спросила женщина. – Изволь, я согласна. И так битых два часа мне пришлось поджидать тебя возле гостиницы. Думаю, здесь уже давно меня приняли за кокотку, которая охотится за денежным клиентом. Нельзя же обманывать ожидания гостиничной прислуги – она хорошо кормится, об служивая такие визиты к постояльцам.
– Как ни печально для них, но сегодня они на нас не заработают, – подчеркнуто спокойно ответил Шувалов. – Мы сейчас пройдем в ресторан, сядем и поговорим обо всем без лишних эмоций.
Сохраняя сердитое выражение лица, Аглая подчинилась ему: взяла под руку, покорно пошла через вестибюль к зеркальным дверям, из-за которых доносилась музыка. Пока они шли, Петр подумал: «Каким неприятным становится лицо красивой женщины, искаженное беспричинным гневом. Созданное природой, чтобы привлекать взоры мужчин и пробуждать в них желание поклоняться ей, в этот миг оно подталкивает к одному – бежать без оглядки. Вероятно, древний грек, выдумавший миф о Мегере и ее сестрах, сам немало пострадал от дурного женского нрава… Как интересно! По-моему, этого господина в канотье я видел, когда выходил из штаба».
Последнее относилось к неприметному человеку в белом костюме, который прогуливался снаружи. Он старательно изображал беззаботность, но взгляд, брошенный через витринное окно гостиницы, выдал его. Так, с наигранным равнодушием, призванным спрятать внутреннее напряжение, «мажут» глазами по объекту агенты наружного наблюдения. Все-таки не зря Вельяминов, в свое время готовивший филеров для легендарного Летучего отряда, обучил Петра приемам оперативной работы.
Поручику хватило заметить боковым зрением неестественное поведение прохожего, чтобы угадать в нем «хвост». «Ладно, – решил он, – пусть пока погуляет. Сначала поговорю с Аглаей, а потом разберусь и с ним. Может, этот тип совсем не по мою душу».
Метрдотель с невозмутимостью сфинкса выслушал просьбу о столике в самом тихом месте, понимающе кивнул, не спеша провел Петра с Аглаей в самый дальний от оркестра угол. Подскочивший официант – татарин, наряженный в красную шелковую рубаху, – принял заказ на легкий ужин и, бормоча традиционное заклинание ресторанных служителей: «Сей момент будет исполнено», умчался на кухню.
– И как же ее зовут? – с агрессивным напором спросила вдруг Аглая.
– Кого? – не сразу понял Шувалов, занятый мыслями о соглядатае в канотье.
– Твою новую пассию. Неужели ты думал, что я не догадаюсь? Вот уже второй день ты избегаешь меня. Прислал какую-то невразумительную записку, что занят делами, съехал с квартиры в гостиницу. Выглядишь изможденным от бессонных ночей. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться – здесь замешана женщина. Мне только интересно знать, чем она лучше меня?
Проклиная в душе, всех ревнивиц на свете, Шувалов принялся уверять ее в своей невиновности:
– Милая Аглая, пойми, мне не в чем перед тобой оправдываться. Меня действительно отозвали из отпуска и вот уже вторые сутки я с утра до ночи занят служебными делами. Ты же знаешь о случившейся трагедии? Так вот, совершенно неожиданно мне при шлось стать участником расследования…
Стараясь быть как можно убедительнее, он изложил ей сочиненную Жоховым легенду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74