Роммель, командующий группой армий «Б», 4 июня на несколько дней отбыл в отпуск на родину в г. Ульм. Другие командующие и некоторые офицеры его штаба тоже не находились на своих командных пунктах. Такое впечатление, что и войска никакого наступления противника не ожидали.
5 июня радиоразведка засекла по оживленному радиообмену: союзники готовят что-то совершенно необычное. Примечательно, что об этом не был проинформирован не только командующий 7-й армии генерал Долльман, соединения войск которого непосредственно занимали линию вторжения, но и ОКВ в Берхтесгадене. Другие инстанции на предстоящее вторжение отреагировали выжидательно.
В ночь на 6 июня огромная армада подошла к побережью Франции между р. Орн и восточной частью полуострова Котантен – именно к тому участку, на котором Гитлер постоянно ожидал вторжение. Мощным ударом явилась высадка трех вражеских дивизий в полосе 7-й армии. Здесь имели место очень тяжелые бои, но врагу удалось закрепиться на суше не в последнюю очередь благодаря своему явному превосходству в воздухе, которое не допускало никакого передвижения наших войск. Вражеские летчики смогли действовать беспрепятственно, ибо наша противовоздушная оборона при таком их господстве была минимальной, как это уже показали предшествовавшие высадке десанта налеты авиации противника.
Гитлер был поставлен в известность о вторжении утром 6 июня. Первые подробности сообщил Йодль на обычном полуденном обсуждении обстановки. Уже первые донесения не оставляли сомнения в невероятной концентрации высаживающихся войск. На германской же стороне им противостояли гораздо меньшие оборонительные силы; необходимо было подбросить к месту высадки новые соединения, а сделать это можно было только ночью. Получив первое донесение, фюрер с облегчением сказал: вот теперь мы сможем разбить врага! Он ожидал от наших войск очень многого. Однако противник использовал свое превосходство в воздухе для того, чтобы прочно закрепиться. Ему удалось в намеченных пунктах побережья создать такие плацдармы, ликвидировать которые мы не смогли. Вечером 6 июня успех противника уже ясно обозначился.
В этот имевший важное значение день я никак не мог понять установку Гитлера. Он все еще был убежден в том, что мы сможем отбросить высадившиеся десантные войска. Я же, напротив, видел абсолютное превосходство вражеской авиации и огромную массу военной техники, которая непрерывно наращивалась. В сравнении с этим сосредоточением сил противника сил остальных составных частей вермахта не хватало, а потому наши сухопутные войска действовали в одиночестве. В эти июньские дни 1944 г. Гитлеру пришлось впервые по-настоящему понять, что значит полное господство в воздухе. Его усилия противопоставить авиации союзников что-либо равноценное (как это видно из многочисленных переговоров фюрера со Шпеером) оказались совершенно нереальными.
В эти беспокойные дни я однажды вечером воспользовался случаем, чтобы в разговоре с Гитлером высказаться насчет его нереальных планов в отношении люфтваффе. Я сказал ему, что изменение нашего авиационного вооружения за несколько недель считаю невозможным; нам надо попытаться использовать максимальное количество старых типов самолетов. Но и здесь мы безнадежно уступаем врагу. Фюрер воспринял мои слова спокойно. У меня даже сложилось впечатление, что он со мной согласен, но доказать это не могу. От своих завышенных требований к Герингу и Шпееру насчет производства самолетов Гитлер не отказался.
Роммель говорит Гитлеру правду
16 июня мы с Гитлером вылетели в Мец, чтобы оттуда автоколонной отправиться в Ставку фюрера в Марживале, около Суассона. Гитлер захотел поговорить с фельдмаршалами Западного фронта, чтобы самому получить картину положения дел. День, проведенный в Марживале, плохо сохранился в моей памяти. Но я все же помню, что в полдень состоялось совещание в широком кругу. Рундштедт доложил обстановку на фронте за последние десять дней и сделал вывод: имеющимися в его распоряжении силами враг выкинут из Франции быть не может. Гитлер воспринял это весьма взвинченно и недовольно, ответив ставшей обычной в последнее время пустой фразой о применении «Фау-1» и ожидаемом в самые короткие сроки использовании реактивных истребителей. Фельдмаршалы потребовали обстрела снарядами «Фау-1» скоплений войск в Англии и мест их высадки во Франции, что, разумеется, обещано быть не могло, ибо рассеивание этих крылатых бомб являлось слишком большим.
Во второй половине дня Гитлер имел еще беседу с Роммелем наедине; о чем они говорили, я узнал только через несколько недель. Роммель попытался убедить фюрера в том, что война проиграна. Но слышать это из уст своего фельдмаршала Гитлер никак не желал. Разговор был долгим и в повышенных тонах. Фюрер пустил в ход всю свою изощренность, дабы убедить Роммеля в обратном. Но ближайшее будущее показало Гитлеру, что это ему не удалось.
17 июня во второй половине дня Гитлер на машине вернулся в Мец, а оттуда самолетом отправился в Зальцбург. Пребывание в Марживале оказалось бесплодным и безрадостным, но дало представление о положении дел после удачной высадки союзников.
Успехи союзников на Западе
В последующие дни американцы заняли полуостров Котантен и им удалось захватить также портовый город Шербур. Гитлера этот успех противника привел в ярость, и он потребовал точной информации о том, как все произошло. Катастрофического хода событий это не изменило. К 20 июня американцы и англичане, прорвав линию фронта, вышли на западное побережье полуострова Котантен.
Гитлер следил за событиями на фронте во Франции с большим беспокойством и лишь с немалым трудом сумел примириться с тем, что противник захватил инициативу в свои руки. Теперь он надеялся на размолвку между англичанами и американцами. Фюрер по-прежнему был твердо убежден в том, что Германии удастся решить исход войны в свою пользу. В эти дни он повторял это своим многочисленным посетителям (будь то представители вермахта, промышленности или государства), и многие из них после беседы с ним покидали «Бергхоф» с чувством уверенности и оптимизма. В речи, произнесенной 22 июня в Платтерхофе на Оберзальцберге перед высшими офицерами, Гитлер сказал то же самое. Признав всю серьезность положения, он и в этом кругу людей, способных к правильной оценке обстановки на фронтах, высказал свою веру и надежду на то, что Германский рейх в конечном итоге победит. Немецкий офицер должен служить примером для своих солдат, придавать им силы. Твердая уверенность фюрера произвела на присутствовавших немалое впечатление.
Гибель Дитля
Вечером того же дня Гитлера посетил генерал-полковник Дитль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
5 июня радиоразведка засекла по оживленному радиообмену: союзники готовят что-то совершенно необычное. Примечательно, что об этом не был проинформирован не только командующий 7-й армии генерал Долльман, соединения войск которого непосредственно занимали линию вторжения, но и ОКВ в Берхтесгадене. Другие инстанции на предстоящее вторжение отреагировали выжидательно.
В ночь на 6 июня огромная армада подошла к побережью Франции между р. Орн и восточной частью полуострова Котантен – именно к тому участку, на котором Гитлер постоянно ожидал вторжение. Мощным ударом явилась высадка трех вражеских дивизий в полосе 7-й армии. Здесь имели место очень тяжелые бои, но врагу удалось закрепиться на суше не в последнюю очередь благодаря своему явному превосходству в воздухе, которое не допускало никакого передвижения наших войск. Вражеские летчики смогли действовать беспрепятственно, ибо наша противовоздушная оборона при таком их господстве была минимальной, как это уже показали предшествовавшие высадке десанта налеты авиации противника.
Гитлер был поставлен в известность о вторжении утром 6 июня. Первые подробности сообщил Йодль на обычном полуденном обсуждении обстановки. Уже первые донесения не оставляли сомнения в невероятной концентрации высаживающихся войск. На германской же стороне им противостояли гораздо меньшие оборонительные силы; необходимо было подбросить к месту высадки новые соединения, а сделать это можно было только ночью. Получив первое донесение, фюрер с облегчением сказал: вот теперь мы сможем разбить врага! Он ожидал от наших войск очень многого. Однако противник использовал свое превосходство в воздухе для того, чтобы прочно закрепиться. Ему удалось в намеченных пунктах побережья создать такие плацдармы, ликвидировать которые мы не смогли. Вечером 6 июня успех противника уже ясно обозначился.
В этот имевший важное значение день я никак не мог понять установку Гитлера. Он все еще был убежден в том, что мы сможем отбросить высадившиеся десантные войска. Я же, напротив, видел абсолютное превосходство вражеской авиации и огромную массу военной техники, которая непрерывно наращивалась. В сравнении с этим сосредоточением сил противника сил остальных составных частей вермахта не хватало, а потому наши сухопутные войска действовали в одиночестве. В эти июньские дни 1944 г. Гитлеру пришлось впервые по-настоящему понять, что значит полное господство в воздухе. Его усилия противопоставить авиации союзников что-либо равноценное (как это видно из многочисленных переговоров фюрера со Шпеером) оказались совершенно нереальными.
В эти беспокойные дни я однажды вечером воспользовался случаем, чтобы в разговоре с Гитлером высказаться насчет его нереальных планов в отношении люфтваффе. Я сказал ему, что изменение нашего авиационного вооружения за несколько недель считаю невозможным; нам надо попытаться использовать максимальное количество старых типов самолетов. Но и здесь мы безнадежно уступаем врагу. Фюрер воспринял мои слова спокойно. У меня даже сложилось впечатление, что он со мной согласен, но доказать это не могу. От своих завышенных требований к Герингу и Шпееру насчет производства самолетов Гитлер не отказался.
Роммель говорит Гитлеру правду
16 июня мы с Гитлером вылетели в Мец, чтобы оттуда автоколонной отправиться в Ставку фюрера в Марживале, около Суассона. Гитлер захотел поговорить с фельдмаршалами Западного фронта, чтобы самому получить картину положения дел. День, проведенный в Марживале, плохо сохранился в моей памяти. Но я все же помню, что в полдень состоялось совещание в широком кругу. Рундштедт доложил обстановку на фронте за последние десять дней и сделал вывод: имеющимися в его распоряжении силами враг выкинут из Франции быть не может. Гитлер воспринял это весьма взвинченно и недовольно, ответив ставшей обычной в последнее время пустой фразой о применении «Фау-1» и ожидаемом в самые короткие сроки использовании реактивных истребителей. Фельдмаршалы потребовали обстрела снарядами «Фау-1» скоплений войск в Англии и мест их высадки во Франции, что, разумеется, обещано быть не могло, ибо рассеивание этих крылатых бомб являлось слишком большим.
Во второй половине дня Гитлер имел еще беседу с Роммелем наедине; о чем они говорили, я узнал только через несколько недель. Роммель попытался убедить фюрера в том, что война проиграна. Но слышать это из уст своего фельдмаршала Гитлер никак не желал. Разговор был долгим и в повышенных тонах. Фюрер пустил в ход всю свою изощренность, дабы убедить Роммеля в обратном. Но ближайшее будущее показало Гитлеру, что это ему не удалось.
17 июня во второй половине дня Гитлер на машине вернулся в Мец, а оттуда самолетом отправился в Зальцбург. Пребывание в Марживале оказалось бесплодным и безрадостным, но дало представление о положении дел после удачной высадки союзников.
Успехи союзников на Западе
В последующие дни американцы заняли полуостров Котантен и им удалось захватить также портовый город Шербур. Гитлера этот успех противника привел в ярость, и он потребовал точной информации о том, как все произошло. Катастрофического хода событий это не изменило. К 20 июня американцы и англичане, прорвав линию фронта, вышли на западное побережье полуострова Котантен.
Гитлер следил за событиями на фронте во Франции с большим беспокойством и лишь с немалым трудом сумел примириться с тем, что противник захватил инициативу в свои руки. Теперь он надеялся на размолвку между англичанами и американцами. Фюрер по-прежнему был твердо убежден в том, что Германии удастся решить исход войны в свою пользу. В эти дни он повторял это своим многочисленным посетителям (будь то представители вермахта, промышленности или государства), и многие из них после беседы с ним покидали «Бергхоф» с чувством уверенности и оптимизма. В речи, произнесенной 22 июня в Платтерхофе на Оберзальцберге перед высшими офицерами, Гитлер сказал то же самое. Признав всю серьезность положения, он и в этом кругу людей, способных к правильной оценке обстановки на фронтах, высказал свою веру и надежду на то, что Германский рейх в конечном итоге победит. Немецкий офицер должен служить примером для своих солдат, придавать им силы. Твердая уверенность фюрера произвела на присутствовавших немалое впечатление.
Гибель Дитля
Вечером того же дня Гитлера посетил генерал-полковник Дитль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187