– Ты испугал меня.
Ярдли сделал пару шагов.
– Я говорю о женщине с пораженными раком ногами.
Теперь, когда Эммануэль могла разглядеть его лучше, она обомлела. Чарлз Ярдли всегда был несколько небрежен в одежде, но в разумных пределах. Никогда раньше она не видела его в измятом костюме с покрытым желтыми пятнами пота воротником.
– Бог мой, Чарлз. Ты выглядишь ужасно. Когда ты спал последний раз?
Ярдли рассеянно провел рукой по бледному, изможденному лицу и взъерошенным волосам.
– Думаю, пару дней назад. Не помню точно. – Он снова направил на нее тяжелый воинственный взгляд. – Но женщина с…
– Ты отпустил ее, – мягко произнесла Эммануэль. – В субботу вечером. Ты пришел очень поздно и осмотрел пациентку. Она сказала, что хочет домой, и ты не возражал. У тебя что-то с памятью?
Ярдли прислонился к стене и закрыл глаза.
– О Боже, – хрипло выдохнул он. – Как я мог забыть?
Она хотела дотронуться до его руки, но Ярдли внезапно отдернул ее.
– Чарлз! Что с тобой?
Доктор бросил на нее дикий, испуганный взгляд.
– Я похож на человека с разыгравшейся фантазией? С чрезмерным воображением?
– Нет. Ты, на мой взгляд, самый трезвый и даже циничный из всех, кого я когда-либо видела. – Она лукаво улыбнулась. – А что случилось?
– С недавних пор… – Он оттолкнулся от стены и встряхнулся, словно пробуждаясь ото сна. – Нет. Не обращай внимания.
– Скажи мне. Что-то явно тревожит тебя.
Ярдли какое-то время испытующе смотрел на нее.
– Подозреваю, что за мной наблюдают. Здесь. Можешь надо мной смеяться.
Сердце Эммануэль похолодело.
– Ты кого-нибудь видел?
– Нет. Иначе я не чувствовал бы себя полным идиотом. – Он быстро повернулся кругом. – Это… только ощущение, от которого я никак не избавлюсь. От этого… у меня на затылке поднимаются волосы. – Он внезапно невесело рассмеялся. – Я бы не поверил, если бы мне такое сказали, но это происходит со мной. – Он бросил на Эммануэль настороженный взгляд. – Недавно я понял, что постоянно оглядываюсь, когда иду по темной улице. А дома всю ночь проверяю запоры на дверях и окнах. Я ощущаю присутствие того, кто следит за мной. – Он подошел к двери, чтобы выглянуть наружу; с его лица не сходило настороженное выражение.
– Ты что-нибудь пробовал делать?
– Что я могу предпринять, кроме как не смыкать глаз и стараться поменьше быть дома?
– Ты мог бы поговорить с начальником военной полиции.
– Ха! – Он глухо, презрительно рассмеялся. – Чтобы он решил, что я рехнулся? Нет уж!
– Слушай, Чарлз. – Эммануэль сделала шаг, затем остановилась и сложила руки на груди. – Генри и Клер уже мертвы, а день назад пытались убить и меня. Если за тобой и в самом деле кто-то наблюдает, ты можешь притвориться, что этого не замечаешь.
В солнечном свете его лицо казалось белым и измученным.
– Что ты говоришь? – прошептал он. – Что кто-то выбирает жертву? Хочет убить нас всех? Но кто?
– Не знаю.
Он положил дрожащие руки на ее плечи.
– Ты должна знать этого человека.
Эммануэль несколько мгновений молчала.
– Зак Купер подозревает Филиппа.
Чуть пошатнувшись, Ярдли сделал шаг назад, его лицо перекосилось от страха.
– Но… он же мертв.
– Чарлз, прошу тебя… Сходи к Куперу. Поговори с ним.
Ярдли откинул волосы со лба, по его телу пробежала дрожь.
– Хорошо, – произнес он, подняв голову и глядя ей в глаза. – Я сделаю это сегодня днем. – На его губах появилось какое-то подобие улыбки. – А теперь скажи мне: какие у меня еще есть пациенты?
Эммануэль сделала шаг и быстро пожала ему руку.
– Повидайся с Купером. А потом отправляйся домой и немного поспи.
– Я сделал список, – сказал генерал Бенджамин Батлер, бросая Заку лист бумаги через стол, – и хочу, чтобы в следующее воскресенье кто-то из ваших людей побывал в церквах. Если эти священники, – генерал ткнул пальцем в документ, от чего тот заскользил по полированному красному дереву, – не подчинятся моим приказам и не включат в свою еженедельную молитву благословение президенту Соединенных Штатов, их следует арестовать, а церкви закрыть.
– Они заявляют, что у них свобода совести, сэр, – произнес Зак. – Вместо требуемой молитвы их прихожане во время минуты молчания молятся мысленно.
– В том числе и за победу Конфедерации, – выдохнул Батлер.
– Ну, им не разрешено делать это вслух.
– Ха! Как только их арестуют, – продолжал Батлер, попыхивая сигарой и принимаясь за разбор бумаг, – то отправят в военную тюрьму в Нью-Йорк. Это избавит их от неприятностей до конца войны.
И научит не противиться воле «хозяина» Нового Орлеана, подумал Зак, просматривая список.
– Я не вижу здесь отца Маллена, – с удивлением произнес он. Семидесятилетний священник церкви Святого Патрика доставил генералу неприятностей больше, чем кто-либо.
Батлер бросил быстрый взгляд на майора, передвинул сигару в угол рта и улыбнулся:
– Я люблю ирландцев. А теперь… – Он взялся за другой лист, и его улыбка исчезла. – Редакторы этих газет…
…Было почти пять часов, когда Зак покинул кабинет начальника. Когда он спускался по широким каменным ступенькам штаба, к нему подбежал какой-то солдат.
– Майор Купер. – Зак обернулся. – Здесь был человек, который хотел поговорить с вами, сэр. Он сказал, что пришел по очень важному делу, но вы знаете, что генерал не любит, когда его прерывают… – Солдат отвел глаза в сторону.
Зак спрятал улыбку.
– Кто он?
– Судя по акценту, это англичанин. Посетитель сказал, что он доктор, но по внешнему виду…
– Доктор Чарлз Ярдли? – резко спросил Зак.
– Да, сэр. Именно эту фамилию он и назвал.
– Когда он приходил?
– Два или три часа назад. Он просил передать вам, что направляется домой. Пробормотал, что ему надо поспать.
В то утро небо было ясным и синим, но, когда Зак уходил из штаба, начали появляться грозовые облака, горячий ветер рассыпал сухие листья магнолий по мостовым и заставлял шуметь листья банановых деревьев.
Доктор Чарлз Ярдли снимал небольшой коттедж в креольском стиле на Фобер-Треме. Это был квадратный дом, который выходил прямо на набережную и возвышался над землей только на высоту двух ступенек. В старой части города было много подобных строений. Это были незатейливые дома с покрытыми штукатуркой стенами, высокими фронтонами и четырьмя квадратными симметричными комнатами, расположенными так, что из одной в другую можно было попасть, минуя коридор. Входная дверь была раздвижной, стеклянной и закрывалась вертикальными ставнями из деревянных досок. Ставни с засовами были и на всех окнах.
Постучав в дверь, Зак с удивлением заметил, что створка от этого приоткрылась на три-четыре дюйма.
– Доктор Ярдли? – позвал он. За дверью было темно.
С улицы доносился тонкий голосок какого-то мальчишки, распевавшего:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75