Прошло минут десять под шорох бумаг, после чего послышался ровный голос Германа:
– Он. Елисеев Николай, слесарь второго разряда из города Владимира, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, одна погашенная судимость за избиение собственной жены.
– «Потеряшкин» портрет, – задумчиво протянул полковник, рассматривая мастерски выполненный рисунок, и косясь на фотографию в деле. – Значит, не подвела меня интуиция.
Стае молча набрал воды и включил электрочайник, снова закурил. Герман, видя, что полковник ушел в себя и не вернулся, подошел к напарнику:
– У тебя есть еще вопросы по второй группе пропавших?
Стае кивнул.
– Что еще нашли менты? Чую – не зря они носом землю рыли.
Герман уважительно выпятил губу.
– Не любим мы признавать за ними настоящую хватку, а зря. Наследие тоталитарного прошлого, понимаешь, времени господства всесильного комитета.
– Короче давай, философ.
– Откуда-то у всех «потеряшек» взялись средства на покупку этого самого снаряжения. Не сильно много они потратили, но все же больше среднестатистических зарплат.
– Образцы денег изъяты из обращения?
– Обижаешь. Изъяты еще до нас, но там ничего интересного. Деньги как деньги, не фальшивые. Интересны не они сами по себе, а то, на что их на черном рынке выменивали.
– Ну же, не томи.
– Брюлики, – просто сказал Герман.
– Бриллианты? У всех сотен пропавших? Обалдеть! И много?
– Я бы так сказал – по горсточке у каждого было.
– Но это же самое что ни на есть фээсбэшное дело! Да еще какое! И Лубянка отмахнулась?
– Они нашли только один брюлик из непотраченных, порыскали на черном рынке – и все. То ли масштабности картины не уловили, то ли, что вернее, – уловили, и нам спихнули это дохлое и чреватое скандалами дело.
– По каким-нибудь делам камушки проходят?
– Нет, – развел руками Герман, – Не ворованные, не изъятые посредством грабежей или вымогательств. Просто – брюлики. Ниоткуда, как из космоса свалились.
–Интерпол подключали?
– Не подключали, дабы не вызывать ненужного ажиотажа, но смежники по своим каналам убедились – нигде на Западе или на Востоке такая крупная партия камней не исчезала.
– Так откуда они? Это же не картошка, каждый брюлик индивидуален, со своей историей…
– Каждый нормальный брюлик, – заметил вышедший из ступора полковник, доказывая, что краем уха прекрасно слышит своих подчиненных. – А эти – как недавно ограненные. Алмазов в таком количестве тоже не пропадало, кстати.
Стае взял чистый лист бумаги, карандаш, и стал чертить и рассуждать вслух:
– Мы имеем явную связь между «потеряшка-ми» – камни. Невесть откуда, невесть какие бриллианты оказываются в руках самых обычных людей.
Он написал цифру «1».
– Они продают их и покупают снаряжение…
– Причем продают за бесценок первым попавшимся хитрованам. Не исчезни «потеряшки» так скоро, милиция бы всех их переловила.
– И ни один не попал в поле зрения МВД?
– Шестеро попались и сидели в камерах предварительного заключения. Не кололись ни в какую. Оттуда и исчезли.
– Ага, – вздохнул Стае. – Час от часу не легче. Он написал цифру «2».
– Итак, турснаряжение и легкое стрелковое оружие.
– Были несколько гранат из выкопанных «черными археологами» и несколько «эфок» с армейских складов, проданных нерадивыми прапорщиками, – уточнил полковник. – На покупке гранат особисты в Приволжском округе взяли гражданку Лисянскую, школьную учительницу русского языка.
– И она из камеры исчезла, так? Стае отчего-то уже знал ответ.
– Остаток денег куда девали пропавшие? Ведь даже выручив на черном рынке сотую часть истинной цены бриллиантов, можно скопить неслабый капитал.
– А вот это серьезный и грамотный вопрос, – полковник порылся в своей феноменальной памяти. – Если вкратце – деньги их совершенно не интересовали. Только снаряжение и оружие.
– То есть они их с собой не прихватили, – догадался Стае.
– Куда там, – усмехнулся Герман. – На месте исчезновения одного цыгана, произошедшего, кстати, в чистом поле, так и остались долларовые пачки. Будто выкинул он их, как обертку от конфеты.
– Кто-то оставил не потраченную «выручку» друзьям и знакомым, членам семей, потратил на благотворительность. А кое-кто просто в печи сжег – один такой точно был. Видимо там – деньги не нужны.
– Ни себе, ни людям, – кивнул Пшибышевский. – Занятные истории, ей-богу.
Он быстро покрывал лист каракулями.
– Исчезали-то они как? С дымом и треском? Оставив после себя воронку с оплавленными краями?
– Так же, как и «фестиваль». С общим приветом и без всяких следов.
Стае почесал карандашом за ухом.
– Допустим, – сказал он, глядя в потолок, – только допустим, «гость» от сотрудничества уклонится. Или тоже исчезнет. С общим приветом. Тогда…
– С меня сорвут погоны, а вас отправят на блокпост в какую-нибудь приграничную с Чечней кавказскую республику, – сказал бодро полковник.
– Тогда, – продолжал рассуждать Стае, – нам останется только строить догадки. Версия вырисовывается совершенно чумовая.
– Излагай. У меня в конторе чумовые версии в ходу, – величественно разрешил начальник.
– Некие темные силы, сокрытые в пучине времени, используют наших сограждан для каких-то неясных целей. Скажем – для колонизации земель, или что-нибудь в этом духе. Для того чтобы экипировать их, неясным образом засылают сюда бриллианты. Эксперимент проходит удачно, и они решают пополнить ряды колонистов новыми сотнями.
Глаза Пшибышевского загорелись.
– Двустволки и фашистские гранаты оказались не очень эффективными, а бриллианты – слишком дорогими. Ведь в пучине времен главное – психика и умение владения холодным оружием. Посему выбрали ребят из военно-исторических клубов. Дешево – и сердито.
– Но почему не зулусов с ассегаями? Они уж точно владеют своими копьями лучше «фестивальщи-ков», – возразил Герман.
– А тут приходиться допустить, – отпарировал Стае, – что мы имеем дело с силой, заинтересованной исключительно в русских.
Полковник кашлянул.
– Интересно, – сказал он, – есть ли на Западе аналоги моей конторы? Наверняка ведь есть, и так же хорошо умеют держаться в тени. Вот у них бы спросить про аналогии и других «гостей».
– Вряд ли это осуществимо, не так ли, товарищ полковник?
– Так, Герман, так, – вздохнул дядя Саша. – Кто же с такими вопросами вылезет на международный уровень?
– Ну что же, – Стае посмотрел на свой исписанный лист и приобщил его к общей куче папок. – Я прошу разрешение на ознакомление с материалом до того, как начну работать с Игорем.
– Похвально, – сказал полковник. – Но срок тебе – трое суток. Потом – приступай к допросам. Он повернулся к Герману:
– А ты, балда, запомни – еще один факт художественной самодеятельности, граничащий с должностным преступлением, и…
– Так точно…
Герман вполне сносно вытянулся, но честь отдал на дурацкий заокеанский манер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76