Вик обернулся и встретился с ней взглядом в темноте.
– Это меня тебе надо благодарить за все неприятности, причиненные тебе Лозадо. Если бы я не сорвался в тот раз, как последний идиот, Лозадо сидел бы сейчас в камере смертников, и ты не попала бы в эту передрягу. И я бы здесь не был. Я бы не жил в лачуге, зализывая раны, и не носил бы на руке резинку, боясь впасть в панику.
– Ты обычный человек, – перебила Ренни. – Ты же сам сказал, Вик. Слишком много всякого дерьма свалилось на тебя одновременно. Все, что ты чувствовал, все, что ты ощущаешь сейчас, свойственно человеческому существу.
– Ну, иногда я уж чересчур человечен, во вред себе. – Вик слабо улыбнулся, и она ответила на его улыбку. Затем он поморщился и тихо выругался. Протянул руку к микрофону и включил его. – Да, я тебя слышу. Господи, ты что, решил, что я умер? Что случилось? – Он послушал, потом сказал: – Здесь тоже тихо. Я выйду подышать свежим воздухом. Не пристрелите меня.
Он прошел мимо нее, чтобы взять пистолет и сотовый. И направился к двери.
– Я выйду. Если увидишь или услышишь что-нибудь, ори во все горло.
Спать уже явно не придется, поэтому Ренни оделась. Когда он вернулся, она уже варила кофе.
– В чем дело?
– Мы уезжаем, Ренни. Немедленно. Одевайся. – Тут он заметил, что она одета. – Собери вещи. Поторопись.
– Куда мы едем? Что случилось?
Он быстро прошел в спальню и стал собирать вещи.
– Вик! Скажи мне, что происходит? Лозадо что-то сделал?
– Да. Но не в Галвестоне.
Он ничего ей больше не сказал, потому что мало что знал сам.
Пока он дышал свежим воздухом, пытаясь прочистить мозги и успокоить совесть, позвонил Орен. Рассказав Ренни о своем чудовищном поступке, Вик испытывал смешанные чувства.
С одной стороны, ему стало немного легче. Она умела прекрасно слушать. С другой стороны, он снова вспомнил, что именно его идиотизм гарантировал Лозадо свободу.
Сознание того, что Лозадо где-то рядом и смеется над ним, терзало его душу. После звонка Орена он вообще ощутил себя бессильным.
– Мы полагаем, что Лозадо уже нет в Галвестоне, – сказал Орен.
– Почему?
– У нас есть основания так считать.
– Что это ты ходишь вокруг да около? Это же не пресс-конференция. В чем дело?
– У тебя есть доступ к сотовому доктора Ньютон?
– Зачем?
– Было бы лучше, если бы следующие несколько часов ей никто не звонил.
– Почему?
– Дай мне разобраться, и я тебе перезвоню.
– В чем разобраться?
– Пока ничего не могу сказать.
– Что значит не можешь? Ты где?
– Когда-нибудь слышал о Плаксе Сойере?
– Кто это, черт возьми?
– Так слышал?
– Нет! Кто он такой?
– Пока неважно. Ты сиди на месте. Развлекай докторшу. Устрой ей пикник на пляже или что-нибудь в этом роде. Питерсон оставит своих людей на тот случай, если мы ошиблись. Мне пора идти, но я буду держать тебя в курсе.
– Орен…
Но он уже отключился, а когда Вик набрал его номер, он услышал короткие гудки. Он позвонил в убойный отдел, но там ему сказали, что с Ореном нет связи, но все, что нужно, ему передадут.
Секунд десять он раздумывал, потом вернулся в дом и сообщил Ренни, что они немедленно уезжают. «Пикник на пляже? – подумал он. – Как бы не так!» Если полицейское управление Форт-Уэрта сжимает кольцо вокруг Лозадо, он хочет в этом участвовать, хотя ему трудно винить Орена, пытающегося удержать его подальше, пока все не будет кончено.
Кто знает, возможно, глупо тащить с собой Ренни, но вдруг Орен ошибается и Лозадо все еще в Галвестоне? Вполне возможно, что он заставил их думать, что он уехал, как раз для того, чтобы выманить Вика и открыть себе путь к Ренни. Вик не слишком надеялся на Питерсона и его команду. Оставалось только взять ее е собой.
Почему Орен предложил отнять у нее сотовый телефон? Хорошо зная Орена, Вик понимал, что у него для этой просьбы наверняка веские основания. Пока Ренни была в ванной, Вик сунул ее сотовый в свою сумку. Она его хватилась, только когда они уже проехали Хьюстон.
– Наверное, ты забыла его на кухне, – соврал он.
– Я всегда держу его при себе. Как я могла его оставить?
– Слишком поздно возвращаться.
Примерно через каждые десять миль она спрашивала его о телефонном звонке, который заставил их так неожиданно уехать.
– Уэсли больше ничего тебе не сказал?
– Ничего.
– Только что он считает, что Лозадо уже нет в Галвестоне?
– Так он сказал.
– Мы ведь знаем, что накануне ночью он там был.
– Полагаю, он мог уехать сразу после звонка тебе.
– И куда же мы едем?
– На твое ранчо. Я тебя там оставлю. Попрошу Тоби Роббинса за тобой присмотреть. Затем отправлюсь в Форт-Уэрт и выясню, что, черт побери, происходит.
– Ты можешь довезти меня до ранчо. Там мой джип. Я тоже поеду в Форт-Уэрт.
– Ничего не выйдет. Ты останешься.
– У меня работы навалом.
– Чушь. Ты же в отпуске, забыла?
– Я возвращаюсь.
– Мы это обсудим, когда приедем.
Но им так и не пришлось еще поспорить.
Когда они приехали на ранчо где-то после полудня, то поразились, увидев несколько машин, включая машину шерифа, у ворот. Вик узнал среди них пикап Тоби Роббинса.
– Что за черт? – выкрикнула Ренни.
– Сиди в машине, Ренни.
Разумеется, она не послушалась. Вик не успел остановить ее. Она выпрыгнула из пикапа и рванула к открытой двери конюшни.
– Ренни! – Он выскочил вслед за ней. Но стоило ему ступить на землю, как спину пронзила острая боль. У него на мгновение перехватило дыхание, но он, прихрамывая, кинулся за Ренни. Она далеко обогнала его. Он видел, как она скрылась в дверях конюшни.
И тут он услышал ее дикий крик.
31
Она не помнила, чтобы в августе когда-нибудь лил такой дождь. Сегодняшняя погода наверняка побьет все рекорды штата. Тучи набежали на небо где-то часа в два, принеся с собой долгожданную прохладу. Но оказалось, что это не просто кратковременная гроза. Начался проливной дождь, не собиравшийся кончаться.
Ренни сидела на охапке сена напротив пустого стойла Бида. За открытой дверью конюшни стояла серая пелена дождя. По трещинам в рассохшейся земле бежали целые потоки воды. Кругом образовались огромные лужи. Дождь смыл следы шин грузовика, на котором Тоби увез трупы лошадей.
Трупы. Ее прекрасных лошадей. Великолепная мощь, красота и изящество, превращенные в трупы.
Она плакала, не переставая, рыдала взахлеб, плечи тряслись. Сердце ее было разбито. И не только громадной для нее потерей, но и примитивной жестокостью этого преступления.
Она наплакалась до изнеможения и осталась сидеть где сидела, безразличная, с закрытыми глазами, с высыхающими на щеках слезами, слушая монотонный стук дождя по крыше.
Шум дождя скрадывал шаги, но она почувствовала его присутствие. Открыла глаза и увидела, что Вик стоит в дверях, не обращая внимания на потоки воды, льющиеся на него сверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88