В центре находилась металлическая клетка со встроенными внутри пультами управления со множеством рычагов и большими кнопками красного и зеленого цвета. Клетка оказалась запертой. Тишина запустения, переполнявшая зал, нарушалась лишь звуками их шагов.
— Чертовщина, — убежденно высказался Макдональд.
— Сукин сын, — опять повторил Митчелл. — Теперь — туда, кажется.
Он провел их через пультовую, и, пройдя еще один коридор, они вышли к двери, выкрашенной в серый цвет. Легонько постучал. Не получив ответа, постучал сильнее. Дверь чуть приоткрылась.
— Джуди? — спросил он.
— Билл?
Дверь раскрылась шире. В коридор выскользнула девушка и протянула Митчеллу руку.
— Билл!
Она оказалась изящной брюнеткой с огромными черными глазами, состоящими, казалось, из одних зрачков. Особенно красивой ее назвать нельзя, а сам Митчелл, рассуждая спокойно, объяснял ее обаяние чарами глаз. И, хотя временами ему и удавалось сохранять рассудительность, его неудержимо влекло к ней, ибо для него в мире она была единственной, а значит, прекрасной.
Взамен поцелуя он лишь пожал ей руку: демонстрации чувств она не любила. Плоды пуританского воспитания — так он это определил еще во времена их учебы, когда они начали встречаться.
— Старый прохвост дома? — осведомился Митчелл.
— Билл! — воскликнула она, впрочем, в голосе не ощущалось особого протеста. — Он же мой отец! Сейчас он отдыхает. Ты ведь знаешь, ему нездоровится. Эти проповеди дорого обходятся для его здоровья.
— Это мистер Макдональд, — представил Митчелл. — Он возглавляет Программу.
— Боже! — сказала Джуди. — Я так тронута.
Она и впрямь выглядела взволнованной.
— А это мистер Томас, — продолжал знакомство Митчелл. — Мой шеф.
— Всего лишь сотрудник, — возразил Томас.
— Джуди Джонс, — представил девушку Митчелл. — Моя невеста.
— Ну, Билл, — промолвила она, — ведь это еще не совсем так.
Они говорили вполголоса, тихо, как заговорщики, и голоса их, отдававшиеся в коридоре, звучали странным эхом. У Митчелла возникло удивительное ощущение, будто он занят в некоем спектакле, действующие лица которого перекликаются с одного конца гулкой пещеры в другой.
— Вашему отцу известно о нашей приходе для беседы с ним? — спросил Макдональд.
Джуди помотала головой.
— Если б знал, его бы уже и след простыл. Он терпеть не может встречаться с людьми, в особенности с теми, кто чего-либо требует или же спорит с ним. Уверяет, нет времени, но я-то знаю: ему это просто не нравится.
— А если мы вот так, запросто, вторгнемся к нему? — спросил Макдональд.
Джуди нахмурилась, как бы заранее готовясь к чему-то неприятному.
— Я скажу о вас. Только постарайтесь не слишком его… расстраивать. — Она уже направилась к двери, но остановилась. — И, пожалуйста, постарайтесь не обращать внимания, если прием покажется вам не очень любезным. На самом деле это просто самозащита.
Она толкнула дверь и скользнула в комнату.
— Отец, — услышал Митчелл, — какие-то люди хотят встретиться с тобой.
* * *
— Это мистер Макдональд, отец, — проговорила она. — Он руководит Программой. И мистер Томас. Он работает с Биллом Митчеллом. Ты должен помнить Билла.
У обшарпанного туалетного столика с зеркальцем, на старом металлическом стуле восседал мужчина преклонных лет, по возрасту годящийся в отцы, пожалуй, и Макдональду. Волосы его белы, как снег, а все лицо избороздили морщины. Черные, как у дочери, глаза, при виде вошедших сперва вспыхнули, но сразу же огонь погас, словно захлопнулась дверь. Старец опустил глаза.
— Митчелла помню, — проговорил он измученным, старческим голосом. Верилось с трудом, что его обладатель держал в оцепенении весь стадион. — Помню этого богохульника с вульгарной речью, атеиста, высмеивающего веру, помню этого развратника с обезьяньей нравственностью. И еще помню, как запретил тебе видеться с ним. Да и с остальными тоже никаких дел иметь не желаю.
— Мистер Джонс… — проговорил Макдональд.
— Убирайтесь! — повелел старец.
— Оба мы уже не молоды, мистер Джонс… — начал Макдональд.
— Иеремия, — поправил старец.
— Мистер Иеремия…
— Просто Иеремия. С атеистами Иеремия не разговаривает.
— Я ученый…
— Атеист.
— Мне бы хотелось поговорить о послании.
— Я внял посланию.
— Как, непосредственно?
— Я услыхал его от Бога, — сообщил хрипло старец. — А вы как? Безо всяких посредников?
— Вы услышали его до получения Программой или после? — игнорируя вопрос, спросил Макдональд.
Иеремия со вздохом откинулся на стуле.
— Прощайте, мистер Макдональд. Вы пытаетесь меня поймать…
— Я хотел бы поговорить с вами…
— Я говорю об ином послании, а вовсе не о вашем, принятом в форме радиоребуса. Послание — мое послание — от Бога и там сказано все о вашем сообщении. Оно что, тоже от Бога?
— Возможно, — ответил Макдональд.
Хотевший уже было отвернуться, Иеремия застыл и взглянул на Макдональда. Митчелл тоже удивленно уставился на него.
— Я не знаю, от кого оно, — уточнил Макдональд. — Возможно, и от Бога.
— Но сами вы так не считаете, — произнес Иеремия.
— Нет, — сказал Макдональд. — Впрочем, не знаю. Ведь мне не было знамения, подобно вашему. Как видите, мои помыслы открыты, а ваши?
— Не могут оставаться сокрытыми помыслы, отверстые не лжи, но истине, — изрек Иеремия. — Итак, ваше послание вы не прочли.
— Нет, — признался Макдональд. — Но мы его прочтем.
— Когда прочтете, — проговорил Иеремия вставая, — тогда и поговорим, если уж вам так нужно.
— Но если… когда мы прочтем, вы нас посетите, если мы пригласим?
Черные зрачки Иеремии, казалось, сверлили Макдональда насквозь.
— До объявления содержания его остальному миру?
— Да.
— Тогда я явлюсь. — Бледная рука поднялась, и старческая голова утомленно опустилась на нее. Посетители не сдвинулись с места, и Иеремия вновь поднял взгляд.
— Чего вам еще нужно? — устало спросил он. — Ваши публичные проповеди подстрекают и настраивают людей против Программы, — сказал Макдональд.
В черных глазах вновь вспыхнул уснувший, казалось, огонек.
— Я возглашаю истину.
— Ваши истины создают атмосферу, в которой люди могут потребовать закрытия Программы. Послания прочесть нам не дадут, да и дальнейшее прослушивание окажется невозможным.
— Возглашаю истину, — повторил Иеремия. — Мы одни. Ничто не в силах изменить сего. Все, что грядет, когда люди познают истину, находится в руке Господней.
— Но коль скоро послание — от Бога и предназначено для всех, не только для вас, — не должно ли прочесть его и услышать последующее?
Длинное лицо Иеремии вытянулось еще больше. — Ваше послание может исходить от сатаны.
— Но в своей проповеди вы говорили, оно от Бога.
— Такова истина, — изрек Иеремия. — Однако в силах дьявола обмануть даже тех, кто внемлет Богу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Чертовщина, — убежденно высказался Макдональд.
— Сукин сын, — опять повторил Митчелл. — Теперь — туда, кажется.
Он провел их через пультовую, и, пройдя еще один коридор, они вышли к двери, выкрашенной в серый цвет. Легонько постучал. Не получив ответа, постучал сильнее. Дверь чуть приоткрылась.
— Джуди? — спросил он.
— Билл?
Дверь раскрылась шире. В коридор выскользнула девушка и протянула Митчеллу руку.
— Билл!
Она оказалась изящной брюнеткой с огромными черными глазами, состоящими, казалось, из одних зрачков. Особенно красивой ее назвать нельзя, а сам Митчелл, рассуждая спокойно, объяснял ее обаяние чарами глаз. И, хотя временами ему и удавалось сохранять рассудительность, его неудержимо влекло к ней, ибо для него в мире она была единственной, а значит, прекрасной.
Взамен поцелуя он лишь пожал ей руку: демонстрации чувств она не любила. Плоды пуританского воспитания — так он это определил еще во времена их учебы, когда они начали встречаться.
— Старый прохвост дома? — осведомился Митчелл.
— Билл! — воскликнула она, впрочем, в голосе не ощущалось особого протеста. — Он же мой отец! Сейчас он отдыхает. Ты ведь знаешь, ему нездоровится. Эти проповеди дорого обходятся для его здоровья.
— Это мистер Макдональд, — представил Митчелл. — Он возглавляет Программу.
— Боже! — сказала Джуди. — Я так тронута.
Она и впрямь выглядела взволнованной.
— А это мистер Томас, — продолжал знакомство Митчелл. — Мой шеф.
— Всего лишь сотрудник, — возразил Томас.
— Джуди Джонс, — представил девушку Митчелл. — Моя невеста.
— Ну, Билл, — промолвила она, — ведь это еще не совсем так.
Они говорили вполголоса, тихо, как заговорщики, и голоса их, отдававшиеся в коридоре, звучали странным эхом. У Митчелла возникло удивительное ощущение, будто он занят в некоем спектакле, действующие лица которого перекликаются с одного конца гулкой пещеры в другой.
— Вашему отцу известно о нашей приходе для беседы с ним? — спросил Макдональд.
Джуди помотала головой.
— Если б знал, его бы уже и след простыл. Он терпеть не может встречаться с людьми, в особенности с теми, кто чего-либо требует или же спорит с ним. Уверяет, нет времени, но я-то знаю: ему это просто не нравится.
— А если мы вот так, запросто, вторгнемся к нему? — спросил Макдональд.
Джуди нахмурилась, как бы заранее готовясь к чему-то неприятному.
— Я скажу о вас. Только постарайтесь не слишком его… расстраивать. — Она уже направилась к двери, но остановилась. — И, пожалуйста, постарайтесь не обращать внимания, если прием покажется вам не очень любезным. На самом деле это просто самозащита.
Она толкнула дверь и скользнула в комнату.
— Отец, — услышал Митчелл, — какие-то люди хотят встретиться с тобой.
* * *
— Это мистер Макдональд, отец, — проговорила она. — Он руководит Программой. И мистер Томас. Он работает с Биллом Митчеллом. Ты должен помнить Билла.
У обшарпанного туалетного столика с зеркальцем, на старом металлическом стуле восседал мужчина преклонных лет, по возрасту годящийся в отцы, пожалуй, и Макдональду. Волосы его белы, как снег, а все лицо избороздили морщины. Черные, как у дочери, глаза, при виде вошедших сперва вспыхнули, но сразу же огонь погас, словно захлопнулась дверь. Старец опустил глаза.
— Митчелла помню, — проговорил он измученным, старческим голосом. Верилось с трудом, что его обладатель держал в оцепенении весь стадион. — Помню этого богохульника с вульгарной речью, атеиста, высмеивающего веру, помню этого развратника с обезьяньей нравственностью. И еще помню, как запретил тебе видеться с ним. Да и с остальными тоже никаких дел иметь не желаю.
— Мистер Джонс… — проговорил Макдональд.
— Убирайтесь! — повелел старец.
— Оба мы уже не молоды, мистер Джонс… — начал Макдональд.
— Иеремия, — поправил старец.
— Мистер Иеремия…
— Просто Иеремия. С атеистами Иеремия не разговаривает.
— Я ученый…
— Атеист.
— Мне бы хотелось поговорить о послании.
— Я внял посланию.
— Как, непосредственно?
— Я услыхал его от Бога, — сообщил хрипло старец. — А вы как? Безо всяких посредников?
— Вы услышали его до получения Программой или после? — игнорируя вопрос, спросил Макдональд.
Иеремия со вздохом откинулся на стуле.
— Прощайте, мистер Макдональд. Вы пытаетесь меня поймать…
— Я хотел бы поговорить с вами…
— Я говорю об ином послании, а вовсе не о вашем, принятом в форме радиоребуса. Послание — мое послание — от Бога и там сказано все о вашем сообщении. Оно что, тоже от Бога?
— Возможно, — ответил Макдональд.
Хотевший уже было отвернуться, Иеремия застыл и взглянул на Макдональда. Митчелл тоже удивленно уставился на него.
— Я не знаю, от кого оно, — уточнил Макдональд. — Возможно, и от Бога.
— Но сами вы так не считаете, — произнес Иеремия.
— Нет, — сказал Макдональд. — Впрочем, не знаю. Ведь мне не было знамения, подобно вашему. Как видите, мои помыслы открыты, а ваши?
— Не могут оставаться сокрытыми помыслы, отверстые не лжи, но истине, — изрек Иеремия. — Итак, ваше послание вы не прочли.
— Нет, — признался Макдональд. — Но мы его прочтем.
— Когда прочтете, — проговорил Иеремия вставая, — тогда и поговорим, если уж вам так нужно.
— Но если… когда мы прочтем, вы нас посетите, если мы пригласим?
Черные зрачки Иеремии, казалось, сверлили Макдональда насквозь.
— До объявления содержания его остальному миру?
— Да.
— Тогда я явлюсь. — Бледная рука поднялась, и старческая голова утомленно опустилась на нее. Посетители не сдвинулись с места, и Иеремия вновь поднял взгляд.
— Чего вам еще нужно? — устало спросил он. — Ваши публичные проповеди подстрекают и настраивают людей против Программы, — сказал Макдональд.
В черных глазах вновь вспыхнул уснувший, казалось, огонек.
— Я возглашаю истину.
— Ваши истины создают атмосферу, в которой люди могут потребовать закрытия Программы. Послания прочесть нам не дадут, да и дальнейшее прослушивание окажется невозможным.
— Возглашаю истину, — повторил Иеремия. — Мы одни. Ничто не в силах изменить сего. Все, что грядет, когда люди познают истину, находится в руке Господней.
— Но коль скоро послание — от Бога и предназначено для всех, не только для вас, — не должно ли прочесть его и услышать последующее?
Длинное лицо Иеремии вытянулось еще больше. — Ваше послание может исходить от сатаны.
— Но в своей проповеди вы говорили, оно от Бога.
— Такова истина, — изрек Иеремия. — Однако в силах дьявола обмануть даже тех, кто внемлет Богу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66