— Но такая сила может нас раздавить.
— Если мы будем ею управлять, не раздавит. А кто лучше ЧК знает контрреволюционные группы? Мы не только соединим их все под одну крону, мы будем удобрять это дерево. Даже ветки подстригать. А когда понадобится, уничтожим их одним ударом топора.
— Это слишком опасно.
— По сравнению с чем, Ильич? — спросил Алексей Земятин.
В последующие годы стратегия, предложенная Земятиным, принесла невиданные успехи советской контрразведке, которая вызывала тайное восхищение даже у врагов. Этот гениальный ход дал России возможность выжить, но Земятин не пожинал лавров. Наоборот, он настоял на том, чтобы эти лавры достались основателю того, что позже превратилось в КГБ. Земятин отказался и от славы, положенной ему за спасение России от фашистской Германии. Когда все ликовали по поводу подписания Сталиным и Гитлером пакта о ненападении, Земятин сказал Сталину, что для России настали страшные времена.
— Как так? — изумился Сталин и подкрутил усы. Они встречались наедине, в кабинете, у диктатора хватало ума понимать, что он не может при посторонних позволить назвать себя дураком и оставить такого человека в живых. А смерти Земятина он никак не хотел.
— Затишье всегда говорит о грозящей опасности, товарищ Генеральный секретарь, — ответил Земятин.
— Но мы заключили мир с Гитлером! Капиталисты и Гитлер вцепились друг другу в глотки. Скоро мы будем контролировать половину территории Польши, наша граница будет укреплена, а ты говоришь о какой-то опасности.
— И опасность грядет, — ответил человек с холодными голубыми глазами. — Именно потому, что ты думаешь, что все в порядке. Думаешь, твои враги вцепились друг другу в глотки? Да, вцепились. Но раз ты думаешь, что все в порядке. Красная Армия тоже думает, что все в порядке. Солдаты будут преспокойно сидеть в казармах и ждать увольнительных, чтобы отправиться в кабак к девкам, а не готовиться к войне.
План Земятина состоял в том, чтобы за Уралом создать еще одну, тайную армию. Пусть немцы нападут. Пусть побеждают почти без боя. Мы тем временем к ним присмотримся. А когда они, уверенные в победе, дойдут до Москвы, мы уже будем знать их сильные и слабые места, и тогда-то выпустим вторую армию.
План был придуман в 1938 году. Пакт о ненападении, как и подозревал Земятин, оказался пустым звуком, и четыре года спустя продвижение фашистской армии было остановлено под Сталинградом. Немцы уже собирались взять город, но оказались окружены сотней дивизий тайной армии Земятина. Русские истребили Шестую армию вермахта, как саранчу на сжатом поле, и пошли на Берлин, остановившись только при встрече с американцами, двигавшимися с запада.
Земятин как всегда своих заслуг публично не признал, его дивизии называли армией Жукова.
Он переходил от одного вождя к другому, как национальное достояние. Чаще всего он призывал к осторожности. Алексей Земятин не верил в авантюры, как не верил и в то, что одна форма правления чем-то лучше другой. Он удержал страну от войны с Китаем. Каждого нового генерала он лично убеждал в том, что пока Россия не может представлять реальной угрозы для Америки, Третьей мировой войны не будет. Он настаивал на том, чтобы русское ядерное оружие имело три степени защиты, потому что больше всего боялся случайного удара. Поэтому узнав, что фельдмаршал Земятин готовится к Третьей мировой войне, Политбюро пребывало в ужасе. Генеральный сообщил об этом только самым доверенным лицам, но слухи расползлись быстро.
Стояла осень, в стране русских, медведей и сибирских лесов наступали холода. Никто не знал, откуда идет опасность и есть ли она вообще, знали только, что ее ожидают. И даже главнокомандующий задавался вопросом: почему?
* * *
В высших эшелонах ходили слухи, подтверждавшиеся время от времени Генеральным, что сам Земятин, Великий Земятин, принял решение пребывать в получасовой готовности к войне. На одной из ракетных баз в Казахской ССР, неподалеку от Аральского моря, произошло нечто, подпадавшее под категорию “незначительных неполадок”. Поломки случались часто, поэтому и происходили “незначительные неполадки”. Командование ракетными войсками к ним давно привыкло. Но Земятин научился опасаться того, что с первого взгляда таким уж опасным и не кажется. Он часто выезжал то в одно место, то в другое, а потом тихо возвращался. Поэтому не было ничего необычного в том, что фельдмаршал отправился на спецсамолете КГБ на ракетную базу, где произошла странная авария.
Авария заключалась в том, что вся электроника, начиная с панелей управления и кончая телефонными аппаратами, одновременно и необъяснимо вышла из строя. В течение недели этот факт скрывали от начальства, потому что командующий базой решил, что в этом виноваты его подчиненные и попытался все заменить, чтобы избежать обвинения в халатности и разгильдяйстве. Но один из младших офицеров оказался порядочным человеком и доложил обо всем командованию. Теперь командующий базой сидел в карцере, а младший офицер командовал базой.
Младший офицер, фамилия его была Курякин, шел за Земятиным по коридору и без умолку рассказывал о том, что случилось. В небе появился голубой круг, ярче, чем все остальное небо. Трава пожухла. Вся электроника сломалась. Младший офицер раньше только слышал о Земятине, но видел его впервые. Прежде он не до конца верил в существование Великого Земятина. Но то, как к нему обращались генералы КГБ, как он входил в комнату и пресекал все разговоры, не желая даже времени тратить на то, чтобы выслушать их точку зрения, все это указывало на то, что это и был Великий Земятин.
Лицо у Земятина было старое и изъеденное морщинами, но лысина сияла, как новенькая, будто его могучий мозг держал голову вечно молодой и свежей. Он ходил, слегка наклонившись вперед, но все равно возвышался над остальными. Глаза у него были небесно-голубые, только к старости будто подернулись пленкой. Но Курякину было ясно, что видит он не глазами.
— Поэтому, товарищ фельдмаршал, — продолжал младший офицер, — я решил провести расследование. Я обнаружил, что животные умирали в страшных мучениях, будто поджаренные в собственной шкуре. Обнаружил, что люди, обслуживавшие ракеты, внезапно заболели. Теперь они замечают, что и у них кожа почернела и облупилась. Сломалось все оборудование. Все и сразу. Когда мой начальник отказался об этом докладывать, я нарушил субординацию и, рискуя своим положением, а, возможно, и жизнью, сообщил о своих наблюдениях. Это не просто авария.
Земятин даже не кивнул. Казалось, что он вообще не слушает. Но вопросы, которые он задавал время от времени, указывали на то, что он не упустил ни одной детали.
— Пошли. Надо встретиться с вашим начальником, — наконец сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66