Нервы начинали отказывать.
И все же Римо как-то сумел ощутить легкую пульсацию ледяной воды океана, раздвигаемой тупой мордой акулы.
Выдохнув из себя последние остатки воздуха, он нырнул под воду. Если эта тварь хочет полакомиться им, то ей придется побороться за свой ужин.
Под водой в дело вступила способность Римо видеть во тьме. Он разглядел серовато-голубое тело акулы, скользившее вверх к нему. Римо камнем пошел ей навстречу.
Выпуклые хищные глаза повернулись в его сторону. Смутно виднелась пасть, похожая на оскаленную пещеру, заполненную смертельными сталактитами и сталагмитами. Она зияла. Неровные зубы налезали друг на друга, но были острее бритвы. Эти зубы без усилия отхватывают руку или ногу и Римо это знал.
Пасть надвигалась. Римо извернулся, создавая крутящий момент в позвоночнике. Теперь он не видел акулы, но мог откатиться с ее пути — если сделать это в последнюю секунду и если акула поможет.
В последнюю секунду он ощутил нехватку кислорода и понял, что его маневр обречен на провал. Нервы натянулись, как ледяные ниточки, готовые сломаться от малейшего напряжения.
Ощутив слабость своей жертвы, акула резко дернулась всем своим скользким телом и бросилась к Римо.
В этот самый момент, когда страшные зубы рвались к его плоти, он заметил выпавший зуб и кое-что вспомнил.
Зубы акул — как молочные зубы у людей. Они легко выпадают и потом вырастают снова.
Сжав одну руку в кулак, другую выставив вперед, Римо лягушачьим движением ног послал свое тело вперед.
Короткий прямой удар пришелся акуле в морду. Акула дернулась, извернулась, и в этот момент Римо ребром ладони выбил зубы из верхней челюсти. Пасть захлопнулась, оттуда струями хлынула смесь крови, треугольных зубов и пузырей воздуха. Поздно. Руки Римо уже там не было.
Обратным движением он выбил почти все зубы нижней челюсти. Отдельные зубы остались торчать там и сям. Только в углу пасти на нижней челюсти они еще торчали густо.
Молотя хвостом, акула пыталась восстановить ориентацию в пространстве.
Римо поднырнул под ее брюхо, сжался в плотный комок и, на последних атомах оставшегося в легких кислорода, ударил ногами вверх.
Акула резко дернулась и взмыла к поверхности, пораженная не столько силой удара, сколько его внезапностью.
Римо всплыл вслед за ней и глубоко вдохнул в себя воздух, заряжая энергией митохондрии — участки клеток, работающие как энергетические батареи.
Воздух был так же холоден, как вода. Их даже невозможно было отличить. Кожа переохладилась, посинела и потеряла чувствительность. В лунном свете Римо заметил, что лунки ногтей стали пурпурно-черными.
Римо подплыл к акуле, схватил ее за плавник и влез на спину. Акула не сопротивлялась. Она была оглушена.
Жесткая голубоватая кожа хищника царапала ему руки, но она же могла и согреть, как мокрый плащ. Обхватив тело акулы ногами, Римо прижался к ней всем телом. Спинной плавник упирался ему в пах.
Постепенно в теле чуть-чуть восстановилось тепло. Его было мало, и столько тепла его не спасет. Но пока он дышит, шанс еще есть.
Хоть Римо этого шанса не видел. И не мог представить, откуда такой шанс возьмется.
Время шло. Акула стала шевелить мускулистым хвостом. Римо прижал ее сильнее, не давая двигаться. Если акула нырнет, она окажется в своей стихии. И с Римо будет покончено.
В этой борьбе он собрал всю свою волю к жизни. Человек борется за жизнь, если она для него что-то значит. Жизнь Римо для него имела значение. Он не всегда был ею доволен. Часто — недоволен абсолютно. Но это была его жизнь, и он не собирался ее отдавать.
Он вспомнил Чиуна, вспомнил, как изменилась и по-другому потекла его жизнь после обучения у последнего корейского мастера Синанджу. Вспомнил Дом Синанджу и жителей деревни, которые уже пять тысяч лет жили лишь потому, что мастер Синанджу пошел в мир зарабатывать ремеслом асассина и кормить своих односельчан, которые не могли прокормить себя сами, потому что земля этой страны была слишком каменистой для возделывания, а вода слишком холодной для рыбного промысла.
Римо видел бесстрастные лица этих сельчан, не изменившиеся за века, видел их настороженные глаза и непривычные лица.
Но если подумать, не так уж и тянуло оставаться в живых во имя этих людей.
И тогда он вспомнил собственную жизнь. Женщин, которых когда-то знал, любил и в конце концов потерял. Вспомнил Джильду из Лаклууна, женщину-викинга, которая родила ему дочь, девочку с веселыми глазами по имени Фрейя. Чуть больше года назад Римо посетил дух его покойной матери и сказал, что над его дочерью сгущаются тучи. Опасность пока невелика, но с каждым днем растет.
С тех пор Римо постоянно наседал на Смита, чтобы тот отыскал его дочь, но даже дальнобойные компьютеры Смита не могли помочь найти девочку-подростка с неизвестной фамилией.
Изменив позицию, чтобы согреть левый бок, Римо вызвал образ маленькой Фрейи. Когда он в последний раз видел ее, ей было семь. Сейчас ей около тринадцати. Совсем юная леди. Закрыв глаза, он попытался представить, как она выглядит сейчас. Но воображение отказывало. Нет, ничего не получается. Он не мог представить себе лицо дочери, которую он видел лишь один раз в жизни, он мог только вспомнить, какой она была во время последней встречи.
Сквозь плеск и бульканье воды ему послышался ее звонкий смех. И снова. На этот раз яснее.
— Фрейя?
— Папа! Где ты сейчас?
Глаза Римо распахнулись.
— Фрейя!
— Папочка, не умирай. Живи ради меня. Живи ради меняяяяяяя!
— Фрейя!
Но голос уже исчез, перекрываемый монотонным шумом океанских волн.
Собрав все силы, Римо принял решение: он будет жить ради Фрейи. Если не для чего другого, то для нее. Фрейя сейчас в опасности, и он ее отыщет. Неизвестно как, но отыщет.
Акула стала дергаться сильнее. Римо сдавил ее коленями. Она взметнулась, из окровавленной пасти хлынула вода. Треугольная голова металась из стороны в сторону. Римо не отпускал. В глубине пасти поблескивали оставшиеся зубы.
Если акуле удастся схватить его пастью, этих редких зубов хватит располосовать его, как бритвой.
— Ты хочешь меня сожрать? — зарычал Римо.
Акула снова дернулась, мелькнул один глаз. Он был плоским, черным и непроницаемым. Но Римо ощущал в нем холодный хищный ум, который видел в нем всего лишь еду.
— Сожрать меня хочешь, крыса вонючая? — повторил Римо еще злее.
Акула сильно шлепнула жестким хрящеватым хвостом.
— Ну что ж, посмотрим. Может, я сам тебя сожру.
Слегка подавшись вперед, Римо протянул руку и выхватил из ее пасти один из уцелевших зубов. Все произошло так быстро, что та не успела отреагировать.
Римо ударил зубом в твердую кожу. Зуб вошел. У акул нет иммунитета от укуса акул. Они часто пожирают друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
И все же Римо как-то сумел ощутить легкую пульсацию ледяной воды океана, раздвигаемой тупой мордой акулы.
Выдохнув из себя последние остатки воздуха, он нырнул под воду. Если эта тварь хочет полакомиться им, то ей придется побороться за свой ужин.
Под водой в дело вступила способность Римо видеть во тьме. Он разглядел серовато-голубое тело акулы, скользившее вверх к нему. Римо камнем пошел ей навстречу.
Выпуклые хищные глаза повернулись в его сторону. Смутно виднелась пасть, похожая на оскаленную пещеру, заполненную смертельными сталактитами и сталагмитами. Она зияла. Неровные зубы налезали друг на друга, но были острее бритвы. Эти зубы без усилия отхватывают руку или ногу и Римо это знал.
Пасть надвигалась. Римо извернулся, создавая крутящий момент в позвоночнике. Теперь он не видел акулы, но мог откатиться с ее пути — если сделать это в последнюю секунду и если акула поможет.
В последнюю секунду он ощутил нехватку кислорода и понял, что его маневр обречен на провал. Нервы натянулись, как ледяные ниточки, готовые сломаться от малейшего напряжения.
Ощутив слабость своей жертвы, акула резко дернулась всем своим скользким телом и бросилась к Римо.
В этот самый момент, когда страшные зубы рвались к его плоти, он заметил выпавший зуб и кое-что вспомнил.
Зубы акул — как молочные зубы у людей. Они легко выпадают и потом вырастают снова.
Сжав одну руку в кулак, другую выставив вперед, Римо лягушачьим движением ног послал свое тело вперед.
Короткий прямой удар пришелся акуле в морду. Акула дернулась, извернулась, и в этот момент Римо ребром ладони выбил зубы из верхней челюсти. Пасть захлопнулась, оттуда струями хлынула смесь крови, треугольных зубов и пузырей воздуха. Поздно. Руки Римо уже там не было.
Обратным движением он выбил почти все зубы нижней челюсти. Отдельные зубы остались торчать там и сям. Только в углу пасти на нижней челюсти они еще торчали густо.
Молотя хвостом, акула пыталась восстановить ориентацию в пространстве.
Римо поднырнул под ее брюхо, сжался в плотный комок и, на последних атомах оставшегося в легких кислорода, ударил ногами вверх.
Акула резко дернулась и взмыла к поверхности, пораженная не столько силой удара, сколько его внезапностью.
Римо всплыл вслед за ней и глубоко вдохнул в себя воздух, заряжая энергией митохондрии — участки клеток, работающие как энергетические батареи.
Воздух был так же холоден, как вода. Их даже невозможно было отличить. Кожа переохладилась, посинела и потеряла чувствительность. В лунном свете Римо заметил, что лунки ногтей стали пурпурно-черными.
Римо подплыл к акуле, схватил ее за плавник и влез на спину. Акула не сопротивлялась. Она была оглушена.
Жесткая голубоватая кожа хищника царапала ему руки, но она же могла и согреть, как мокрый плащ. Обхватив тело акулы ногами, Римо прижался к ней всем телом. Спинной плавник упирался ему в пах.
Постепенно в теле чуть-чуть восстановилось тепло. Его было мало, и столько тепла его не спасет. Но пока он дышит, шанс еще есть.
Хоть Римо этого шанса не видел. И не мог представить, откуда такой шанс возьмется.
Время шло. Акула стала шевелить мускулистым хвостом. Римо прижал ее сильнее, не давая двигаться. Если акула нырнет, она окажется в своей стихии. И с Римо будет покончено.
В этой борьбе он собрал всю свою волю к жизни. Человек борется за жизнь, если она для него что-то значит. Жизнь Римо для него имела значение. Он не всегда был ею доволен. Часто — недоволен абсолютно. Но это была его жизнь, и он не собирался ее отдавать.
Он вспомнил Чиуна, вспомнил, как изменилась и по-другому потекла его жизнь после обучения у последнего корейского мастера Синанджу. Вспомнил Дом Синанджу и жителей деревни, которые уже пять тысяч лет жили лишь потому, что мастер Синанджу пошел в мир зарабатывать ремеслом асассина и кормить своих односельчан, которые не могли прокормить себя сами, потому что земля этой страны была слишком каменистой для возделывания, а вода слишком холодной для рыбного промысла.
Римо видел бесстрастные лица этих сельчан, не изменившиеся за века, видел их настороженные глаза и непривычные лица.
Но если подумать, не так уж и тянуло оставаться в живых во имя этих людей.
И тогда он вспомнил собственную жизнь. Женщин, которых когда-то знал, любил и в конце концов потерял. Вспомнил Джильду из Лаклууна, женщину-викинга, которая родила ему дочь, девочку с веселыми глазами по имени Фрейя. Чуть больше года назад Римо посетил дух его покойной матери и сказал, что над его дочерью сгущаются тучи. Опасность пока невелика, но с каждым днем растет.
С тех пор Римо постоянно наседал на Смита, чтобы тот отыскал его дочь, но даже дальнобойные компьютеры Смита не могли помочь найти девочку-подростка с неизвестной фамилией.
Изменив позицию, чтобы согреть левый бок, Римо вызвал образ маленькой Фрейи. Когда он в последний раз видел ее, ей было семь. Сейчас ей около тринадцати. Совсем юная леди. Закрыв глаза, он попытался представить, как она выглядит сейчас. Но воображение отказывало. Нет, ничего не получается. Он не мог представить себе лицо дочери, которую он видел лишь один раз в жизни, он мог только вспомнить, какой она была во время последней встречи.
Сквозь плеск и бульканье воды ему послышался ее звонкий смех. И снова. На этот раз яснее.
— Фрейя?
— Папа! Где ты сейчас?
Глаза Римо распахнулись.
— Фрейя!
— Папочка, не умирай. Живи ради меня. Живи ради меняяяяяяя!
— Фрейя!
Но голос уже исчез, перекрываемый монотонным шумом океанских волн.
Собрав все силы, Римо принял решение: он будет жить ради Фрейи. Если не для чего другого, то для нее. Фрейя сейчас в опасности, и он ее отыщет. Неизвестно как, но отыщет.
Акула стала дергаться сильнее. Римо сдавил ее коленями. Она взметнулась, из окровавленной пасти хлынула вода. Треугольная голова металась из стороны в сторону. Римо не отпускал. В глубине пасти поблескивали оставшиеся зубы.
Если акуле удастся схватить его пастью, этих редких зубов хватит располосовать его, как бритвой.
— Ты хочешь меня сожрать? — зарычал Римо.
Акула снова дернулась, мелькнул один глаз. Он был плоским, черным и непроницаемым. Но Римо ощущал в нем холодный хищный ум, который видел в нем всего лишь еду.
— Сожрать меня хочешь, крыса вонючая? — повторил Римо еще злее.
Акула сильно шлепнула жестким хрящеватым хвостом.
— Ну что ж, посмотрим. Может, я сам тебя сожру.
Слегка подавшись вперед, Римо протянул руку и выхватил из ее пасти один из уцелевших зубов. Все произошло так быстро, что та не успела отреагировать.
Римо ударил зубом в твердую кожу. Зуб вошел. У акул нет иммунитета от укуса акул. Они часто пожирают друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65