Не приходилось сомневаться, какой из новорожденных больше значил для их отца и кого он понимал лучше.
— Может, там уже и нет никого, — сказал он. — Именно так говорили все эти скептики и маловеры: «А может, там никого в нет». Они говорили, мы — слушали и не обращали внимания на их слова. Ну и в конечном счете опровергли их. Приняли послание, прочитали его и отправили ответ. Там наверняка есть и другие, и мы примем их. Как знать, возможно, уже этой ночью. Кому дано представить, какое там пространство, как много звезд и сколькими способами подать о себе сигнал они владеют? Все это нам и предстоит исследовать. Если обнаружились одни, найдутся и другие. Но, даже, если этого не случится, у нас все равно остается Капелла. Когда-то мы получим их ответ, и уже этого достаточно, чтобы сказать: оправдались все наши усилия.
— Да, — вздохнул Макдональд. — Я думаю, так оно и произойдет.
Ему вдруг захотелось тотчас распрощаться с Олсеном и уйти, но что-то внутри удерживало его. Да и старик, казалось, не слушал его.
— Самое интересное я приберег на закуску, — сообщил он. — Покажу-ка я тебе компьютер.
Макдональд предпринял попытку увильнуть.
— Да знаю я этот компьютер.
— Нет, это не тот, — ответил Олсен.
Макдональд вспомнил: когда-то Олсен считался лучшим специалистом по компьютерам.
— А кроме того, там есть еще кое-что.
* * *
В компьютерном зале — самом большом во всем здании — почти на всех стенах размещались таблицы с программами, различные указатели, а на полках под стеклом — катушки с дискетами. Повсюду вспыхивали разноцветными огнями и гасли лампочки, а посреди зала, похожие на чудовищ, пожирающих перфокарты и изрыгающих широкие бумажные полосы, притаились разнообразные устройства. Полосы причудливо извивались, и, если за ними не успевали уследить, они образовывали целые завалы. Компьютер же без устали что-то искал, беседовал сам с собой, хохотал. В стенах оставалось лишь два свободных от компьютера места, там и находились двери — одни, входные, вели в коридор, другие — в кабинет его отца, чтобы при необходимости он в любой момент мог спросить у компьютера или велеть тому что-нибудь сделать. Черные змеи кабелей, отправляясь за информацией, уходили сквозь стены в другие помещения. Компьютер, казалось мальчику, тянулся бесконечно. И еще Бобби подумал тогда: вот, наконец-то он видит перед собой создание, знающее все на свете — даже тайны, нашептываемые в комнате прослушивания, и, стоит его лишь спросить, как он расскажет все.
— Папа, почему ты не спросишь компьютер, о чем шепчут голоса? — не раз задавал отцу вопрос Бобби.
— Я спрашивал, Бобби, — отвечал отец. — Но мы, наверное, не знаем, о чем и как спросить, вот он и не говорит ничего.
Подхватив сына на руки, отец выходил из кабинета, и они оказывались лицом к лицу с компьютером. Бобби, проникаясь уверенностью отца, говорил:
— Я вырасту и заставлю компьютер все рассказать.
— Я буду счастлив и стану тобой гордиться, — отвечал отец.
* * *
За все эти годы даже компьютерное помещение как-то съежилось. Все, когда-то блестевшее краской и металлом, словно ушло в стены, с какой-то усталой покорностью поддавшись тирании времени. Кое-где оборудование заменили, наверняка подключили новые блоки памяти, считывающие и печатающие устройства, а может, даже целые операционные системы. Однако в главном компьютер оставался тем же: по прошествии целых десятилетий он дождался Макдональда. По объему памяти и сложности системы сетей он по-прежнему оставался самым большим в мире, хотя, наверное, теперь и не самым быстродействующим. Макдональду уже приходилось работать на машинах, которые во многих отношениях превосходили эту.
— Шагаем в ногу с прогрессом, — проговорил сзади Олсен. — На первый взгляд, возможно, и не впечатляет, особенно, если сравнивать его с последними поколениями компьютеров, с их ультрасовременным дизайном и микроминиатюризацией. Однако все стоящее из нового здесь как-нибудь, да учтено. Мы не захотели изменять ни его памяти, ни внешнего вида. После стольких лет, проведенных вместе, это — скорее человек, нежели компьютер. Вот и хочется, заходя сюда всякий раз видеть родное лицо.
Между считывающими и печатающими устройствами и в полутемных углах зала расставили несколько удобных кресел. Макдональд случайно взглянул на один из таких неосвещенных уголков и ему показалось, будто одно из кресел кем-то занято. Впечатление создавалось до невероятного реальное, он даже присмотрелся повнимательнее и только тогда убедился: в кресле никого нет. В безмолвном зале находились он, Олсен и компьютер. Лишь время от времени раздавались постуки и хихиканье компьютера, да расточались вокруг запахи смазки и озона.
— Садись, — пригласил Олсен, указывая на одно из кресел в центре зала. — Ты должен это услышать.
— По правде говоря… — начал Макдональд, — мне бы не хотелось…
Все же ему пришлось присесть, и Олсен, удобно устроившийся в соседнем кресле, нажал кнопку дистанционного пульта.
— Всем нам следует постоянно помнить, для чего мы все тут, собственно, собрались, — произнес голос из прошлого. — Иначе мы окажемся погребенными Ниагарой данных…
— Господа, прошу всех занять свои места у аппаратуры…
Раздался другой голос:
— Может, вот здесь что-то и есть…
И опять — первый голос:
— Мало шансов.
Вступил третий голос, забубнил, будто в жестяную банку:
— Мак, случилось непредвиденное… Это касается Марии.
Потом тот же голос произнес:
— Ты не сделаешь этого, Мак… Ведь речь не только о тебе. Обо всей Программе.
И снова — первый, так хорошо знакомый Макдональду голос:
— Чарли, ведь в жизни-то я банкрот. За что бы я ни брался, все обращалось в прах… Кто я? Бездарный лингвист? Паршивый инженер? Я не обладаю соответствующей квалификацией для этой работы, Чарли… Вам нужен кто-то понаходчивей, чтобы продолжать Программу, кто-то, способный к плодотворной деятельности, некто… осененный благодатью.
— Мак, ты устраиваешь чудные приемы.
Роберту показалось, голос принадлежит Олсену.
Еще один голос. Пятый.
— Мак, вера в тебя заменяет мне веру в Бога.
Шестой голос:
— Программа — это ты. Если уйдешь ты, все рассыплется. Это явится началом конца.
И снова до боли знакомый голос:
— Всегда так кажется, однако в делах развивающихся по своим канонам, такие предсказания, как правило, никогда не сбываются. Программа существовала до меня и продолжится после того, как я уйду. Просто она должна быть долговечнее всех нас, потому как мы — всего лишь одно поколение, она же — на века.
Опять голос из консервной банки:
— Она выживет, Мак.
— Я слышал, вы уходите, мистер Макдональд? — проговорил новый голос, принадлежащий, по-видимому, человеку не из круга Макдональда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Может, там уже и нет никого, — сказал он. — Именно так говорили все эти скептики и маловеры: «А может, там никого в нет». Они говорили, мы — слушали и не обращали внимания на их слова. Ну и в конечном счете опровергли их. Приняли послание, прочитали его и отправили ответ. Там наверняка есть и другие, и мы примем их. Как знать, возможно, уже этой ночью. Кому дано представить, какое там пространство, как много звезд и сколькими способами подать о себе сигнал они владеют? Все это нам и предстоит исследовать. Если обнаружились одни, найдутся и другие. Но, даже, если этого не случится, у нас все равно остается Капелла. Когда-то мы получим их ответ, и уже этого достаточно, чтобы сказать: оправдались все наши усилия.
— Да, — вздохнул Макдональд. — Я думаю, так оно и произойдет.
Ему вдруг захотелось тотчас распрощаться с Олсеном и уйти, но что-то внутри удерживало его. Да и старик, казалось, не слушал его.
— Самое интересное я приберег на закуску, — сообщил он. — Покажу-ка я тебе компьютер.
Макдональд предпринял попытку увильнуть.
— Да знаю я этот компьютер.
— Нет, это не тот, — ответил Олсен.
Макдональд вспомнил: когда-то Олсен считался лучшим специалистом по компьютерам.
— А кроме того, там есть еще кое-что.
* * *
В компьютерном зале — самом большом во всем здании — почти на всех стенах размещались таблицы с программами, различные указатели, а на полках под стеклом — катушки с дискетами. Повсюду вспыхивали разноцветными огнями и гасли лампочки, а посреди зала, похожие на чудовищ, пожирающих перфокарты и изрыгающих широкие бумажные полосы, притаились разнообразные устройства. Полосы причудливо извивались, и, если за ними не успевали уследить, они образовывали целые завалы. Компьютер же без устали что-то искал, беседовал сам с собой, хохотал. В стенах оставалось лишь два свободных от компьютера места, там и находились двери — одни, входные, вели в коридор, другие — в кабинет его отца, чтобы при необходимости он в любой момент мог спросить у компьютера или велеть тому что-нибудь сделать. Черные змеи кабелей, отправляясь за информацией, уходили сквозь стены в другие помещения. Компьютер, казалось мальчику, тянулся бесконечно. И еще Бобби подумал тогда: вот, наконец-то он видит перед собой создание, знающее все на свете — даже тайны, нашептываемые в комнате прослушивания, и, стоит его лишь спросить, как он расскажет все.
— Папа, почему ты не спросишь компьютер, о чем шепчут голоса? — не раз задавал отцу вопрос Бобби.
— Я спрашивал, Бобби, — отвечал отец. — Но мы, наверное, не знаем, о чем и как спросить, вот он и не говорит ничего.
Подхватив сына на руки, отец выходил из кабинета, и они оказывались лицом к лицу с компьютером. Бобби, проникаясь уверенностью отца, говорил:
— Я вырасту и заставлю компьютер все рассказать.
— Я буду счастлив и стану тобой гордиться, — отвечал отец.
* * *
За все эти годы даже компьютерное помещение как-то съежилось. Все, когда-то блестевшее краской и металлом, словно ушло в стены, с какой-то усталой покорностью поддавшись тирании времени. Кое-где оборудование заменили, наверняка подключили новые блоки памяти, считывающие и печатающие устройства, а может, даже целые операционные системы. Однако в главном компьютер оставался тем же: по прошествии целых десятилетий он дождался Макдональда. По объему памяти и сложности системы сетей он по-прежнему оставался самым большим в мире, хотя, наверное, теперь и не самым быстродействующим. Макдональду уже приходилось работать на машинах, которые во многих отношениях превосходили эту.
— Шагаем в ногу с прогрессом, — проговорил сзади Олсен. — На первый взгляд, возможно, и не впечатляет, особенно, если сравнивать его с последними поколениями компьютеров, с их ультрасовременным дизайном и микроминиатюризацией. Однако все стоящее из нового здесь как-нибудь, да учтено. Мы не захотели изменять ни его памяти, ни внешнего вида. После стольких лет, проведенных вместе, это — скорее человек, нежели компьютер. Вот и хочется, заходя сюда всякий раз видеть родное лицо.
Между считывающими и печатающими устройствами и в полутемных углах зала расставили несколько удобных кресел. Макдональд случайно взглянул на один из таких неосвещенных уголков и ему показалось, будто одно из кресел кем-то занято. Впечатление создавалось до невероятного реальное, он даже присмотрелся повнимательнее и только тогда убедился: в кресле никого нет. В безмолвном зале находились он, Олсен и компьютер. Лишь время от времени раздавались постуки и хихиканье компьютера, да расточались вокруг запахи смазки и озона.
— Садись, — пригласил Олсен, указывая на одно из кресел в центре зала. — Ты должен это услышать.
— По правде говоря… — начал Макдональд, — мне бы не хотелось…
Все же ему пришлось присесть, и Олсен, удобно устроившийся в соседнем кресле, нажал кнопку дистанционного пульта.
— Всем нам следует постоянно помнить, для чего мы все тут, собственно, собрались, — произнес голос из прошлого. — Иначе мы окажемся погребенными Ниагарой данных…
— Господа, прошу всех занять свои места у аппаратуры…
Раздался другой голос:
— Может, вот здесь что-то и есть…
И опять — первый голос:
— Мало шансов.
Вступил третий голос, забубнил, будто в жестяную банку:
— Мак, случилось непредвиденное… Это касается Марии.
Потом тот же голос произнес:
— Ты не сделаешь этого, Мак… Ведь речь не только о тебе. Обо всей Программе.
И снова — первый, так хорошо знакомый Макдональду голос:
— Чарли, ведь в жизни-то я банкрот. За что бы я ни брался, все обращалось в прах… Кто я? Бездарный лингвист? Паршивый инженер? Я не обладаю соответствующей квалификацией для этой работы, Чарли… Вам нужен кто-то понаходчивей, чтобы продолжать Программу, кто-то, способный к плодотворной деятельности, некто… осененный благодатью.
— Мак, ты устраиваешь чудные приемы.
Роберту показалось, голос принадлежит Олсену.
Еще один голос. Пятый.
— Мак, вера в тебя заменяет мне веру в Бога.
Шестой голос:
— Программа — это ты. Если уйдешь ты, все рассыплется. Это явится началом конца.
И снова до боли знакомый голос:
— Всегда так кажется, однако в делах развивающихся по своим канонам, такие предсказания, как правило, никогда не сбываются. Программа существовала до меня и продолжится после того, как я уйду. Просто она должна быть долговечнее всех нас, потому как мы — всего лишь одно поколение, она же — на века.
Опять голос из консервной банки:
— Она выживет, Мак.
— Я слышал, вы уходите, мистер Макдональд? — проговорил новый голос, принадлежащий, по-видимому, человеку не из круга Макдональда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66