Передо мной была темнота...
В лазарете док выдал мне одежду и поставил передо мной большую сумку.
— А это зачем? — спросил его я. — У меня же ничего больше нет.
— Теперь есть.
Я открыл сумку — там были две книги: «Общая история Земли» и «Кодекс Астронавтики и Звездоплавания», смена белья, носки, пара носовых платков.
Я готов был заплакать.
— Пиши мне, пожалуйста. Хотя бы раз в неделю.
— Конечно, док, обязательно, — прохрипел я.
Он прижал меня к своему животу — ведь я доставал ему только до груди, похлопал по спине.
Слов не было ни у него, ни у меня. Хороший мужик док. Книги те, что он мне подарил, до сих пор со мной, и сумка старая брезентовая до сих пор еще такая же крепкая, как и в тот день, когда он мне ее подарил.
Через час я подписал оба предложения — от Говорова и от Чистильщиков, и через три часа уже летел на Землю...
Глава 10. Земля, Академия
Первое впечатление от Земли — муравейник. Все куда-то бегут, торопятся, людей столько, что я в жизни никогда не видел. Машины странные, непонятные всюду на скорости бешеной носятся, и не только по земле, а и по воздуху. Рекламы голографические с толку сбивают на каждом шагу, смотришь — вроде бы девушка на тебя идет красивая, протягивает чего-то, улыбается — рот до ушей. Я, как дурак, ей лыблюсь, руку протягиваю, чтобы подарок взять — а тут раз — и перед собой полицейского наблюдаю, рослого такого, и самое главное — на девушку совсем непохожего. Только через месяц стал людей от голограмм различать. Оказывается, люди от голограмм отличаются тем, что голограммы по контурам фигуры светятся, как будто бы нимб на иконах.
Города огромные — мегаполисы, людей в них живет столько, что мой Город там был бы маленьким таким кварталом, спальным районом, как тут говорят. Фабрики подземные, заводы, поля огромные пшеницей и другими злаковыми засеянные, колосья пшеничные такие огромные, размером с початки кукурузы, такой пшеницы нашему Острову хватило бы лет на десять, никто бы милостыню не просил бы, если бы Короли хотя бы десятую часть урожаев земных народу отдали. Да только знаю я, что они скорее бы удавились, чем народу отдали столько хлеба. Сволочи они, людоеды, каннибалы проклятые! Никогда еще моя ненависть к власти моей старой не была такой яростной, как здесь на Земле. Как же я ненавидел их всех — полицейских, городских чиновников, законников, солдат. Если бы всю мою ненависть в энергию превратить — взорвалась бы моя планета, разлетелась бы на части! Хотя нет, планете бы своей я никогда такого вреда не причинил бы, если бы ненависть мою на Королей обратить — сгинули бы они без следа, сгорели бы без следа, а прах их ненавистный закопал бы я глубоко в землю. Только землю жалко, от праха этого там ничего живого расти не будет. Сложить всю эту гниль в один огромный ящик да и запулить бы на солнце, пусть сгорит без следа. Солнце наше и не такое видело, ему эта дрянь так, плюнуть — и растереть.
Удивлялся я тому, что люди ходят по улицам здешним, улыбаясь. Улыбаются незнакомым, друг другу при встрече. Странным мне это казалось, непривычным. Казался я себе хмурым, неулыбчивым дебилом заторможенным, противно мне было от себя.
Всему я на Земле удивлялся, способность удивляться я еще не потерял. Хочешь поговорить с другом в другом городе, да что там городе — на другом материке, заходишь в кабину видеосвязи, набираешь код нужный — и вот лицо знакомое перед тобой, разговаривай, пожалуйста, улыбайся, рожицы строй, хоть песни пой или танцуй.
Любую информацию можно получить за минуту свободно без ограничений, о чем угодно, когда угодно, где угодно — терминалы информационные на каждом шагу, чуть ли не в каждой комнате.
Еда любая, на любой вкус, хочешь мяса — пожалуйста, вегетарианец ты — ради бога. Стоит недорого, пахнет вкусно, на языке вкус не описать. Я в первый день ел, как сумасшедший Робинзон, все подряд, чуть расстройство желудка не заработал.
Правда, пробыл я на Земле недолго — всего неделю. Еще раз подписал долговые обязательства, еще раз прошел медицинскую комиссию во избежание ошибок при зачислении в академию. После этого я, вместе с группой курсантов, прилетел на лунную тренировочную базу «Коперник»...
Луна стала для Земли первой остановкой на пути в космос. Полигоны испытательные для техники новой, лаборатории в условиях слабого притяжения такие чудеса творят, не поверишь. Металлы, которые в воде плавают свободно, металлы, которые в руках гнутся, не ломаются, металлы, которые расплавишь, а они опять в свое прежнее состояние возвращаются, полиморфные сплавы, сверхлегкие сплавы — не перечесть всего. Оранжереи куполами прозрачными крытые, в них — растения, которых я никогда в жизни не видел.
Велик все-таки человек, когда не давит его власть тупая, жестокая...
База «Коперник» находится в лунном кратере с таким же названием. Три герметичных купола, подземный комплекс, тренировочный полигон, посадочные площадки — в общем, ничего нового для тех, кто привык так жить. Для меня было трудным не видеть неба, не ощущать ветер, не видеть облаков. В шесть утра зажигается свет, в 23.00 — гаснет. Здесь это называется ночью. Занятия — шесть дней в неделю. Меня сразу поставили на обеспечение — выдали два комбинезона (один — парадный, другой — рабочий). По качеству еды в нашей столовой я сразу понял, что до Ривы местным поварам далеко, а уж до Марты и вовсе не дотянуться. Денег никаких — я ведь на обеспечении академии. Сначала я не знал, как же мне писать письма доку — письма, хоть и маленькие, все-таки требовали расходов. Через месяц я стал подрабатывать, об этом разговор пойдет ниже.
На первом вводном занятии старший преподаватель Себастьян Вершинин — рослый такой дядька, казалось, он мог свободно ломать пальцами гвозди, сказал всему первому курсу:
— Если кто-то думает, что вам придется заниматься математикой подпространстственных переходов — так этот «кто-то» серьезно ошибается. Высокоскоростные суперкомпьютеры рассчитывают параметры полета корабля в активном гиперкосмосе от восьми до двенадцати часов. Миллиарды операций в секунду — серьезный вызов для тех, кто считает себя математиком, не правда ли? Человек не в состоянии вручную выполнить эти расчеты, зарубите себе на носу! У профессоров и академиков крупнейших институтов мира ушло пятьдесят лет для того, чтобы научить компьютеры проводить эти расчеты. На составление сложнейших программ ушло еще десять лет. Но существует единственная вещь, которую компьютеры не в состоянии выполнить — они не умеют думать. Думать придется вам. Вам придется принимать решения, которые компьютеры никогда не смогут принять. Вам придется вести корабли сквозь неизвестность — машины не могут этого сделать. Запомните то, что я скажу вам сейчас, запомните это как «Отче наш» — вы — хозяин, машина — ваш слуга!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97