– Документы, – сказал тот, что был поменьше ростом. Дмитрий подал ему свои бумаги. Второй гражданский снова скрылся в караульном помещении, видимо, для того, чтобы позвонить по телефону. Через минуту он вернулся.
– Можете войти, – сказал он. – Пойдете через плац, вторая дверь направо. Там есть табличка “Секретариат”. И – добро пожаловать в Юрлово!
Сказав все это, он остался стоять возле ворот, подозрительно косясь на Дмитрия. Его дыхание вырывалось из ноздрей и изо рта крохотными облачками белого пара.
Полковнику Яковлеву было на вид лет под пятьдесят, но он был крепким широкоплечим мужчиной с красной мясистой шеей, руками борца и выпяченным животом. Его продолговатые глаза, утопавшие в складках жира, смотрели внимательно и настороженно, а небольшой рот под крупным носом почти постоянно улыбался.
– Я буду вашим личным наставником, Морозов. Вашими отцом и матерью, вашим исповедником и вашим самым строгим критиком, – сказал полковник Дмитрию, показывая территорию Центра. – В своей группе вы можете заводить знакомых и друзей, но никаких серьезных привязанностей не допускается. Никакого обмена информацией, касающейся вас лично. Деревню разрешается посещать только по двое, однако устраивать пикники и совместные вечеринки нельзя. Каждую субботу вечером и каждое воскресенье утром отсюда идет автобус до Москвы, который возвращается сюда с площади Свердлова каждое воскресенье вечером.
– Как следует одеваться для поездки в Москву?
– Вам запрещается носить военную форму за пределами территории Центра. Гражданский костюм вам выдадут. Официальная легенда, которой надлежит придерживаться во всех жизненных ситуациях, состоит в том, что вы студент Московского университета и специализируетесь на изучении международных отношений под руководством профессора Рудина. Позднее я дам вам номер телефона, по которому вы должны позвонить в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств. Номер телефона вы должны заучить наизусть.
Дмитрий кивнул. Низко над их головами пролетела стая гусей.
– В нашей школе сто двадцать два учащихся, которые разделены на пять групп. В вашей группе будет всего пятнадцать человек. Вы не должны рассказывать курсантам в других группах, к чему вы готовитесь и какие предметы изучаете.
Дмитрий поднял голову. Дождь снова превратился в снег, и с серого неба сыпались редкие крупные хлопья.
По дороге им попались двое в гражданском, которых Дмитрий уже видел у ворот. На длинных поводках они вели свирепых немецких овчарок. Яковлев проводил их взглядом и пояснил:
– Территория охраняется часовыми круглосуточно. Кроме того, по периметру ограды расположены датчики инфракрасного излучения, которые срабатывают на тепло человеческого тела.
Наконец они вышли на открытую площадку, откуда просматривались основные здания Центра.
– Справа, – полковник указал на трехэтажное бетонное здание, – располагаются классы, две отдельные библиотеки – общая и специальная, а также лаборатории, столовая и кабинеты.
– А казарма? – спросил Дмитрий.
– Никаких казарм. Наши учащиеся живут в общежитии, по три человека в комнате...
“Комната! – подумал Дмитрий. – Впервые в жизни у меня будет почти что отдельная своя комната, а не просто койка в стойле для людей”.
Яковлев указал на новое здание, расположенное на противоположном конце двора.
– Там размещаются спортзал и плавательный бассейн с подогревом. В подвале находится стрелковый тир. – Он остановился возле одной из дверей и поправил свою шинель, давая понять, что на сегодня разговор почти закончен. – И последнее, Морозов. Начиная с сегодняшнего дня вы – младший лейтенант. Поэтому ваша стипендия несколько увеличится. Вот теперь, пожалуй, все... – Он помолчал. – Уверен, что завтрашние лекции вам понравятся.
– Почему, товарищ полковник? – удивился Дмитрий, испытующе разглядывая старшего офицера.
– Я читал ваше личное дело, – ответил Яковлев.
* * *
– Если бы Гитлер был убит в 1939 году, то никакой мировой войны вовсе не было бы, – сказал страшно худой человек в гражданском костюме, который представился им под своим служебным псевдонимом – Октябрь. – Помните об этом. Превентивные акции против преступных элементов могут порой быть не только вполне простительны, но даже жизненно необходимы для защиты демократического общества, в котором вы живете.
Дмитрий чувствовал, что лектор сам верит в каждое произнесенное им слово. У него было изможденное лицо аскета, печальные глаза, глядящие пристально и строго, прямой нос, от которого спускались вниз две глубокие морщины, окаймляющие большой рот, сомкнутый в горькой гримасе. Длинные седые волосы были зачесаны назад и спускались на воротник-стойку черной рубашки. Его лицо светилось каким-то внутренним огнем, отчего оно казалось одновременно зловещим и притягательным. У Дмитрия это лицо вызывало ассоциации и с религиозным мучеником, готовым взойти за свои убеждения на костер, и одновременно со святым отцом-инквизитором, который чувствует сострадание и боль, но тем не менее исполнен решимости именем Христа причинять невыносимые муки своим жертвам. Дмитрий даже подумал, что во времена больших чисток именно такие лица были у палачей.
– Ты знаешь, кто это такой? – шепотом спросил Дмитрий у своего соседа, долговязого, как журавль, белорусского парня по фамилии Табенкин.
– Мне сказали, что это сам генерал Судоплатов, который был заместителем начальника Пятого департамента до 1953 года, – также шепотом ответил ему Табенкин.
Это имя Дмитрию было знакомо.
– Не может быть! – возразил он. – Судоплатова расстреляли вскоре после ареста Берии.
Октябрь строго посмотрел на них.
– В качестве студентов, готовящихся к миссиям практического свойства, вы будете обсуждать и анализировать операции, проведенные вашими предшественниками-чекистами. Эти обсуждения, однако, не должны превращаться в академические семинары. – Он слегка улыбнулся. – Поэтому я начну с того, что расскажу вам о том, как я убил украинского реакционного лидера Коноваленко в Роттердаме в 1938 году...
Итак, лекции по истории Тринадцатого отдела начались с детального описания упаковки швейцарского шоколада, которая разнесла Коноваленко на клочки.
Дмитрий слушал эти кровавые захватывающие воспоминания с замиранием сердца. Он узнал о ликвидации десятков белоэмигрантов в Париже, Гамбурге, Нью-Йорке и Макао, о том, как в 1936 году в НКВД появилось “Управление мокрых дел”, сотрудники которого отыскали и прикончили в Мексике Льва Троцкого, о том, как департамент был переименован в Спецбюро, занимавшееся физическим устранением влиятельных эмигрантов в Австрии и Германии.
После расстрела Берии Спецбюро снова поменяло название, превратившись в Тринадцатый отдел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162