Я не хочу превратиться в труп, но не знаю, насколько тебе это будет удобно.
– Что ты имеешь в виду?
– Как насчет твоей работы?
– У меня «отдаленная работа», и я и так уже несколько дней как работаю, не выезжая из номера.
– Теперь понятно, почему тебе удалось так быстро добраться до больницы. Но почему ты здесь? У тебя тут какое-то задание?
– Только за тобой приглядывать.
– Ты приехал из-за меня?
– Да.
– Но почему? Я знаю, что Джозетта просила тебя за мной приглядывать, но я думала, что она просила тебя просто звонить мне время от времени, а не приглядывать в буквальном смысле.
Хотвайер пожал плечами.
– Уже тогда, когда в первый раз сработала сигнализация, я пожалел, что так далеко от тебя нахожусь. Живя в Монтане, я мало что могу для тебя сделать. Поэтому я решил, что надо перебраться поближе.
Этот мужчина серьезно относится к обещаниям, данным друзьям. Даже слишком серьезно.
– Так почему ты не остановился в доме Джозетты? Хотвайер недовольно покачал головой.
– Теперь я понимаю, что мне так и следовало сделать. Если бы я был в доме, ничего бы не произошло.
Клер удивленно округлила глаза.
– Ты сам-то веришь в то, что сказал? Ты ни в чем не виноват. Разве твое присутствие могло что-то изменить?
– А ты считаешь, в этом можно сомневаться?
Клер улыбнулась, несмотря на усиливавшуюся головную боль.
– Узнаю прежнего самоуверенного Хотвайера.
– Прежнего и самоуверенного?
– Нуда. Только не говори, что тебя не тешит тот факт, что женщины от тебя без ума.
– Я предпочитаю рассматривать этот факт как просто хорошо обоснованный.
– Если петух важничает, то у него есть на, то причина Ты это хочешь сказать? – Клер засмеялась и тут же застонала от боли. – Я все равно не понимаю, почему ты не поселился в доме. Неужели ты думал, что я буду возражать?
Хотвайер покачал головой. Выражение его лица стало таким, каким было у мужчин, еще не испорченных цивилизацией. В нем даже появилось что-то хищное.
– Я поселился в отеле потому, что знал: если я останусь у тебя, то буду спать в твоей постели не потому, что выгоню оттуда тебя.
Клер не нашлась что сказать и лишь облизнула вдруг пересохшие губы.
– Плохо дело.
Он лишь пристально посмотрел на нее, предоставив ей сделать собственные выводы. Конечно, это было бы неправильно, несмотря на всю сладость того поцелуя, украденного на свадьбе. Если бы все кончилось лишь ни к чему не обязывающим сексом. Секс не сблизил бы их, а, наоборот, разрушил бы то, чем она действительно дорожила, – их дружбу.
Так всегда бывает.
Она не знала, что он планирует делать теперь, когда за то, чтобы пожить вместе, проголосовали оба.
Хотвайер видел, как Клер борется с зевотой. Она не захотела ложиться в постель после ленча, а осталась на диване посмотреть телевизор. Вообще-то она порывалась заняться подготовкой к экзаменам, но Хотвайеру удалось уговорить ее отдохнуть. Уговорить ее не составило труда, особенно после того, как Хотвайер сообщил Клер, что созвонился с деканатом университета и попросил перенести для нее сдачу экзамена на неделю.
Сдача экзаменов в середине учебного года имеет ряд преимуществ, и одно из них – сроки не сильно поджимают, и без труда можно успеть сдать все до выпускной церемонии. И это хорошо, потому что, если бы сроки действительно поджимали, никакие увещевания и никакая логика не помогли бы ему в случае с Клер.
В отличие от Джозетты, которая с готовностью пошла на то, чтобы продлить срок получения высшего образования, Клер во что бы то ни стало намеревалась закончить университет сейчас. Возможно, материальная сторона вопроса сыграла существенную роль, но Хотвайер подозревал, что дело не только в этом. Он очень хотел бы узнать в чем. И сейчас, когда он вынужден был жить в опасном соседстве с Клер, ему предоставлялся шанс удовлетворить свое любопытство.
Хотвайер встал и потянулся. Он работал над проектом системы безопасности для крупной компании, производящей компьютеры, параллельно наблюдая за той борьбой, что вела Клер с усталостью. Клер проигрывала.
Хотвайер подошел к ней.
– Я думаю, тебе пора лечь в постель.
– Но еще день на дворе.
Хотвайер наклонился и поднял ее, отметив с некоторой тревогой, что она даже не стала возражать.
– Если ты хочешь накопить силы для нормальной подготовки к экзаменам, то надо отдыхать, – сказал он и понес ее в спальню.
Клер поморщилась от боли, когда Хотвайер опустил ее на кровать.
– Я принесу твои лекарства. Ты ничего не принимала с самого утра.
– Нет, спасибо. Мне ничего не нужно, – сказала Клер, но по глазам ее он увидел, что она сильно страдает от боли.
– Ни к чему изображать из себя героиню. Тебе прописали обезболивающие, и ты должна их принимать.
– Я никого из себя не изображаю. – Клер скривила губы. – Никаких лекарств.
– Почему?
– Не люблю лекарства. Никакие.
– Это же не наркотики, моя сладкая Никто не заставляет тебя ширяться героином.
– Я сказала – нет.
– Но ты в них нуждаешься.
– Нет.
Хотвайер заскрежетал зубами от раздражения.
– Ты просто чертовски упряма.
– Может, ты сделаешь мне массаж пяток, как вчера вечером? – спросила она, словно предлагала компромисс. – Мне это помогло.
Хотвайер покачал головой. Он не знал, делает ли он это назло ей или собственным побуждениям.
– Я знаю, что ты фанатка здорового питания и все такое, но, поверь, несколько таблеток обезболивающего не принесут тебе вреда.
– Нет.
– Ты другие слова знаешь?
– Прости, я не хочу казаться тебе упрямой занудой, но я действительно не хочу принимать таблетки. Я и так их много проглотила. Не хочешь массировать мне ступни – не надо. Со мной все будет в порядке. Правда.
– Ты не умеешь лгать, Клер. – Хотвайер наклонился и осторожно убрал прядь с ее виска. – Я сделаю тебе точечный массаж, но обещай мне: если это не поможет, ты выпьешь лекарство.
Она ничего не сказала. Молчание – знак согласия, решил Хотвайер.
Придется ему хорошенько потрудиться. Он откинул одеяло и взял ее ступню в ладони. Он работал очень тщательно, стараясь вспомнить все то, чему его учили. Она закрыла глаза и расслабила лицевые мышцы. Хотвайер понял, что эффект есть.
Он продолжил массаж, разминая ее икры, комбинируя технику растирания и акупунктуры, чтобы облегчить боль и расслабить мышцы. Добравшись до ее колен, Хотвайер, решив, что не доверяет себе и выше подниматься боится, дабы не потерять самоконтроль, переключился на массаж кистей. Кожа у Клер была нежная и мягкая, и он, облегчая ей боль, и себе доставлял удовольствие.
Но, несмотря на благородные побуждения, заставлявшие его прикасаться к Клер, тело его отреагировало инстинктивно. И когда пальцы его стали разминать верхнюю часть ее предплечий и поднялись к плечам, одеяло соскользнуло, и он увидел, что соски ее стали твердыми, как камешки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Что ты имеешь в виду?
– Как насчет твоей работы?
– У меня «отдаленная работа», и я и так уже несколько дней как работаю, не выезжая из номера.
– Теперь понятно, почему тебе удалось так быстро добраться до больницы. Но почему ты здесь? У тебя тут какое-то задание?
– Только за тобой приглядывать.
– Ты приехал из-за меня?
– Да.
– Но почему? Я знаю, что Джозетта просила тебя за мной приглядывать, но я думала, что она просила тебя просто звонить мне время от времени, а не приглядывать в буквальном смысле.
Хотвайер пожал плечами.
– Уже тогда, когда в первый раз сработала сигнализация, я пожалел, что так далеко от тебя нахожусь. Живя в Монтане, я мало что могу для тебя сделать. Поэтому я решил, что надо перебраться поближе.
Этот мужчина серьезно относится к обещаниям, данным друзьям. Даже слишком серьезно.
– Так почему ты не остановился в доме Джозетты? Хотвайер недовольно покачал головой.
– Теперь я понимаю, что мне так и следовало сделать. Если бы я был в доме, ничего бы не произошло.
Клер удивленно округлила глаза.
– Ты сам-то веришь в то, что сказал? Ты ни в чем не виноват. Разве твое присутствие могло что-то изменить?
– А ты считаешь, в этом можно сомневаться?
Клер улыбнулась, несмотря на усиливавшуюся головную боль.
– Узнаю прежнего самоуверенного Хотвайера.
– Прежнего и самоуверенного?
– Нуда. Только не говори, что тебя не тешит тот факт, что женщины от тебя без ума.
– Я предпочитаю рассматривать этот факт как просто хорошо обоснованный.
– Если петух важничает, то у него есть на, то причина Ты это хочешь сказать? – Клер засмеялась и тут же застонала от боли. – Я все равно не понимаю, почему ты не поселился в доме. Неужели ты думал, что я буду возражать?
Хотвайер покачал головой. Выражение его лица стало таким, каким было у мужчин, еще не испорченных цивилизацией. В нем даже появилось что-то хищное.
– Я поселился в отеле потому, что знал: если я останусь у тебя, то буду спать в твоей постели не потому, что выгоню оттуда тебя.
Клер не нашлась что сказать и лишь облизнула вдруг пересохшие губы.
– Плохо дело.
Он лишь пристально посмотрел на нее, предоставив ей сделать собственные выводы. Конечно, это было бы неправильно, несмотря на всю сладость того поцелуя, украденного на свадьбе. Если бы все кончилось лишь ни к чему не обязывающим сексом. Секс не сблизил бы их, а, наоборот, разрушил бы то, чем она действительно дорожила, – их дружбу.
Так всегда бывает.
Она не знала, что он планирует делать теперь, когда за то, чтобы пожить вместе, проголосовали оба.
Хотвайер видел, как Клер борется с зевотой. Она не захотела ложиться в постель после ленча, а осталась на диване посмотреть телевизор. Вообще-то она порывалась заняться подготовкой к экзаменам, но Хотвайеру удалось уговорить ее отдохнуть. Уговорить ее не составило труда, особенно после того, как Хотвайер сообщил Клер, что созвонился с деканатом университета и попросил перенести для нее сдачу экзамена на неделю.
Сдача экзаменов в середине учебного года имеет ряд преимуществ, и одно из них – сроки не сильно поджимают, и без труда можно успеть сдать все до выпускной церемонии. И это хорошо, потому что, если бы сроки действительно поджимали, никакие увещевания и никакая логика не помогли бы ему в случае с Клер.
В отличие от Джозетты, которая с готовностью пошла на то, чтобы продлить срок получения высшего образования, Клер во что бы то ни стало намеревалась закончить университет сейчас. Возможно, материальная сторона вопроса сыграла существенную роль, но Хотвайер подозревал, что дело не только в этом. Он очень хотел бы узнать в чем. И сейчас, когда он вынужден был жить в опасном соседстве с Клер, ему предоставлялся шанс удовлетворить свое любопытство.
Хотвайер встал и потянулся. Он работал над проектом системы безопасности для крупной компании, производящей компьютеры, параллельно наблюдая за той борьбой, что вела Клер с усталостью. Клер проигрывала.
Хотвайер подошел к ней.
– Я думаю, тебе пора лечь в постель.
– Но еще день на дворе.
Хотвайер наклонился и поднял ее, отметив с некоторой тревогой, что она даже не стала возражать.
– Если ты хочешь накопить силы для нормальной подготовки к экзаменам, то надо отдыхать, – сказал он и понес ее в спальню.
Клер поморщилась от боли, когда Хотвайер опустил ее на кровать.
– Я принесу твои лекарства. Ты ничего не принимала с самого утра.
– Нет, спасибо. Мне ничего не нужно, – сказала Клер, но по глазам ее он увидел, что она сильно страдает от боли.
– Ни к чему изображать из себя героиню. Тебе прописали обезболивающие, и ты должна их принимать.
– Я никого из себя не изображаю. – Клер скривила губы. – Никаких лекарств.
– Почему?
– Не люблю лекарства. Никакие.
– Это же не наркотики, моя сладкая Никто не заставляет тебя ширяться героином.
– Я сказала – нет.
– Но ты в них нуждаешься.
– Нет.
Хотвайер заскрежетал зубами от раздражения.
– Ты просто чертовски упряма.
– Может, ты сделаешь мне массаж пяток, как вчера вечером? – спросила она, словно предлагала компромисс. – Мне это помогло.
Хотвайер покачал головой. Он не знал, делает ли он это назло ей или собственным побуждениям.
– Я знаю, что ты фанатка здорового питания и все такое, но, поверь, несколько таблеток обезболивающего не принесут тебе вреда.
– Нет.
– Ты другие слова знаешь?
– Прости, я не хочу казаться тебе упрямой занудой, но я действительно не хочу принимать таблетки. Я и так их много проглотила. Не хочешь массировать мне ступни – не надо. Со мной все будет в порядке. Правда.
– Ты не умеешь лгать, Клер. – Хотвайер наклонился и осторожно убрал прядь с ее виска. – Я сделаю тебе точечный массаж, но обещай мне: если это не поможет, ты выпьешь лекарство.
Она ничего не сказала. Молчание – знак согласия, решил Хотвайер.
Придется ему хорошенько потрудиться. Он откинул одеяло и взял ее ступню в ладони. Он работал очень тщательно, стараясь вспомнить все то, чему его учили. Она закрыла глаза и расслабила лицевые мышцы. Хотвайер понял, что эффект есть.
Он продолжил массаж, разминая ее икры, комбинируя технику растирания и акупунктуры, чтобы облегчить боль и расслабить мышцы. Добравшись до ее колен, Хотвайер, решив, что не доверяет себе и выше подниматься боится, дабы не потерять самоконтроль, переключился на массаж кистей. Кожа у Клер была нежная и мягкая, и он, облегчая ей боль, и себе доставлял удовольствие.
Но, несмотря на благородные побуждения, заставлявшие его прикасаться к Клер, тело его отреагировало инстинктивно. И когда пальцы его стали разминать верхнюю часть ее предплечий и поднялись к плечам, одеяло соскользнуло, и он увидел, что соски ее стали твердыми, как камешки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75