– Мы также зафиксировали в ее волосах волокна, сходные с нитками, которыми прострочены эти перчатки, – добавил Мэйли.
Андрич дернулся, и конвоиры схватили его за руки.
– Вы подбросили перчатки!
– Нет, сэр. Я увидел их в первый раз здесь. – Мэйли указал на столик, вдруг что-то привлекло его внимание, и он нагнулся, чтобы лучше рассмотреть. На том месте, где лежали изъятые перчатки, он увидел несколько каштановых волосков, пропущенных им поначалу. Он тщательно упаковал их.
Андрич дико озирался, проходя по коридору. Фостер стоял в группе полицейских, которые отвечали Андричу взглядами без жалости и сострадания.
– Рикмен… он должен… он знает…
– Инспектор-детектив Рикмен не работает по этому делу с момента убийства доктора Чэндлер, – ответил Хинчклиф. – Сожалею, мистер Андрич, но на этот раз вам не так-то просто будет выкрутиться.
Рикмен проснулся, улыбаясь. Ему снилась Грейс. Она и сейчас была рядом с ним, прижалась к нему теплым телом. Он чувствовал ее присутствие. Мгновение спустя вспомнил: Грейс умерла. Боль осознания была физической. Во время расследования, пока голова была занята мыслями о работе, он еще мог сдерживаться. Сейчас у него осталось только горе. Он оперся на локоть и посмотрел на ее половину постели, желая вызвать ее образ. Не получилось.
Он подошел к гардеробу и достал одно из ее платьев. Она носила его в отпуске этим летом. В Неаполе. Он уткнулся лицом в мягкую ткань. Грейс, счастливая, отдохнувшая, смеется над какой-то его шуткой. Грейс опирается на его руку – они возвращаются с ужина по пляжу, слушая шепот прибоя.
Он почувствовал, что задыхается, как будто из комнаты откачали весь воздух. Он рванул футболку, шатаясь, дотащился до ванной. Колени тряслись, из зеркала на него смотрело лицо отчаявшегося человека. Ему стало мучительно холодно. Он включил душ и долго стоял, подставив лицо струям, обдумывая, что же ему делать.
Фостер держался подальше от него после ареста Андрича: пресса все еще шныряла вокруг, следя за домом Рикмена, приставая к каждому, кто подходил к двери. Прошло никак не менее трех дней, прежде чем Фостер наконец нажал на кнопку звонка. Был обеденный перерыв, день выдался облачный и холодный. Фостер не заметил фоторепортера, выскочившего из машины, стоявшей немного дальше по дороге. Тот проследовал за сержантом почти до входной двери, удачно выбрав время для первого щелчка затвора – в дверях появился Рикмен.
Рикмен отскочил к стене:
– Ч-черт!
Фостер стрелой влетел в дом и захлопнул дверь в ответ на вопросы репортера.
– Все в порядке, босс, – сразу успокоил он Рикмена. – Старший инспектор разрешил.
Это могло означать только одно: Андричу предъявлено обвинение.
Рикмен прикрыл глаза рукой и начал сползать по стене. Фостер подхватил его, проводил в кухню и усадил за стол, но Рикмен немедленно вскочил, оттолкнув его, почувствовав удушье от близости друга – даже от его заботы.
Фостер отодвинулся, печально глядя, как Рикмен, отвернувшись, пытается вздохнуть.
Через минуту Рикмен повернулся к нему:
– Ты ел?
– Ты не хочешь услышать об аресте?
– Я не смогу сидеть спокойно, пока ты будешь рассказывать. И не смогу сесть за стол, накрытый на одного.
Фостер пожал плечами:
– Если хочешь знать, я голоден как волк.
Рикмен вынул из холодильника все, что там оставалось: яйца, бекон, немного грибов.
– Я слушаю, – сказал он, начиная готовить.
Фостер оперся о кухонный стол, пока варился кофе, а Рикмен стряпал им поздний завтрак.
– Он только моргал, когда Хинчклиф зачитывал ему его права.
– Андрич знает, что суд верит только в вещественные доказательства, – произнес Рикмен. – Он думал, что все предусмотрел.
– Ну предусмотрел. И что из того? – повысил голос Фостер.
Рикмену послышалось раздражение в его голосе. Неудивительно, что Ли нервничает: он пошел ради него, Рикмена, практически на преступление.
Несколько минут единственными звуками были шипение жарящегося бекона и бульканье кофеварки.
– Ты-то хоть не засветился?
Фостер фыркнул:
– Ты шутишь? Когда Мэйли обнаружил эти перчатки, меня там и близко не было.
– Криминалисты нашли что-нибудь в квартире? – спросил Рикмен, вручая Фостеру тарелку яичницы с беконом и грибами.
– У тебя случаем не найдется поджаренного хлеба ко всему этому? – вместо ответа спросил Фостер.
Поджаренный хлеб. Грейс обязательно сделала бы тосты. Рикмен опять почувствовал боль. Как легко впасть в отчаяние, если представить, что Грейс сказала, или подумала, или сделала, если бы была рядом.
Фостер сделал вид, что увлечен едой, но успевал рассказывать:
– Тони Мэйли считает, что в спальне Андрича и в смежных комнатах проведена тщательнейшая уборка в течение последних нескольких дней. Новый матрац на кровати, ковры вычищены с паром, стены протерты, окна отмыты – подозрительно.
Рикмен сидел напротив, уставившись в свою тарелку. Он совсем расхотел есть.
– Ты что, не верил, что получится? – Голос Фостера был одновременно и участливым, и сердитым.
– Да нет, почему… Но… понимаешь, он легко может объяснить следы ДНК Натальи на своих перчатках. Они пару раз встречались…
– Ага, – ответил Фостер. – Но вряд ли присутствие своей ДНК на ее шее.
– Да, – согласился Рикмен. – Ему это будет сложно.
Фостер легко мог в эти дни распроститься со службой. Поэтому последнее, что ему хотелось бы слышать, так это сомнения Рикмена по поводу нравственности того, что они сделали.
– Хинчклиф проверяет клиентов Капстика?
– Каждого его клиента, получившего положительное решение за последние десять лет, – ответил Фостер с набитым ртом.
– Да поможет нам Господь!
– А! Хорошая новость! Этот шпаненок… младший брат…
– Минки, – подсказал Рикмен.
– Он дал показания. Он и его приятели попались на том, что кинули петарду через почтовый ящик именно в тех домах. Какой-то парень, увидев, нагнал на них страху. Минки опознал Андрича.
– Использовали видеоопознание?
– Ну да. Выбрал его сразу, без всяких колебаний.
Новая видеосистема позволяла проводить опознание по записи. Свидетелям не надо было находиться в помещении одновременно с подозреваемым, что делало их более смелыми.
– Пацан храбрее, чем я думал, – сказал Рикмен.
– Говорит, старший брат всегда защищал его, оберегал как мог от неприятностей, в которые они попадали.
Фостер наблюдал Минки через полупрозрачное зеркало в помещении для опроса детей.
– Надо было это слышать: «Джез для меня из кожи бы вылез. Теперь моя очередь».
Рикмен согласно кивнул, вспоминая, как Саймон закрывал его собой, принимая все тумаки и удары, предназначенные Джеффу.
– Мы продолжаем работать с остальной компанией, – говорил Фостер. – Сейчас, когда Минки рассказал, что знал, мы выясним, кто из двоих оставшихся согласился устроить для Андрича поджог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95