Казалось, движения Люка были подчеркнуто медленны, но даже хор святых и ангелов с небес не мог остановить отчаянный импульс, который пробежал по всему ее телу, как только она ощутила близость своего жениха. Как зачарованная, она поднялась на цыпочки, быстро поцеловала его в щеку, едва коснувшись губами уголка его рта.
– Только на словах, – шепнула она. Пораженный, он отстранился от нее, словно не зная, что с ней делать дальше. Но потом в его глазах вспыхнуло пламя, а ладони сжали ее руки.
– Ничего подобного, – произнес он, слегка приподнимая ее над полом. – Ты теперь моя, – еле слышно продолжал он. – Отныне ты миссис Люк Уорнек со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Его лицо замерло в сантиметре от ее напряженных, дрожащих губ, продлевая ожидание и боль Джесси. В том, как он держал ее, было что-то властное и всесильное, как будто он намерен был оставить ее в таком подвешенном состоянии до тех пор, пока боевой дух совсем не покинет ее, пока она не станет настолько слабой, что ей останется только подчиниться. Его лицо было так близко, что черные ресницы касались ее щеки, но губы Люка все еще не коснулись ее рта.
– Сделай это, – пробормотала она сквозь зубы.
– Что? – спросил Люк, словно вытягивая из нее ответ.
– Поцелуй меня. – Голос Джесси при этих словах дрогнул, но в нем была не боль, а неистовая, нескрываемая ярость. В этот момент ей хотелось, чтобы на беседку обрушилась комета, и пусть даже она погубит всю округу – ей было все равно.
Словно электрический ток прошел между ними, когда Люк накрыл своим ртом ее рот, едва касаясь губами, но в то же время возбуждая ее. Ее тело напряглось, а потом всколыхнулось от желания. Сердце дрогнуло от отчаяния. «Если ты позволишь ему сделать это, – сказала она себе, – если ты позволишь этому подонку снова возбудить тебя, это значит, что ты еще хуже него!» Но Джесси больше не могла себя сдерживать, как не могла и остановить бурю, бушевавшую за стенами террасы. Люк Уорнек был таким же наэлектризованным, как грозовая туча, могучим, неотразимым отрицательным зарядом. А она была громоотводом. В отчаянии она клацнула зубами, прихватив краешек его губы.
Разъяренный Люк отпрянул.
– Если ты и в этот раз прокусишь меня до крови, – предупредил он, – я приступлю к выполнению своих супружеских обязанностей прямо здесь, на полу беседки.
Джесси услышала, как кто-то резко выдохнул воздух, и поняла, что эта произнесенная шепотом угроза не ускользнула от внимания присутствующих. Она притихла, надеясь, что Мэл ничего не слышала. По какой-то загадочной причине девочка очень радовалась этой свадьбе, и Джесси не хотелось пугать или разочаровывать ее. К счастью, Джина и Мэл наблюдали за происходящим от самых дверей и, скорее всего, не могли различить произнесенных шепотом слов.
Удар грома разразился прямо над ними, сквозь решетчатые стены беседки засвистел ветер, взметнув вверх юбки Джесси. «Скорее домой!» – крикнул кто-то, когда небо совсем почернело, а капли дождя застучали по крыше их убежища, как град.
Джесси огляделась в поисках Мэл и увидела, как Джина, держа за руку промокшую девочку, стремительно несется к дому.
– Пойдем, – сказал Люк, снимая пиджак и пытаясь набросить его на плечи Джесси. Она, однако, отвергла его помощь и кинулась прочь, чуть не сломав на ступенях беседки каблук. Буря дала ей возможность убежать от своего новоиспеченного супруга, но у нее даже не было времени отблагодарить природу. Больше всего ее сейчас беспокоила Мэл. Джесси уже успела живо представить себе путешествие в палату первой помощи – самый ужасный, но все же лучший, чем традиционный, способ провести брачную ночь.
Оказавшись в комнате своей дочери, она обнаружила, что Джина уже переодела ее в сухое и вытирает полотенцем волосы. Мэл жмурилась от удовольствия, как чеширский кот, и смаковала каждую подробность разыгравшейся перед ней драмы.
– Правда, это было здорово, мама? – спросила она, – Могу поспорить, что такой свадьбы еще ни у кого не было!
– Наверняка, – подтвердила Джесси с мрачной улыбкой.
Антикварные часы в сверкающей латунной коробке с орнаментом стояли на каминной доске и громко тикали, подчеркивая тишину, золотым покровом накрывшую спальню. Джесси не замечала движения времени, она сидела на кровати, закутавшись в простыни черного шелка и бездумно глядя на скомканное свадебное платье, лежавшее на полу.
Ручка двери щелкнула. Джесси насторожилась, подобрала под себя ноги и запахнула халат. Появление Люка было неизбежным. Это ее брачная ночь, и он – ее муж.
Дверь распахнулась, и Люк задержался на пороге. Он снял свои промокшие вещи и надел серый спортивный костюм; куртка с капюшоном была расстегнута, открывая взору Джесси торс, который она запомнила навсегда после первой же встречи у бассейна. Даже под густой черной порослью у него на груди, начинавшейся от самого живота, были отчетливо видны мощные мускулы. Люк явно немало потрудился, чтобы добиться этого. Джесси вдруг задумалась, в чем причина этого – в обычном мужском самолюбии или же в попытке компенсировать хромоту.
– Я подумал, что тебе не помешало бы согреться, – сказал Люк, державший в руках два стакана с бренди.
– Нет, спасибо.
– Как Мэл?
– Лучше не бывает.
– А ты?
– Хуже не бывает.
Люк шумно вздохнул, и Джесси приготовилась к контратаке. Но, когда он заговорил, в его голосе прозвучало нечто вроде раскаяния.
– Может быть, ты мне не поверишь, – сказал он, – но я не хотел, чтобы дело оборачивалось таким образом. Мне казалось, что мы сможем…
– Сможем что? – оборвала его Джесси, не в состоянии представить, что способны «смочь» два столь противоположных человека, как они.
Люк наконец вошел в комнату и поставил стаканы на каминную доску рядом с часами.
– Ну, я не знаю… поговорить, найти какие-то общие темы. Ведь раньше все это было. В детстве мы были очень близки.
– Это была другая жизнь. – Джесси раздражало, когда он вспоминал годы их отрочества, как будто он вел нечестную игру. – Что же касается общих тем, то тебе не кажется, что у нас их более, чем достаточно? И все грязные и противные. Мы просто стоим на краю каналир зационного отверстия, полного этих тем!
– Например, мой отец?
– Например, моя сестра.
– Я не хотел сделать тебе больно, сблизившись с Шелби. Я был юн и до неприличного наивен. Кроме того, между мной и тобой все было иначе, Джесси. Мы прежде всего были приятелями, не так ли? Товарищами. Мне казалось, что ты смотришь на меня так же, как я, смотрел на тебя.
– С жалостью? Ты хочешь сказать, что испытывал ко мне жалость? Потому что именно это чувство росло во мне по мере развития наших отношений. Люк. Все эти дела – покалеченные дети и прочее – всегда действуют на таких сосунков, как я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Только на словах, – шепнула она. Пораженный, он отстранился от нее, словно не зная, что с ней делать дальше. Но потом в его глазах вспыхнуло пламя, а ладони сжали ее руки.
– Ничего подобного, – произнес он, слегка приподнимая ее над полом. – Ты теперь моя, – еле слышно продолжал он. – Отныне ты миссис Люк Уорнек со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Его лицо замерло в сантиметре от ее напряженных, дрожащих губ, продлевая ожидание и боль Джесси. В том, как он держал ее, было что-то властное и всесильное, как будто он намерен был оставить ее в таком подвешенном состоянии до тех пор, пока боевой дух совсем не покинет ее, пока она не станет настолько слабой, что ей останется только подчиниться. Его лицо было так близко, что черные ресницы касались ее щеки, но губы Люка все еще не коснулись ее рта.
– Сделай это, – пробормотала она сквозь зубы.
– Что? – спросил Люк, словно вытягивая из нее ответ.
– Поцелуй меня. – Голос Джесси при этих словах дрогнул, но в нем была не боль, а неистовая, нескрываемая ярость. В этот момент ей хотелось, чтобы на беседку обрушилась комета, и пусть даже она погубит всю округу – ей было все равно.
Словно электрический ток прошел между ними, когда Люк накрыл своим ртом ее рот, едва касаясь губами, но в то же время возбуждая ее. Ее тело напряглось, а потом всколыхнулось от желания. Сердце дрогнуло от отчаяния. «Если ты позволишь ему сделать это, – сказала она себе, – если ты позволишь этому подонку снова возбудить тебя, это значит, что ты еще хуже него!» Но Джесси больше не могла себя сдерживать, как не могла и остановить бурю, бушевавшую за стенами террасы. Люк Уорнек был таким же наэлектризованным, как грозовая туча, могучим, неотразимым отрицательным зарядом. А она была громоотводом. В отчаянии она клацнула зубами, прихватив краешек его губы.
Разъяренный Люк отпрянул.
– Если ты и в этот раз прокусишь меня до крови, – предупредил он, – я приступлю к выполнению своих супружеских обязанностей прямо здесь, на полу беседки.
Джесси услышала, как кто-то резко выдохнул воздух, и поняла, что эта произнесенная шепотом угроза не ускользнула от внимания присутствующих. Она притихла, надеясь, что Мэл ничего не слышала. По какой-то загадочной причине девочка очень радовалась этой свадьбе, и Джесси не хотелось пугать или разочаровывать ее. К счастью, Джина и Мэл наблюдали за происходящим от самых дверей и, скорее всего, не могли различить произнесенных шепотом слов.
Удар грома разразился прямо над ними, сквозь решетчатые стены беседки засвистел ветер, взметнув вверх юбки Джесси. «Скорее домой!» – крикнул кто-то, когда небо совсем почернело, а капли дождя застучали по крыше их убежища, как град.
Джесси огляделась в поисках Мэл и увидела, как Джина, держа за руку промокшую девочку, стремительно несется к дому.
– Пойдем, – сказал Люк, снимая пиджак и пытаясь набросить его на плечи Джесси. Она, однако, отвергла его помощь и кинулась прочь, чуть не сломав на ступенях беседки каблук. Буря дала ей возможность убежать от своего новоиспеченного супруга, но у нее даже не было времени отблагодарить природу. Больше всего ее сейчас беспокоила Мэл. Джесси уже успела живо представить себе путешествие в палату первой помощи – самый ужасный, но все же лучший, чем традиционный, способ провести брачную ночь.
Оказавшись в комнате своей дочери, она обнаружила, что Джина уже переодела ее в сухое и вытирает полотенцем волосы. Мэл жмурилась от удовольствия, как чеширский кот, и смаковала каждую подробность разыгравшейся перед ней драмы.
– Правда, это было здорово, мама? – спросила она, – Могу поспорить, что такой свадьбы еще ни у кого не было!
– Наверняка, – подтвердила Джесси с мрачной улыбкой.
Антикварные часы в сверкающей латунной коробке с орнаментом стояли на каминной доске и громко тикали, подчеркивая тишину, золотым покровом накрывшую спальню. Джесси не замечала движения времени, она сидела на кровати, закутавшись в простыни черного шелка и бездумно глядя на скомканное свадебное платье, лежавшее на полу.
Ручка двери щелкнула. Джесси насторожилась, подобрала под себя ноги и запахнула халат. Появление Люка было неизбежным. Это ее брачная ночь, и он – ее муж.
Дверь распахнулась, и Люк задержался на пороге. Он снял свои промокшие вещи и надел серый спортивный костюм; куртка с капюшоном была расстегнута, открывая взору Джесси торс, который она запомнила навсегда после первой же встречи у бассейна. Даже под густой черной порослью у него на груди, начинавшейся от самого живота, были отчетливо видны мощные мускулы. Люк явно немало потрудился, чтобы добиться этого. Джесси вдруг задумалась, в чем причина этого – в обычном мужском самолюбии или же в попытке компенсировать хромоту.
– Я подумал, что тебе не помешало бы согреться, – сказал Люк, державший в руках два стакана с бренди.
– Нет, спасибо.
– Как Мэл?
– Лучше не бывает.
– А ты?
– Хуже не бывает.
Люк шумно вздохнул, и Джесси приготовилась к контратаке. Но, когда он заговорил, в его голосе прозвучало нечто вроде раскаяния.
– Может быть, ты мне не поверишь, – сказал он, – но я не хотел, чтобы дело оборачивалось таким образом. Мне казалось, что мы сможем…
– Сможем что? – оборвала его Джесси, не в состоянии представить, что способны «смочь» два столь противоположных человека, как они.
Люк наконец вошел в комнату и поставил стаканы на каминную доску рядом с часами.
– Ну, я не знаю… поговорить, найти какие-то общие темы. Ведь раньше все это было. В детстве мы были очень близки.
– Это была другая жизнь. – Джесси раздражало, когда он вспоминал годы их отрочества, как будто он вел нечестную игру. – Что же касается общих тем, то тебе не кажется, что у нас их более, чем достаточно? И все грязные и противные. Мы просто стоим на краю каналир зационного отверстия, полного этих тем!
– Например, мой отец?
– Например, моя сестра.
– Я не хотел сделать тебе больно, сблизившись с Шелби. Я был юн и до неприличного наивен. Кроме того, между мной и тобой все было иначе, Джесси. Мы прежде всего были приятелями, не так ли? Товарищами. Мне казалось, что ты смотришь на меня так же, как я, смотрел на тебя.
– С жалостью? Ты хочешь сказать, что испытывал ко мне жалость? Потому что именно это чувство росло во мне по мере развития наших отношений. Люк. Все эти дела – покалеченные дети и прочее – всегда действуют на таких сосунков, как я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103