Для грязной работы у них были болгары и другие братья из Восточной Европы. Кого волновал попавшийся болгарин, пока Россия оставалась столпом социалистической морали?
Его отряд приберегали на крайний случай. Тогда-то Фурцев и прослышал про то, что стратегию государства направляет старик-фельдмаршал, известный еще со времен революции. Этот старик — он слышал, как его называли “Великим” — и придумал ему наказание.
Если бы командиру “кровавых морд” объяснили ход мыслей Великого Земятина, он бы все равно не понял. Он и не должен был понимать. Поэтому именно Фурцева послали в Ханой убивать американца-одиночку, а офицер КГБ за ним должен был наблюдать.
Когда слухи о том, что натворил Фурцев в офицерской столовой, дошли до Земятина, он вскользь поинтересовался, что собираются делать с этим человеком.
Правда, он не сказал “человек”. Он назвал его взбесившимся скотом.
— Естественно, избавиться от него, — сказали Земятину.
— Вы хорошо подумали? — спросил Земятин.
— Взбесившемуся зверю в армии не место, — ответили Земятину.
— Этот человек каратель, так? Его отряд обучали, как коммандос — ножи, веревки и тому подобные штуки, — сказал Земятин. По тому, как он подчеркнул слово “штуки”, было ясно, что у него есть своя точка зрения.
— Да.
— А для такой работы кто нам нужен, как не зверь? Кого вы собирались этому обучать?
— Мы хотели бы найти того, из кого получился бы хороший солдат.
— То есть того, кто не причинял бы беспокойства? Кто мог бы сработаться с другими?
— Разумеется. А что еще требуется от солдата? Он должен действовать, как все. Иначе не будет армии, а будет неуправляемая толпа.
— Солдаты участвуют в парадах, солдаты сдаются, и иногда солдаты берут в руки ружье. Я знаю солдат. Этот человек, Фурцев, грязный убийца, но порой именно это нам и нужно. Так что достаточно убрать его из армии, но сделать его настоящим героем для его отряда безумцев.
Тогда и было придумано “наказание” в виде стокилометрового перехода по зимней сибирской тайге. Трудности только сплотили отряд.
Когда командир “кровавых морд” узнал, что для его отряда наконец нашлось дело, он жалел только об одном — что их направляют против одного человека. Он хотел сразиться с сотнями. Он хотел, чтобы противников было в десять раз больше, чем их. Люди в его отряде умели перегрызать зверям горло. Они могли с ножом ходить на белок и из пистолета попадать птице в глаз.
— Мы хотим боя, — сказал Фурцев.
— Этого будет предостаточно, — ответил ему офицер КГБ, пухлогубый и гладколицый.
Ему достался один человек.
И за этим человеком даже не надо было охотиться, он сам шел ему в руки. Один-единственный человек на пустынной ханойской улице.
Больше того, от командира “кровавых морд” потребовали, чтобы он описал несколько способов убийства и пообещал, что применит их все. Полковник Иван Иванович решил заснять все на пленку, утвердив тем самым Фурцева во мнении, что матушкой-Россией правят психи. Сначала они отказывались его использовать, чтобы иметь возможность валить все на союзников, а теперь они снимали о нем кино и делали подробные записи.
Предполагалось, что трое будут с ножами, за ними — люди с пистолетами, прикрытые снайперами на крышах, несколько человек с гранатами, а за ними команда еще из троих. Человек из КГБ все это записал.
— Вы что, действительно думаете, что один человек укроется от троих моих парней с ножами? — спросил Фурцев. Он надеялся хотя бы на небольшую войну с вьетнамцами и на то, что им придется пробиваться из Ханоя с боем.
Полковник Иванович понимал, что на уме у командира что-то в этом роде. И от этого нервничал. Он не знал, напугает ли Фурцев американца, но его самого командир “кровавых морд” точно приводил в ужас.
— Он идет прямо к нам. Нам даже не придется его ловить, — сказал Фурцев.
— Объект захватил инициативу, — сказал полковник Иванович в микрофон. Его слова еще и застенографировали.
Люди с ножами вышли первыми.
Римо видел, как они приближаются. Они были здоровыми и хорошо двигались.
— Ой! Они собираются на нас напасть! — закричала Кэти.
Она думала, что нападать будет Римо. Внезапно она почувствовала себя такой одинокой в этой странной коммунистической столице. А человек, от которого она ждала великолепных убийств, вдруг сошел с ума. Он засвистел.
Римо любил посвистеть за работой. Не известные мелодии, а что-то, что соответствовало ритму его тела. Одной из проблем с этими тремя было то, что они никак не могли скоординировать движения. Поэтому, схватив первого из них за руку, он вынужден был размахивать им, как молотом. Размах был хороший, и он направил удар второму в глаз, потом раскачал еще разок и заехал третьему в живот.
Первый пригодился и для тех, кто вышел с пистолетами, правда, ноги у него к тому времени оторвались. Кэти не успела вскрикнуть от удовольствия, а Римо уже прошел сквозь второй заслон и лез по стенам к снайперам. Снайперы справедливо удивились, когда их цель оказалась так близко, но очень быстро удивляться перестали, потому что удивляться им было нечем.
Полковник Иванович рассказал об основных событиях в микрофон. Каждый смертельный удар грохотал по всему зданию, и вот на сцену вышли люди с гранатами. Командир помчался на поле боя, а Иванович приказал оператору сворачиваться, и всем немедленно покинуть помещение.
Командир не хотел, чтобы этого человека убили, он мечтал сам разделаться с ним и бросился на него, оскалив зубы.
Римо увидел, что к нему спешит человек с открытым ртом. Человеку явно была нужна помощь, и Римо ее оказал. Он дал ему проскочить, а потом ударом сзади по шее заставил шейный позвонок вылететь у Фурцева изо рта.
Очевидно, этот человек собирался прокусить ему глотку. Чиун предупреждал его, что один такой идиот обязательно найдется.
Римо никак не мог понять, как можно так подставляться. Чиун объяснил, что такие глупцы встречаются только среди белых. Этот человек был белым. Римо обезопасил себя от гранат, запихав их в глотки метателям. Потом он прошелся по зданию в поисках кого-нибудь, кто мог знать про флюорокарбоновый луч.
А снаружи теряла голову Кэти.
— Я люблю тебя, Римо! — кричала она. — Я люблю тебя!
Иван Иванович промчался мимо хохочущей женщины вместе с оператором и стенографистом. В какое-то мгновение он подумал, не схватить ли ее, но, судя по шуму, доносившемуся из здания, тогда он вряд ли выбрался бы из Ханоя живым.
А он собирался выбраться из Ханоя живым. Он остановился только для того, чтобы оглядеть размер урона, нанесенного американцем-одиночкой. Весь отряд “кровавых морд” был разнесен в капусту. Судя по донесениям ханойских органов безопасности, американец вошел в раж и продолжал убивать.
Полковник Иванович понял, что спровоцировал серьезный международный инцидент, усложнил отношения между двумя дружественными странами и, не сумев остановить американца, навлек на столицу смертоносную чуму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66