Фюрер распорядился принять соответствующие меры в Восточной Пруссии.
В своей директиве Гитлер категорически подчеркнул необходимость защиты от внезапных воздушных налетов. В Главном командовании люфтваффе (ОКЛ) удивились: ни одна авиация в Европе сколько-нибудь значительными силами вести в то время воздушную войну не могла. Зная о недоверии фюрера к существовавшим у Геринга и в самой люфтваффе взглядам насчет мер противовоздушной обороны, я воспользовался оказией поговорить на эту тему с Ешоннеком. Люфтваффе была вынуждена соразмерять свою программу вооружения с запасами сырья и их распределением. Зенитная артиллерия и постройка бомбоубежищ по срочности мер стояли у Геринга на втором месте по сравнению с самолетостроением. Но Гитлер требовал, чтобы они занимали такое же, хотя Геринг постоянно старался убедить его, что истребители – это наилучшая оборона от налетов вражеской авиации. Когда в 1943-1945 гг. германская противовоздушная оборона оказалась несостоятельной, фюрер, указывая на свои директивы еще 1938 г., бросал Герингу и люфтваффе тяжкие обвинения. Он предвидел то, что отрицали специалисты. Взгляды Гитлера по вопросу строительства бомбоубежищ тоже находились в противоречии со взглядами министерства авиации. Поводом для острой контроверзы явилось данное фюрером распоряжение о постройке крупного бомбоубежища под новым зданием Имперской канцелярии. Он потребовал, чтобы для крыши была предусмотрена бетонная плита толщиной минимум 3 метра, а для стен – 2,5 метра. Однако руководители постройки придерживались указаний соответствующих управлений министерства авиации, которое имело на этот счет другие взгляды, а именно распространенные среди специалистов. Поэтому оно вело строительство по другим масштабам, не соответствовавшим требованиям Гитлера. Что же касалось министра вооружения Шпеера, то он был заинтересован в таком проекте, который позволял сэкономить время, и, ничего не подозревая, просил фюрера решить этот вопрос. Тот возмутился устаревшими представлениями геринговского министерства и обрушился на него с тяжкими упреками, однако тогда еще не на самого Геринга. Объектом гнева фюрера стал начальник одного из управлений министерства. Его фамилию и этот инцидент Гитлер не позабыл до конца войны и часто вспоминал, когда набрасывался на люфтваффе.
Осенью 1938 г. Геринг и помыслить не мог, что когда-либо найдется воздушный флот, превосходящий германский. Да и сама война лежала для него за пределами вероятного. Хотя он и принял всерьез указание Гитлера увеличить люфтваффе в пять раз и давал управлениям своего министерства и авиационной промышленности соответствующие приказы, возможность осуществления данного указания вызывала доминирующее сомнение.
Я спросил Ешоннека, за какой срок можно осуществить эту программу. Он, как и прежде, рассчитывал примерно на два года. Обеспечение горючим и подготовка летных кадров – вот что было двумя главными заботами генерального штаба люфтваффе. Но Ешоннек поддерживал выпуск уже производимых типов бомбардировщиков. Стандартом бомбардировщика должен был оставаться «Ю-88». По данным же Удета, более многообещающим являлся «Хе-177». На основе требований Гитлера Геринг хотел теперь дать заказ на выпуск большой серии «Ю-88» фирме «Юнкерс». Ешоннек же, как и некоторые специалисты в Техническом управлении, знал, что далеко не все «детские болезни» этого типа самолетов уже преодолены. Однако генеральный директор фирмы «Юнкерс» Генрих Коппенберг не пожалел сил, чтобы в целях производства крупной серии этих бомбардировщиков устранить все претензии испытательных органов люфтваффе. Удет полностью доверял ему, а Геринг и Ешоннек – Удету. Один только Мильх оставался недоверчив. Конструирование «Хе-177» было подобно уравнению с несколькими неизвестными, особенно из-за четырех тандемно установленных по двое моторов. Первый образец должен был взлететь летом 1938 г., но на серийное производство можно было рассчитывать не ранее 1940 г.
У меня сложилось впечатление, что Ешоннек хочет своей информацией развеять мое сомнение насчет осуществимости программы вооружения люфтваффе. Но мне было ясно: выполнить программу выпуска истребителей можно, только производя уже зарекомендовавший себя «Ме-110». Попытку осуществить программу за счет выпуска в первую очередь «Ю-88» и «Хе-177» я считал трагической ошибкой и не скрывал от Ешоннека своего намерения обрисовать фюреру ситуацию такой, какой она, по моему мнению, являлась в действительности. Это, казалось мне, больше отвечало смыслу указания Гитлера и интересам люфтваффе.
Генштабистские предварительные проработки и анализ на основе военной игры показали неготовность люфтваффе в данный момент к воздушной войне против Англии. В первую очередь, у нас не имелось бомбардировщиков с качествами, необходимыми для дальнего подлета через море, с достаточной глубиной вторжения и соразмерным бомбовым грузом. Геринг об этом и слышать не хотел, заставляя генеральный штаб люфтваффе как можно быстрее осуществить приказанное Гитлером пятикратное ее увеличение. Я уговаривал Ешоннека действовать на Геринга таким образом, чтобы он не поддакивал фюреру, а представил ему реальные данные о мощности люфтваффе. При этом я указывал на то, что Гитлер занимается также и вопросами ее вооружения. Он неоднократно спрашивал меня о числе и силе летных соединений, а также о боеспособности зенитной артиллерии. Мне приходилось постоянно иметь под рукой данные о наличии бомб и боеприпасов, а также о количественных показателях выпуска других видов авиационного вооружения. Я вносил самые последние сведения в свой блокнот, и фюреру об этом было известно. Однажды он спросил меня: «А ваша толковая записная книжечка при вас?». Он хотел получить какую-то справку, и я смог ее дать. По опыту я знал, что вовсе не обязательно держать в голове все цифры и данные, которые могли ему понадобиться. Ему было важно одно: чтобы они были верными. Поэтому, как я убедился гораздо позже, уже во время войны, фюрер доверял моим записям больше, чем тем данным, которые Геринг называл ему по памяти.
3 ноября Гитлер ненадолго приехал в Берлин, а оттуда на следующий день дал старт новой поездке, в которой я сопровождал его как дежурный адъютант. Первую остановку сделали в «Каринхалле» по случаю крещения дочки Геринга Эдды, родившейся 30 мая того года. Фюрер был крестным отцом, а Геринг с женой – любезными хозяевами, но в этот день его присутствие вносило какую-то нервозность. Поэтому он оставался здесь недолго.
9 ноября 1938 г.
Ночью мы доехали поездом до Веймара, где Гитлер хотел 5 и 6 ноября присутствовать на партсъезде НСДАП гау Тюрингия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
В своей директиве Гитлер категорически подчеркнул необходимость защиты от внезапных воздушных налетов. В Главном командовании люфтваффе (ОКЛ) удивились: ни одна авиация в Европе сколько-нибудь значительными силами вести в то время воздушную войну не могла. Зная о недоверии фюрера к существовавшим у Геринга и в самой люфтваффе взглядам насчет мер противовоздушной обороны, я воспользовался оказией поговорить на эту тему с Ешоннеком. Люфтваффе была вынуждена соразмерять свою программу вооружения с запасами сырья и их распределением. Зенитная артиллерия и постройка бомбоубежищ по срочности мер стояли у Геринга на втором месте по сравнению с самолетостроением. Но Гитлер требовал, чтобы они занимали такое же, хотя Геринг постоянно старался убедить его, что истребители – это наилучшая оборона от налетов вражеской авиации. Когда в 1943-1945 гг. германская противовоздушная оборона оказалась несостоятельной, фюрер, указывая на свои директивы еще 1938 г., бросал Герингу и люфтваффе тяжкие обвинения. Он предвидел то, что отрицали специалисты. Взгляды Гитлера по вопросу строительства бомбоубежищ тоже находились в противоречии со взглядами министерства авиации. Поводом для острой контроверзы явилось данное фюрером распоряжение о постройке крупного бомбоубежища под новым зданием Имперской канцелярии. Он потребовал, чтобы для крыши была предусмотрена бетонная плита толщиной минимум 3 метра, а для стен – 2,5 метра. Однако руководители постройки придерживались указаний соответствующих управлений министерства авиации, которое имело на этот счет другие взгляды, а именно распространенные среди специалистов. Поэтому оно вело строительство по другим масштабам, не соответствовавшим требованиям Гитлера. Что же касалось министра вооружения Шпеера, то он был заинтересован в таком проекте, который позволял сэкономить время, и, ничего не подозревая, просил фюрера решить этот вопрос. Тот возмутился устаревшими представлениями геринговского министерства и обрушился на него с тяжкими упреками, однако тогда еще не на самого Геринга. Объектом гнева фюрера стал начальник одного из управлений министерства. Его фамилию и этот инцидент Гитлер не позабыл до конца войны и часто вспоминал, когда набрасывался на люфтваффе.
Осенью 1938 г. Геринг и помыслить не мог, что когда-либо найдется воздушный флот, превосходящий германский. Да и сама война лежала для него за пределами вероятного. Хотя он и принял всерьез указание Гитлера увеличить люфтваффе в пять раз и давал управлениям своего министерства и авиационной промышленности соответствующие приказы, возможность осуществления данного указания вызывала доминирующее сомнение.
Я спросил Ешоннека, за какой срок можно осуществить эту программу. Он, как и прежде, рассчитывал примерно на два года. Обеспечение горючим и подготовка летных кадров – вот что было двумя главными заботами генерального штаба люфтваффе. Но Ешоннек поддерживал выпуск уже производимых типов бомбардировщиков. Стандартом бомбардировщика должен был оставаться «Ю-88». По данным же Удета, более многообещающим являлся «Хе-177». На основе требований Гитлера Геринг хотел теперь дать заказ на выпуск большой серии «Ю-88» фирме «Юнкерс». Ешоннек же, как и некоторые специалисты в Техническом управлении, знал, что далеко не все «детские болезни» этого типа самолетов уже преодолены. Однако генеральный директор фирмы «Юнкерс» Генрих Коппенберг не пожалел сил, чтобы в целях производства крупной серии этих бомбардировщиков устранить все претензии испытательных органов люфтваффе. Удет полностью доверял ему, а Геринг и Ешоннек – Удету. Один только Мильх оставался недоверчив. Конструирование «Хе-177» было подобно уравнению с несколькими неизвестными, особенно из-за четырех тандемно установленных по двое моторов. Первый образец должен был взлететь летом 1938 г., но на серийное производство можно было рассчитывать не ранее 1940 г.
У меня сложилось впечатление, что Ешоннек хочет своей информацией развеять мое сомнение насчет осуществимости программы вооружения люфтваффе. Но мне было ясно: выполнить программу выпуска истребителей можно, только производя уже зарекомендовавший себя «Ме-110». Попытку осуществить программу за счет выпуска в первую очередь «Ю-88» и «Хе-177» я считал трагической ошибкой и не скрывал от Ешоннека своего намерения обрисовать фюреру ситуацию такой, какой она, по моему мнению, являлась в действительности. Это, казалось мне, больше отвечало смыслу указания Гитлера и интересам люфтваффе.
Генштабистские предварительные проработки и анализ на основе военной игры показали неготовность люфтваффе в данный момент к воздушной войне против Англии. В первую очередь, у нас не имелось бомбардировщиков с качествами, необходимыми для дальнего подлета через море, с достаточной глубиной вторжения и соразмерным бомбовым грузом. Геринг об этом и слышать не хотел, заставляя генеральный штаб люфтваффе как можно быстрее осуществить приказанное Гитлером пятикратное ее увеличение. Я уговаривал Ешоннека действовать на Геринга таким образом, чтобы он не поддакивал фюреру, а представил ему реальные данные о мощности люфтваффе. При этом я указывал на то, что Гитлер занимается также и вопросами ее вооружения. Он неоднократно спрашивал меня о числе и силе летных соединений, а также о боеспособности зенитной артиллерии. Мне приходилось постоянно иметь под рукой данные о наличии бомб и боеприпасов, а также о количественных показателях выпуска других видов авиационного вооружения. Я вносил самые последние сведения в свой блокнот, и фюреру об этом было известно. Однажды он спросил меня: «А ваша толковая записная книжечка при вас?». Он хотел получить какую-то справку, и я смог ее дать. По опыту я знал, что вовсе не обязательно держать в голове все цифры и данные, которые могли ему понадобиться. Ему было важно одно: чтобы они были верными. Поэтому, как я убедился гораздо позже, уже во время войны, фюрер доверял моим записям больше, чем тем данным, которые Геринг называл ему по памяти.
3 ноября Гитлер ненадолго приехал в Берлин, а оттуда на следующий день дал старт новой поездке, в которой я сопровождал его как дежурный адъютант. Первую остановку сделали в «Каринхалле» по случаю крещения дочки Геринга Эдды, родившейся 30 мая того года. Фюрер был крестным отцом, а Геринг с женой – любезными хозяевами, но в этот день его присутствие вносило какую-то нервозность. Поэтому он оставался здесь недолго.
9 ноября 1938 г.
Ночью мы доехали поездом до Веймара, где Гитлер хотел 5 и 6 ноября присутствовать на партсъезде НСДАП гау Тюрингия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187