– Она где-то здесь. Но знаешь, тебе придётся искать кого-нибудь ещё: в конце концов она…
Внезапно Хатч понял, что больше ничего не хочет о ней слышать.
– Я задерживаю очередь, – перебил он.
– А, ну да. Увидимся, – сказал Донни.
Ухмыльнувшись снова, Донни взмахнул вилами, искусно переворачивая стопки водорослей, чтобы явить на свет новый ряд блестящих алых омаров.
Значит, Донни нужна работа, – подумал Хатч, направляясь обратно, к столу для почётных гостей. – «Талассе» не повредит нанять кое-кого из местных.
Ему нашлось место между Биллом Баннсом, редактором газеты, и Бадом Роуэллом. Капитан Найдельман оказался за два человека от него, между мэром, Джаспером Фитцджеральдом, и священником местной конгрегационалистской церкви, Вуди Клэем. С дальней стороны от преподобного Клэя приткнулся Лайл Стритер.
Хатч с любопытством посмотрел на двух горожан. Отец Джаспера Фитцджеральда в своё время владел похоронным бюро, и сын, без сомнения, его унаследовал. Мэр недавно разменял шестой десяток – напыщенный мужчина с подкрученными вверх усиками, подтяжками и баритоном, что звучит словно контрафагот.
Доктор перевёл взгляд на Вуди Клэя. Явно приезжий, – подумал Малин. Клэй чуть ли не во всём оказался полной противоположностью Фитцджеральду. Сухощавого телосложения, с изнурённым и одухотворённым лицом святого, который только что выбрался из пустыни. Но его глаза были острыми и глубокими, а взгляд сердитым. Хатч сразу почувствовал, что священнику за этим столом не по себе. Это явно был один из тех, кто разговаривает тихим голосом, будто опасается, что его подслушают – видно по тому, как тихо он переговаривается со Стритером. Хатч спросил себя, что же такого говорит священник, отчего помощник капитана может выглядеть настолько неловко.
– Видел газету, Малин? – с характерным протяжным голосом вмешался в его мысли Билл Баннс.
В юности Баннс посмотрел «Первую полосу» в местном кинозале, и с тех самых пор его взгляды на то, как должен выглядеть репортёр, не изменились ни на йоту. Рукава его рубашки всегда оставались закатаны, даже в самую прохладную погоду, а на голове висел зелёный козырёк, настолько длинный, что без него лбу Билла явно бы чего-то не хватало.
– Нет, не видел, – откликнулся Хатч. – Не знал, что она вышла.
– Сегодня утром, – подтвердил Баннс. – Угу. Тебе, по-моему, должно понравится. Я лично написал заглавную статью. С твоей помощью, само собой.
Билл поднёс палец к носу, словно говоря: держи меня в курсе, а уж я позабочусь о нужном освещении. Хатч сделал зарубку в памяти, – остановиться вечером у «Суперетты» и взять экземпляр.
На столе были разложены многочисленные инструменты для разделки ракообразных: молотки, щипцы, деревянные молоточки, все скользкие от крови омаров. Два таза впечатляющего размера в центре стола уже доверху заполнены обломками раковин и расщепленными кусочками панцирей. Все до единого разделывают, щёлкают, едят. Оглядев павильон, Хатч увидел, что Вопнер каким-то чудом оказался за одним столом с работниками местного «Ко-опа Лобстермана». Он едва расслышал резкий голос Керри, разносимый ветром во все стороны: «А вы знаете, – говорил криптаналитик, – что, с точки зрения биологии, в сущности, омары – насекомые? Если хорошенько разобраться, они всего-навсего огромные красные подводные тараканы…»
Хатч отвернулся и сделал очередной щедрый глоток пива. Похоже, всё оказалось вполне терпимо; может быть, даже более чем терпимо. Конечно, в городе все до единого знают его историю – до последнего слова. И, однако, из вежливости ли, или от чисто сельской стеснительности – никто не обронил ни слова. И за это он был всем премного благодарен.
Доктор окинул взглядом толпу, выхватывая знакомые лица. Увидел Кристофера Сен-Джона, зажатого за столом меж двух грузных местных. Тот, очевидно, решал для себя архиважную задачу – как бы так содрать с омара скорлупу, намусорив при этом как можно меньше. Затем на глаза попались Кай Эстенсон, владелец хозяйственного магазина, и Тайра Томпсон, начальница публичной библиотеки. Последняя, казалось, не постарела ни на день с тех пор, как выгоняла их с Джонни из помещения за то, что они перешучивались и громко смеялись. Видимо, правы те, кто говорит – уксус прекрасный консервант, – подумалось ему. Затем Малину бросились в глаза седая голова и опущенные плечи доктора Хорна, старого учителя биологии. Тот стоял у края павильона, словно считал ниже своего достоинства пачкать руки в останках омаров. Доктор Хорн, который гонял его по предмету куда усердней любых учителей; который говорил, что видел сбитых машиной животных, рассечённых куда правильней тех жаб, над которыми поработал Хатч. Лютый, но, тем не менее, энергично помогающий доктор Хорн, который более чем кто-либо зажёг в нём интерес к науке и медицине. Хатч удивился и обрадовался, что тот ещё жив.
Отвернувшись, Хатч обратился к Баду, увлечённо высасывающему мясо из ножки лобстера:
– Расскажи мне о Вуди Клэе.
Бад швырнул ножку в ближайший таз.
– Преподобный Клэй? Он священник. Слышал, он когда-то был хиппи.
– Откуда он? – спросил Хатч.
– Неподалёку от Бостона, насколько я знаю. Приехал двадцать лет назад прочесть проповедь и решил остаться. Говорят, прежде чем надеть рясу, раздал наследство – и немалое.
Умелым движением Бад разрезал хвостик и вытянул мясо одним целым. В его голосе прозвучала нотка нерешительности, которая озадачила Малина.
– Почему он остался?
– Ох, ну, наверное, ему здесь понравилось. Ты же знаешь, как оно бывает, – ответил Бад и умолк, стремительно приканчивая хвостик.
Хатч посмотрел на священника, который закончил разговаривать со Стритером. Пока он с любопытством всматривался в напряжённое лицо, мужчина резко поднял голову и встретился с ним глазами. Хатч неловко отвёл взгляд, снова повернулся к Баду Роуэллу, но увидел лишь, что владелец магазина отправился за добавкой. Уголком глаз доктор заметил, что священник поднялся с места и направился к нему.
– Малин Хатч? – спросил он, протягивая руку. – Я преподобный Клэй.
– Рад познакомиться, пастор, – сказал Хатч, вставая и пожимая холодную, испытующую руку.
Клэй мгновение колебался, но затем указал жестом на пустой стул.
– Не возражаете?
– Если Бад не возражает, я не против, – сказал Хатч.
Священник неловко опустил своё угловатое тело на маленький стул, так, что его колени едва не высунулись из-под стола, и обратил на доктора взгляд больших, глубоких глаз.
– У острова Рэгид ведутся какие-то работы, – тихим голосом заговорил он. – Это не только видно, но и слышно. Грохоты, лязги, и днём и ночью.
– Думаю, мы чем-то похожи на почту, – ответил Хатч, стараясь говорить беззаботно, раздумывая, к чему клонит Клэй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Внезапно Хатч понял, что больше ничего не хочет о ней слышать.
– Я задерживаю очередь, – перебил он.
– А, ну да. Увидимся, – сказал Донни.
Ухмыльнувшись снова, Донни взмахнул вилами, искусно переворачивая стопки водорослей, чтобы явить на свет новый ряд блестящих алых омаров.
Значит, Донни нужна работа, – подумал Хатч, направляясь обратно, к столу для почётных гостей. – «Талассе» не повредит нанять кое-кого из местных.
Ему нашлось место между Биллом Баннсом, редактором газеты, и Бадом Роуэллом. Капитан Найдельман оказался за два человека от него, между мэром, Джаспером Фитцджеральдом, и священником местной конгрегационалистской церкви, Вуди Клэем. С дальней стороны от преподобного Клэя приткнулся Лайл Стритер.
Хатч с любопытством посмотрел на двух горожан. Отец Джаспера Фитцджеральда в своё время владел похоронным бюро, и сын, без сомнения, его унаследовал. Мэр недавно разменял шестой десяток – напыщенный мужчина с подкрученными вверх усиками, подтяжками и баритоном, что звучит словно контрафагот.
Доктор перевёл взгляд на Вуди Клэя. Явно приезжий, – подумал Малин. Клэй чуть ли не во всём оказался полной противоположностью Фитцджеральду. Сухощавого телосложения, с изнурённым и одухотворённым лицом святого, который только что выбрался из пустыни. Но его глаза были острыми и глубокими, а взгляд сердитым. Хатч сразу почувствовал, что священнику за этим столом не по себе. Это явно был один из тех, кто разговаривает тихим голосом, будто опасается, что его подслушают – видно по тому, как тихо он переговаривается со Стритером. Хатч спросил себя, что же такого говорит священник, отчего помощник капитана может выглядеть настолько неловко.
– Видел газету, Малин? – с характерным протяжным голосом вмешался в его мысли Билл Баннс.
В юности Баннс посмотрел «Первую полосу» в местном кинозале, и с тех самых пор его взгляды на то, как должен выглядеть репортёр, не изменились ни на йоту. Рукава его рубашки всегда оставались закатаны, даже в самую прохладную погоду, а на голове висел зелёный козырёк, настолько длинный, что без него лбу Билла явно бы чего-то не хватало.
– Нет, не видел, – откликнулся Хатч. – Не знал, что она вышла.
– Сегодня утром, – подтвердил Баннс. – Угу. Тебе, по-моему, должно понравится. Я лично написал заглавную статью. С твоей помощью, само собой.
Билл поднёс палец к носу, словно говоря: держи меня в курсе, а уж я позабочусь о нужном освещении. Хатч сделал зарубку в памяти, – остановиться вечером у «Суперетты» и взять экземпляр.
На столе были разложены многочисленные инструменты для разделки ракообразных: молотки, щипцы, деревянные молоточки, все скользкие от крови омаров. Два таза впечатляющего размера в центре стола уже доверху заполнены обломками раковин и расщепленными кусочками панцирей. Все до единого разделывают, щёлкают, едят. Оглядев павильон, Хатч увидел, что Вопнер каким-то чудом оказался за одним столом с работниками местного «Ко-опа Лобстермана». Он едва расслышал резкий голос Керри, разносимый ветром во все стороны: «А вы знаете, – говорил криптаналитик, – что, с точки зрения биологии, в сущности, омары – насекомые? Если хорошенько разобраться, они всего-навсего огромные красные подводные тараканы…»
Хатч отвернулся и сделал очередной щедрый глоток пива. Похоже, всё оказалось вполне терпимо; может быть, даже более чем терпимо. Конечно, в городе все до единого знают его историю – до последнего слова. И, однако, из вежливости ли, или от чисто сельской стеснительности – никто не обронил ни слова. И за это он был всем премного благодарен.
Доктор окинул взглядом толпу, выхватывая знакомые лица. Увидел Кристофера Сен-Джона, зажатого за столом меж двух грузных местных. Тот, очевидно, решал для себя архиважную задачу – как бы так содрать с омара скорлупу, намусорив при этом как можно меньше. Затем на глаза попались Кай Эстенсон, владелец хозяйственного магазина, и Тайра Томпсон, начальница публичной библиотеки. Последняя, казалось, не постарела ни на день с тех пор, как выгоняла их с Джонни из помещения за то, что они перешучивались и громко смеялись. Видимо, правы те, кто говорит – уксус прекрасный консервант, – подумалось ему. Затем Малину бросились в глаза седая голова и опущенные плечи доктора Хорна, старого учителя биологии. Тот стоял у края павильона, словно считал ниже своего достоинства пачкать руки в останках омаров. Доктор Хорн, который гонял его по предмету куда усердней любых учителей; который говорил, что видел сбитых машиной животных, рассечённых куда правильней тех жаб, над которыми поработал Хатч. Лютый, но, тем не менее, энергично помогающий доктор Хорн, который более чем кто-либо зажёг в нём интерес к науке и медицине. Хатч удивился и обрадовался, что тот ещё жив.
Отвернувшись, Хатч обратился к Баду, увлечённо высасывающему мясо из ножки лобстера:
– Расскажи мне о Вуди Клэе.
Бад швырнул ножку в ближайший таз.
– Преподобный Клэй? Он священник. Слышал, он когда-то был хиппи.
– Откуда он? – спросил Хатч.
– Неподалёку от Бостона, насколько я знаю. Приехал двадцать лет назад прочесть проповедь и решил остаться. Говорят, прежде чем надеть рясу, раздал наследство – и немалое.
Умелым движением Бад разрезал хвостик и вытянул мясо одним целым. В его голосе прозвучала нотка нерешительности, которая озадачила Малина.
– Почему он остался?
– Ох, ну, наверное, ему здесь понравилось. Ты же знаешь, как оно бывает, – ответил Бад и умолк, стремительно приканчивая хвостик.
Хатч посмотрел на священника, который закончил разговаривать со Стритером. Пока он с любопытством всматривался в напряжённое лицо, мужчина резко поднял голову и встретился с ним глазами. Хатч неловко отвёл взгляд, снова повернулся к Баду Роуэллу, но увидел лишь, что владелец магазина отправился за добавкой. Уголком глаз доктор заметил, что священник поднялся с места и направился к нему.
– Малин Хатч? – спросил он, протягивая руку. – Я преподобный Клэй.
– Рад познакомиться, пастор, – сказал Хатч, вставая и пожимая холодную, испытующую руку.
Клэй мгновение колебался, но затем указал жестом на пустой стул.
– Не возражаете?
– Если Бад не возражает, я не против, – сказал Хатч.
Священник неловко опустил своё угловатое тело на маленький стул, так, что его колени едва не высунулись из-под стола, и обратил на доктора взгляд больших, глубоких глаз.
– У острова Рэгид ведутся какие-то работы, – тихим голосом заговорил он. – Это не только видно, но и слышно. Грохоты, лязги, и днём и ночью.
– Думаю, мы чем-то похожи на почту, – ответил Хатч, стараясь говорить беззаботно, раздумывая, к чему клонит Клэй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111