«Мягкотелая, вот какая», – подумала она. Она не могла двигаться, потому что была мягкотелой, брошенной на простыни, как медуза на прибрежный песок.
«Я умираю? – спросила она себя внешнюю, что смотрела чуть сверху со стороны. – Вот так и выглядит смерть?»
Она проверила ощущения со спокойным интересом. «Нет, это не смерть. Это сон. Один из тех странных снов, в которых ты хочешь пошевелиться и не можешь. Или летаргия. Вот как это называется, я думаю». Тут она вспомнила жгучее ощущение, искру, сверкающую на голой коже. «Нет, не искра. Игла. Именно так. Игла и шприц, наполненный прозрачной жидкостью». По сосудам прошла горячая волна, а потом будто холодный ветер подул в лицо, и горячая волна сменилась холодным потоком. Бодрящая холодная вода потекла по жилам – чистая энергия. После чего…
Ничего.
Она попыталась думать логически. Глядя на женщину, лежащую на постели, она подумала: «Это Наталья. Наталья – это я». Она огорчилась за эту женщину. Пусть это еще не смерть, но смерть подкралась совсем близко. Она чувствовала ее как темную тень.
На потолке заплясал свет, отвлекая от болезненных мыслей. Наталья с интересом слушала узоры, которые он начертил: колокольчики и смех, радостный, переливающийся, мелодичный. Синестезия – интеграция чувств, она воспринимала свет как звук, звук как цвет.
«В комнате кто-то есть». Она слышала цвета его прихода. Шаги были серые и золотые, цвета колыхались как тонкая кисея. Он остановился, и разноцветный свет лег паутинкой на его лицо, обволок контуры его тела.
«Это мой саван».
Человек колыхался, звуки его движений рассыпались, перемешались. Она видела звуки и слышала цвета и ничего не ощущала. Но ее это нисколько не тревожило, потому что это было прекрасно. Потом поняла, что чувства тоже можно видеть – как сгустки энергии, электрическими импульсами взрывающиеся в мозгу.
Она потянулась прикоснуться к цветному звуку, не рукой – своим разумом, восхищенная крутящимся калейдоскопом цветов и оттенков, таким изысканным и прекрасным, что сердце готово было разорваться.
А потом ее подняли. На один радостный миг она стала невесомой. Она не чувствовала его рук, несущих ее, укладывающих ее голову на подушку и нежно укрывающих ее простыней.
Он поспешно ушел, потому что сверкающая серебряно-красная стрела прочертила воздух и отвлекла его внимание – она вспомнила, что это звонит телефон. Потом звонок погас, и ее снова начал убаюкивать шелковый звук, пляшущий на потолке. Птичьи трели, песни ветра и воды. Она погрузилась в них.
Грейс стояла перед дверью в ее квартиру.
Чертову входную дверь сосед, видимо, опять оставил открытой.
– Наталья, открой, пожалуйста.
Но ей не хотелось отвечать. Ей было стыдно и страшно. Она согнулась, прижав руки к груди, и стала молиться, чтобы Грейс ушла. Но Грейс, как всегда, была настойчивой.
– Наталья, я знаю, что ты там. Пожалуйста, нам нужно поговорить.
Было воскресенье, а ее сосед ненавидит шум. «Грейс, пожалей ты…»
– Я не уйду. – Грейс постучала в дверь костяшками пальцев. – Якубас мертв, Наталья. Чего ты еще ждешь? Чтобы еще кто-нибудь погиб?
– Уходи, Грейс! – выкрикнула она.
За спиной Грейс послышался мужской голос, грубый от чрезмерного курения:
– Эй, Из-России-с-Любовью, нельзя ли пртише? Англия – христианская страна, чтоб вы знали, и воскресенье – день отдыха.
Грейс начала извиняться, и Наталье пришлось действовать. Она мигом слетела вниз, распахнула дверь и втащила Грейс внутрь, прежде чем та успела сказать еще хоть слово в извинение. Затем она выскочила в общий холл.
Ее сосед стоял перед своей дверью, небритый и неряшливый. Она вытянулась перед ним во весь свой рост:
– Не похоже, чтобы ты собрался в церковь, товарищ.
Он попятился, пораженный: никогда раньше она не отвечала на его выпады. Осмелев, она решила продолжить:
– Христос сказал: «Возлюби ближнего своего, яко самого себя». – Она разозлилась до такой степени, что могла сказать такое, о чем потом будет жалеть. Но ее это уже не волновало – она начала получать удовольствие от своего негодования. Повысив голос, она выкрикнула прямо в гнусную рожу: – Но только знаешь что? Иисус посмотрел бы на это по-другому, если бы соседом у него был тупой жирный козел!
Она громко хлопнула своей дверью и повернулась к Грейс, смотревшей на нее со смесью тревоги и восхищения на лице.
– Это было… неожиданно, – сказала та.
Наталья пожала плечами:
– Бывает…
Они поднялись на второй этаж. Сосед Натальи вскоре ушел. Наталья заваривала чай, когда услышала первый удар двери. Пауза. Ничего.
– Он оставил открытой входную дверь, – сказала она. – Опять.
– Может, я спущусь?… – спросила Грейс, тронув ее за плечо.
– Бесполезно. Скорее всего он вернется через пять минут и опять не закроет.
Она передала Грейс кружку с чаем, и они перешли в гостиную.
– Как у тебя уютно! – похвалила Грейс.
Наталья зарделась от удовольствия. Эта комната была самая большая в квартире, и ей самой нравилась. Она недавно перекрасила ее в кремовый, бежевый и красный цвета. В одной из ниш устроила стеллаж для книг. Телевизор и музыкальный центр поставила у окна. Продолговатый низкий журнальный столик стоял перед диваном.
– Что за человек этот Альф Гарнетт в соседней квартире? – спросила Грейс.
– Не поняла?
– Мистер Из-России-с-Любовью.
Наталья фыркнула:
– Закоренелый расист и к тому же жлоб. Водитель такси, поэтому все время на работе: днями, вечерами, в праздники. – Она усмехнулась. – Зато ты увидела воистину доброго ближнего своего.
Грейс расхохоталась.
Какое-то время Наталья надеялась, что, может, она допьет чай и уйдет, но быстро поняла: раз Грейс за что-то взялась, она так просто не отступится. Наталья догадалась, что момент наступил, когда Грейс аккуратно поставила кружку на столик, точно в центр стеклянной подставки. Люди ведут себя так, готовясь к неприятному, но обязательному для них разговору.
– О чем вы поспорили с Якубасом? – спросила Грейс.
– Я не понимаю, о чем ты.
Грейс посмотрела на нее с грустью, которая задевает сильнее, чем резкое слово или гнев.
– Когда он выходил из кабинета, то сказал: «Спросите у нее, почему она здесь, когда ей уже неопасно возвращаться на Балканы». Примерно так.
Наталья пожала плечами, не в силах посмотреть в глаза Грейс:
– Он псих.
– Был им, возможно. Но мне кажется, он скорее был напуган и отчаялся. Зачем он тебя разыскивал?
– Я уже сказала.
– Ну да, он был психом… – Грейс говорила спокойно. – Я не могу в это поверить, Наталья. Сказать почему?
– Нет. – Теперь она смотрела на Грейс. Ей не хотелось слышать никаких предположений, но и не хотелось терять доброе расположение Грейс. – Прошу тебя, Грейс. Не надо. Ничего хорошего из этого не выйдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95