И ни следа сажи, пепла или пыли!
Аристон уставился на нее, разинув рот. Лицо Фрины показалось ему прелестным. Она была так же красива, как Лизандр, но иной красотой… А потом Фрина как-то удивительно просто протянула ему свои губы. Они целовались долго, страстно. Когда Аристон наконец оторвался от нее, кровь его кипела, а в душе звучал заоблачный, дикий напев флейты Пана, раздавались песни нимф, вакхические гимны.
Но Фрина легонько оттолкнула его.
– Пойдем, господин мой Аристон, – сказала она. – У нас нет времени.
Он шел рядом с ней, пошатываясь, будто пьяный. Право же, ни Лизандр, ни другой какой-нибудь красавец никогда не приводили его в такой восторг. Аристон внезапно понял, почему по постановлению старейшин изнасилование женщины-спартанки каралось смертью. В женщине была какая-то магия, волшебство, от которого кровь закипала в жилах и человек терял голову…
Но выяснилось, что его страдания не кончились. Неожиданно Аристон услышал впереди журчание ручья. Фрина остановилась и поднесла руки к лицу.
– О Аристон! – простонала она.
– Что такое? – чуть дыша, спросил он.
– Река! Река! Я совсем о ней позабыла!
Аристон недоуменно воззрился на девушку. Ипполит говорил, что среди женщин нет ни одной толковой, и Аристон начал понимать, что дядя прав.
– Разве ты не ходила этим путем? – спросил он.
– Нет! Я пролезла в расщелину, в которую когда-то свалился мой козленок. Но мы идти этой дорогой не можем:
она ведет к дальнему концу селения, и нам тогда придется пересекать площадь, чтобы выбраться хоть на какую-то горную тропку. Вот почему я подумала о запретной тропе. Ведь, как я тебе говорила, она переходит в тропу демонов, гдедуши людей, не имеющих родственников, которые могли бы похоронить их по-человечески, стонут и что-то бормочут, обращаясь к тебе из-за каждой скалы. Только…
– Что только, Фрина?
– Я… Я так расстроилась из-за тебя, что даже забыла про реку. Я целый вечер приводила себя в порядок: мне не хотелось, чтобы ты опять назвал меня грязнулей. И все это время я думала о тебе. Какой… какой же ты красивый! Кожа и волосы у тебя золотистые, а глаза как небеса в октябре, перед началом дождей. Конечно, мне было не до реки. О Аристон, до чего же я глупа!
– Я помогу тебе перебраться через реку, – пообещал Аристон. – Нас учат переплывать Эврот в полном боевом снаряжении, Фрина. По сравнению с этим ты ничего не весишь.
– Я умею плавать, – сказала она. – Если бы пришлось, я перевезла бы тебя на другой берег вместе с твоими доспехами. Дело не в этом…
– Я в чем, во имя всех хтонических божеств? – воскликнул Аристон.
– Нам не нужно переплывать через реку, господин мой Аристон. Мы должны плыть вниз по течению, далеко-далеко. Наверно, нам придется проплыть больше гиппекона.
– Ну и что? – не понял Аристон. Она топнула ногой.
–До чего же вы, мужчины, непонятливы! Разве не ясно, что если я поплыву в этом длиннющем одеянии, то меня утащит на дно и я утону? А без меня тебе никогда отсюда не выбраться. У этой реки великое множество притоков.
– Тогда сними одежду и оставь ее здесь, – вполне разумно предложил Аристон.
Фрина посмотрела на него, округлив глаза от ужаса.
– О Аристон, я не могу…
– Но почему, во имя Тучегонителя Зевса? – возмутился Аристон.
– Потому что… потому что тогда мне придется раздеться, – пролепетала Фрина.
– Ну и что? – изумился он. Подобная стыдливость была совершенно непонятна спартанцу. – Чего особенного? Я столько раз видел голых девчонок! Во время дионисийских празднеств устраиваются процессии, где танцуют обнаженными все девственницы и юноши. И никто не думает ничего дурного. Ликург, наш законодатель, постановил, что все спартанцы, и мужчины и женщины, должны стремиться иметь красивое тело. Поэтому наши девушки прекраснее всех в Элладе, они часто постятся и каждый день делают упражнения, чтобы не стыдиться своего тела, когда им придется принимать участие в священных обрядах. Ты не уродка и не калека. Может, у тебя на теле шрамы или родимые пятна? Дай взглянуть! Мой дядя знает лекаря, он может вывести любое пятно, и на коже не останется даже следа, так что…
– Аристон! – вскричала она. – Не трогай меня! Не смей!
Он поглядел на нее, и его голубые глаза вдруг потемнели от обиды. Фрина заметила это и тут же приблизилась к нему. Обвив руками его шею, она посмотрела на Аристона, но ее взгляд был омрачен тоской, причины которой юноша не мог понять.
– Я… я люблю тебя, Аристон, – сказала она. – Только… среди людей моего племени нагота считается неприличной. Я… я слышала, что спартанские юноши участвуют в спортивных состязаниях совершенно голыми и что девушки танцуют на праздниках без одежд. Но я этому не верила. Я не понимала и сейчас не понимаю, как девушка может плясать и вертеться перед мужчинами, когда на ней ничего нет. Я… я бы умерла. Скажи… ты меня любишь?
– Всем сердцем! – воскликнул Аристон. И это было почти правдой.
– Ну, хорошо, – вздохнула она. – Ведь я твоя жена…
или стану ей, когда ты придешь за мной снова. Я покажу тебе дорогу. Мы выберемся уже на рассвете, ведь это по другую сторону горы, и солнце к тому времени уже взойдет. Поэтому ты сможешь меня увидеть, не дожидаясь, пока мы принесем брачные обеты и совершим жертвоприношения перед высоким алтарем. Это ужасно? Но ты обещаешь хотя бы не смотреть на меня?
Аристон понял, что ему будет нелегко сдержать обещание. И предложил вполне приемлемую, как ему показалось, альтернативу.
– А ты бы смогла плыть в моем хитоне? – спросил он.
– Ах, ну конечно? Он короткий и легкий. Но как же ты?
– Вот возьми! – сказал он и сбросил с себя одежду. Фрина попятилась и с размаху хлопнула себя по щекам.
– Аристон? – ахнула она и повернулась к нему спиной.
– Бессмертные боги! – возмутился Аристон. – Избавьте меня от женщин! Что я такого сделал? Я потакаю твоей периэкской скромности, а ты…
– Но Аристон… дорогой… мне на тебя тоже нельзя смотреть?
Аристон весело рассмеялся. Потом вытянул руки, положил их Фрине на плечи и повернул лицом к себе.
– Вот ты и посмотрела, – сказал он. – Ну как, я отвратителен? Может, я калека? Весь в родимых пятнах? Урод?
– Нет! – всхлипнула Фрина. – Ты… ты прекрасен.' Я никогда не видела обнаженных мужчин, но, наверно, только у бога бывают такие формы. Однако женщина не может, господин мой Аристон, смотреть на мужчину, если он не муж ей. Это страшный грех. Теперь со мной случится что-то ужасное. Я знаю? Я это чувствую всеми фибрами моей души?
– Чепуха! – передернул плечами Аристон. – Дай мне твой пеплос.
Она отвернулась, сняла с плеч накидку и, не поворачивая головы, протянула ему. Аристон взял пеплос и, наклонившись, поднял с земли шнурок, служивший ему поясом. В мгновение ока он соорудил себе набедренную повязку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135