Стае, хоть и сидел напротив родственника, да еще и нянчившего его во младенчестве на руках, по привычке замялся. Полковничье чело омрачила легкая тень.
– Совсем ты солдафоном сделался, – усмехнулся он недобро и потыкал толстым пальцем в угол документа, который незадолго до этого протягивал племяннику. – Допуск видишь? Неужто решил, что я по родственной связи решил, аки цэрэушник какой, «тайны Лубянки» выведывать? Не перегрелся ли по дороге? Жара нынче…
Стае хотел бы верить, что не покраснел.
– Вкратце, – откашлявшись, принялся он излагать официальным тоном, – дела-то никакого и не было. Я только из южной командировки вернулся, дснь-два отгулял, и тут же на ковер. Сан Саныч, имеющий, отметим не для протокола, кличку «Вдруг-Бздынь», поставил неожиданную и веселую задачу – найти в авральные сроки три с половиной сотни парней и девушек, месяц назад растворившихся в воздухе под Ленинградом.
– Ленинград при комиссарах был, – прищурился дядя Саша.
– Под Петроградом, – «поправился» племянник. – Не знаю, как при комиссарах, а при демократах ментовка вконец распустилась. Привыкли, воины правопорядка, весь «мусор» на Лубянку сливать, а себе вкусненькое оставлять. Они с этой массовой пропажей поваландались, и Санычу ее всучили. А тому больше делать нечего, как…
– Проехали, – вроде бы мягко сказал полковник, но Стае еле заметно вздрогнул и тут же продолжил скороговоркой, что называется, «с другого места»:
– Крайним оказался капитан Пшибышевский. Выехал в Северную Пальмиру, получил под крыло парочку тамошних оперов и обшарпанный микроавтобус. Принял дело от эмвэдэшников, хотя «дело» – сильно сказано. Кипу отписок, снабженных удивительно тупоумными протоколами «места происшествия».
– Подробности милицейских особенностей эпистолярного жанра опускаем, – опять прервал его полковник, и набулькал себе в высокий стакан минеральной воды.
– Одним словом – собирались какие-то военно-исторические клубы и полухипповские тусовки за-бабахать фестиваль в честь Невской битвы. На историческом месте и при содействии областной администрации. Три сотни съехались в палаточный городок, остальные шли на лодках. На. месте находился наряд ППС, парочка местных жителей и точно неустановленное количество зевак из числа лиц без особого места жительства и понятных занятий.
– Был еще какой-то бюрократ со смешной фамилией Хомяк, – заметил как бы невзначай полковник, попивая теплую водичку.
– Именно, – Стае зло сверкнул глазами. – Что придало «делу», понимаешь, «политическую окраску».
– Это тоже пропускаем, так же как и вопли в прессе о «возможной попытке красно-коричневого реванша», – устало сказал полковник, а на удивленный взор племянника кисло усмехнулся: – Сей пропавший без вести Хомяк некогда был крупным демократическим прорабом перестройки и все такое. Определенного толка публика, склонная к шизофрении, едедала свои выводы, успев в нескольких публикациях оплакать «безвинно пострадавших молодых людей», ставших «собратьями по таинственной гибели пламенного либерала».
– Пропустим – так пропустим. Палаточный лагерь не найден. Причем не найден он, я бы сказал, в извращенной форме.
– То есть?
– Есть следы от патрульной милицейской машины. Следы людей, толпами идущих на этот дурацкий фестиваль. Пара шприцов в кустах, один использованный презерватив, окурки и ворох оберток от жвачек и шоколадок. А на самом пляже, месте исторического побоища – ровное место.
– Не понял, – нахмурился полковник.
– Я, признаться, тоже, – вздохнул уже в который раз его племянник. – Пляж девственно чист. Песочек, коряги, дерн. Ни следа от палаточных колышков, ни оберток с окурками, кроме тех, что менты оставили.
– Следы причаливавших лодок? – быстро спросил дядя Саша.
Стае покачал головой.
– Не говоря уже о том, что бесследно исчез патруль ППС и еще сотни три с хвостиком шалопаев. И крупный прораб перестройки.
Полковник щелкнул пальцами:
– Замечательно, что и говорить. Милицию понять можно, тут «висяк» так «висяк»! Это тебе не пе-рееханная самосвалом бабушка с болонкой и ее пропавший кошелек с пенсией. Почти четыре сотни «призраков»!
Он встал и вновь шалым медведем прошелся по кабинету. Потом принялся перечислять:
– Северный берег Невы в таком же девственно чистом состоянии?
– Угу.
– Дно обследовано?
– Спасательная служба Питера, чьих водолазов привлекали, ославила МВД и Лубянку не только на все МЧС, но и…
– Эмоции пропускаем.
Полковник встал напротив сидящего капитана, уставив в него палец:
– Родственники потерпевших опрошены и ничего не знают, связь между большинством участников фестиваля между собой слабая или нулевая, Хомяк не собирался создавать в Карельских лесах партизанский отряд с целью свержения конституционного строя?
– Именно так.
– Весело, племянничек.
– Обхохочешься, – потер безусую верхнюю губу капитан. – Если бы я болел паранойей, то решил бы, что кто-то хочет закопать меня… Точнее, Сан Саны-ча… А еще точнее – контрразведку в глазах президента и общественного мнения. Более дохлого и бесперспективного расследования и придумать нельзя.
– А возможный резонанс в прессе… – поднял палец к потолку дядя Саша, потом опустил его и мрачно закончил: – Но мы с тобой паранойей не болеем.
Нам погоны и род занятий не позволяют. Не за то нам зарплату платят.
– Вот и все, – пожал плечами Стае. – Ход моего «расследования» пересказывать бессмысленно, а результаты – вот они. Фестиваль взял – и делся куда-то, не оставив материальных следов в этой Вселенной.
– Закончил? – подчеркнуто участливо спросил полковник.
– Не совсем, – Стае поднялся и подошел к окну. – Я не вижу никакой связи всей этой ахинеи со своей биографией. Да и вообще ни с чем вразумительным, кроме Бермудского Треугольника.
– И тем не менее, она есть.
Полковник сел и сложил по-стариковски сплетенные пальцы на совсем недавно наметившемся брюшке.
– Что ты знаешь о моей конторе, капитан?
– Честно? – улыбнулся Стае. – Всякие веселые слухи. А по сути – ничего, как и обо всех смежниках. Так уж нам демократия заповедовала.
– Слухи какого рода? Любопытно, что о нас могут поговаривать на Лубянке.
Стае пошевелил пальцами от избытка чувств.
– Говорят о том, что вы чуть ли не этот самый Треугольник в разработку взяли, что тарелки летающие сачком ловите, зелененьких человечков с наганами в руках ищете в подворотнях и на чердаках заброшенных домов…
– Все? – вздохнул полковник и, расцепив пальцы, вновь потянулся к воде.
– За скобками я оставил что-то неясное о призраке Фани Каплан, будто бы запечатленной на оперативной съемке «наружки», входящей, вернее, вплывающей в вашу проходную. И что-то про черных кошек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76