— Нет… То есть, конечно, в тот день да, мы еще все вместе отмечали… Ник ведь из нашей компании один поступил. И тут же их увезли сюда, на базу. Я и не знала, где это. А уже потом выяснилось, что у них какие-то сборы, сессия триместровая… в общем, никого не пускали. Вот только теперь.
Снова глянула на часы — и замерла, подавшись вперед, будто взлетающая птица на мгновенном люкс-визиоснимке.
С монитора убрали рекламные кадры. Теперь там высветилась картинка узкого дворика: с одной стороны чугунный забор, с другой — склон горы сплошной стеной, с третьей — выход из низкого корпуса, в проеме которого секунду назад показалась колонна курсантов. Колонна — до тех пор, пока последний юноша не очутился за пределами элемент-системы; затем строй распался, превратившись в шумную толпу.
Звенислава сразу узнала Никиту Солнцева. Юного, смеющегося, лохматого— странно, что в полувоенном заведении их не стригут коротко… В общем, точно такого же. Кажется, даже с колечком серьги в левом ухе.
Мила тоже увидела его. Вскочила. Вспышка, целый сноп слепящих солнечных лучей!.. А потом искоса, словно виновато посмотрела на Звениславу.
И та поняла:
— Знаешь, я сейчас не буду подходить к нему. Мы ведь, в сущности, даже незнакомы… я потом объясню. Только у меня к тебе одна просьба.
Взгляд-вопрос. Ясный, отчетливый. Этой девушке можно было бы вообще не учиться говорить.
Ей, Звениславе, гораздо труднее. Высказать, сформулировать, найти слова… Потому что это действительно важно. Собственно, именно ради этого — в первую очередь — она сюда и приехала. Но не зная человека, практически невозможно почувствовать, отследить… Девушка Мила очень кстати появилась тут.
— Хочу попросить тебя… Ты его любишь, поэтому заметишь сразу. Если он… изменился. Конечно, люди вообще меняются, особенно если не видеться долго, — но я не о том. Если вдруг он стал… НЕ ТАКИМ. Понимаешь?.. То скажи мне. Да или нет. Я найду тебя вечером…
Конечно, вышло глупо, сумбурно, неубедительно. Но как — по-другому?..
Повторила совсем тихо:
— Я очень тебя прошу.
И Мила не задала ни единого вопроса. Даже взглядом.
— Хорошо.
Листья пружинили под ногами широченной ковровой дорожкой, мягко скрадывающей уступы, камни и расщелины горного склона. Спускаться вниз было легко и весело, а вернуться, она узнавала, можно будет лыжным подъемником со стороны трассы — тут недалеко. И Звенислава, раскинув руки, перелетала от одного ствола вековой лиственницы к другому. Смеялась, задыхаясь от полета. И все равно никак не могла догнать Златку, которая вечно оказывалась на ствол ниже по склону. Да еще и пряталась за деревом:
— Мама! Ку-ку!.. Я — кукушка!
— А я — большая-пребольшая ворона… Вот я тебя сейчас!..
Златка первый раз в жизни была в горах. Сама Звенислава— второй: когда-то именно в этих местах снимали один из ее самых кассовых клипов. Только тогда была зима. Горные вершины, тяжелые ветви лиственниц и снег на непокрытых черных косах — супер, снято! И сразу же громадная шуба и мерзкий горячий бальзам: звезда ни в коем случае не должна простудиться. За температуру бальзама, кажется, отвечала специальная девочка…
Тогда было все: от профессиональной творческой команды и крепких специалистов по шоу-бизнесу — до свиты на побегушках. Была жива мама, которая не только умела все и всех замечательно организовывать, но и временами понимала свою дочь. Была всенародная слава, армия поклонников — они бы с восторгом приняли все, что бы ни исходило от их звезды. Почему же у нее не нашлось то ли сил, то ли смелости, то ли желания — взбунтоваться? Петь НАСТОЯЩУЮ музыку?!.
Сознательный и единственно правильный выбор? Абсолютный тропизм? Чепуха. Все происходило само собой, она просто плыла по течению. Иначе в какой-то момент не оказалась бы никому не нужна, не потерпела бы полного краха.
А сейчас у нее нет никакого начального капитала, не считая, может быть, случайно завалявшихся у кого-то воспоминаний. И песен лохматого мальчика, которых она не слышала… и еще неизвестно…
— Мама! Смотри!
— Стой! Нельзя так быстро бежать!
— Я тебя подожду-у!
Сбегая за дочкой по склону, Звенислава угодила ногой в невидимую выбоину и подвернула щиколотку — несильно, даже почти не больно; но заволновалась. Действительно, это все-таки горы. И что она за мать, если не учит своего ребенка элементарной осторожности?..
К счастью, Златка уже, кажется, набегалась. Раскрасневшаяся, с блестящими глазами, с растрепанными косичками из-под желтой шапочки, устроилась, как синичка, на толстенной поваленной лиственнице. Перегнувшись через ствол, на всякий случай разворошила бугорок слежавшейся листвы: искала грибы. Грибов не было, это они с дочкой уже успели выяснить, но Златка не собиралась мириться с подобной несправедливостью.
— Нету, — разочарованно сообщила она, когда Звенислава, чуть прихрамывая, наконец спустилась и тоже присела на ствол. — Почему?
— Не выросли, я же тебе говорила. Наверное, долго не было дождя.
— А почему дерево упало?
— От старости. Или от сильного ветра…
— Расскажи про него сказку.
— Про дерево?
— Да. И про принцессу.
Солнце опустилось довольно низко, постреливая лучами из-за деревьев. Звенислава посмотрела на часы. Ровно в восемь, указывалось в расписании, курсанты уйдут на ужин, а затем на ежедневный тренинг перед сном. Девушка Мила вернется в гостиницу для посетителей базы. К тому времени она уже будет ЗНАТЬ…
У них со Златкой оставалось почти три часа на то, чтобы поаккуратнее— вот-вот начнет темнеть— спуститься к подножию горы, отыскать подъемник, добраться до гостиницы и тоже поужинать. И, пожалуй, несколько минут на коротенькую сказку.
Про принцессу. Златка не понимала сказок не про принцесс.
— Однажды на старом-престаром упавшем дереве сидела одинокая принцесса…
— Почему одинокая?
— Ее принца заколдовали — давным-давно. Превратили в… кого-то совсем другого. И она его не узнала. Она испугалась. А настоящие принцессы, Златка, никогда ничего не боятся…
— Значит, она была ненастоящая?
— Значит. Она еще могла его спасти — потом. Когда он однажды вернулся к ней из далеких стран. Она бы непременно его расколдовала — если бы догадалась поцеловать или, что еще вернее, спеть ему по-настоящему красивую песню. Но принцесса опять испугалась— и заколдованный принц снова ушел от нее. Потом он стал королем…
— Злым?
— Не злым и не добрым. Никаким… а это хуже всего. Но, может быть, принцесса его еще расколдует. В сказках ведь, ты знаешь, все бывает по три раза. И если она не испугается в третий раз, а сделает то, что ДОЛЖНА сделать…
— Поцелует его?
— Нет, для этого она уже… и потом, они скорее всего больше не встретятся. Но она все-таки споет ему песню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117