Но это было только предположение – разве знаешь, куда попадешь со ста метров, стреляя из табельного пистолета. Харри мог сказать что угодно, и никто не смог бы этого опровергнуть. Не осталось даже трупа для вскрытия.
Тувумба лежал, свесив в воду левую руку и ногу, и кричал. Харри побежал по мостику, с трудом превозмогая головокружение и тошноту. Все перед глазами стало сливаться: вода, свет под потолком, мостик, который теперь начал раскачиваться под ним взад-вперед. Харри бежал, а в голове мелькали слова Эндрю: «Любовь – большая тайна, чем смерть». И он вспомнил легенду.
Кровь била в виски, и Харри был юным воином Валлой, а Тувумба – змеем Буббуром, убившим его возлюбленную Мууру. И теперь Буббура нужно убить. Ради любви.
Позже, давая показания, Маккормак говорил, что не понял слов, которые Харри Хоули кричал в микрофон после выстрелов.
– Мы только слышали, что он что-то кричит – возможно, на родном языке.
И сам Харри не мог сказать, что тогда кричал.
Он мчался по мосту. Это была гонка жизни и смерти. Тело Тувумбы вздрогнуло. Весь мост вздрогнул. Сначала Харри подумал, что что-то столкнулось с мостом, но потом понял, что его снова решили обмануть и не отдать выкуп.
Это был Морской ужас.
Он поднял из воды свою мертвую голову и раскрыл пасть. Как при замедленной съемке. Харри был уверен, что Ужас утащит Тувумбу с собой, но он только подтолкнул кричащее тело дальше в воду, чтобы вынырнуть опять.
«Только без рук», – подумал Харри, вспомнив день рождения бабушки в Ондалснесе. Это было давным-давно – тогда они старались вынуть яблоко из плошки с водой одними зубами. Мама с ног валилась от смеха.
Оставалось тридцать метров. Харри думал, что успеет, но Морской ужас показался снова. Так близко, что Харри увидел, как он, словно в экстазе, закатил глаза и победно продемонстрировал двойной ряд зубов. На этот раз он ухватил ногу и дернул головой. Тувумба беспомощной куклой взлетел в воздух, и крик быстро оборвался. Харри наконец добежал до места.
– Проклятый призрак! Отдай! – крикнул он, задыхаясь от плача. Потом поднял пистолет и остаток обоймы разрядил в воду, которая тут же окрасилась в красное. Как красная газировка. И Харри сквозь нее видел свет подземного туннеля, где взрослые и дети, столпившись, наблюдали развязку, настоящую природную драму, пиршество, которое поспорит с «убийством клоуна» за звание самой громкой газетной статьи года.
22
Татуировка
Джин Бинош выглядел и разговаривал именно так, как и должен выглядеть и разговаривать человек, всю жизнь проживший в ритме рок-н-ролла и не отступавший от цели, пока не добьется своего.
– Думаю, в аду найдется место хорошему татуировщику, – сказал Джин, прокалывая кожу иглой. – Дьявол ценит разнообразие в пытках, верно, приятель?
Но посетитель был пьян и почти засыпал, так что не проникся ни рассуждениями Джина о загробной жизни, ни болью от иглы.
Сначала Джин не хотел браться за этого парня, когда тот пришел в его мастерскую и гнусавым голосом с каким-то певучим акцентом изложил свою просьбу.
Сначала Джин ответил, что не делает татуировки пьяным, и предложил прийти в другой раз. Но этот тип положил на стол 500 долларов, и, поскольку сама татуировка стоила 150 да посетителей в последние месяцы было не сказать чтоб много, Джин достал дамскую бритву и мужской дезодорант. От предложенного виски, впрочем, он отказался. Вот уже двадцать лет Джин Бинош занимался татуировкой, гордился своей работой и говорил, что настоящие мастера на работе не пьют. По крайней мере виски.
Он выколол заказанную розу и приложил к ней кусок туалетной бумаги:
– Первую неделю берегитесь солнечных лучей и мойтесь без мыла. Хорошая новость – болеть перестанет уже вечером. Плохая – вы обязательно вернетесь, чтобы сделать еще одну.
И с ухмылкой добавил:
– They always do.
– Мне хватит и этой, – ответил посетитель и, шатаясь, вышел.
23
Четыре тысячи футов и конец
Открылся люк. Ветер оглушительно свистел в уши. Харри сел перед люком на колени.
– Готов? – крикнули ему на ухо. – За кольцо дергай на четырех тысячах, потом начинай считать. Если через три секунды парашют не раскроется, значит, что-то не так.
Харри кивнул.
– Я пошел! – крикнул голос.
Он увидел, как ветер вцепился в одежду маленького человека, когда тот выбрался под крыло. Торчащие из-под шлема волосы развевались по ветру. Харри взглянул на наручный альтиметр. Чуть больше десяти тысяч футов.
– Еще раз спасибо! – крикнул он пилоту.
Тот обернулся:
– Всегда пожалуйста, коллега. Куда приятнее, чем фотографировать поля марихуаны!
Харри высунул из самолета правую руку. Вспомнил, как в детстве, проезжая летом по Гюдбрандсдалю до Ондалснеса, высовывал руку из машины, чтобы «полетать». И как ветер иногда подхватывал его ладошку.
Скорость ветра за бортом была потрясающей. Харри с трудом высунул наружу ногу, про себя приговаривая, как научил Джозеф: «Правая нога, левая рука, правая рука, левая нога». Он встал на подножку рядом с Джозефом. Обрывки облаков летели на них, пролетали мимо и через секунду были уже далеко. Внизу лежало пестрое покрывало из зеленых, желтых и коричневых лоскутков разных оттенков.
– Проверка! – крикнул Джозеф на ухо.
– Готов! – крикнул Харри в ответ и увидел, как пилот поднял вверх большой палец. – Пошли! – Он снова посмотрел на Джозефа.
Тот белозубо улыбался из-под шлема и очков. Харри сместил центр тяжести и поднял правую руку.
– Горизонт! Вверх! Вниз! Пошел!
Он был в воздухе. Самолет продолжал лететь вперед, и Харри показалось, что их с Джозефом сдуло. Краешком глаза он увидел, как самолет повернул, и вдруг понял, что это он сам повернулся. Посмотрел на горизонт, где планета заворачивала, а небо постепенно синело, пока не переходило в лазурный Тихий океан, по которому приплыл когда-то капитан Кук.
Джозеф толкнул его, и Харри постарался принять правильное положение. Проверил альтиметр. «9000 футов». Господи, у них море времени! Он начал вертеться в воздухе и махать руками. Он был Суперменом, чтоб его!
На востоке перед ним были Голубые горы, называвшиеся так из-за эвкалиптов, чьи голубоватые испарения заметны издалека. Так сказал Джозеф. А еще он сказал, что за этими горами то, что его предки-кочевники звали домом. Бесконечные сухие равнины, которые в основном составляют этот континент. Немилосердная топка, в которой совершенно невозможно выжить – а предки Джозефа выживали тысячелетиями, пока не пришли белые.
Харри посмотрел вниз. Такой мирный и заброшенный вид, такая тихая и милая планета. На альтиметре – 7000 футов. Джозеф отпустил его, как и договаривались. Серьезное нарушение со стороны инструктора, но ведь то, что они вообще самовольно прилетели сюда – одно сплошное нарушение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Тувумба лежал, свесив в воду левую руку и ногу, и кричал. Харри побежал по мостику, с трудом превозмогая головокружение и тошноту. Все перед глазами стало сливаться: вода, свет под потолком, мостик, который теперь начал раскачиваться под ним взад-вперед. Харри бежал, а в голове мелькали слова Эндрю: «Любовь – большая тайна, чем смерть». И он вспомнил легенду.
Кровь била в виски, и Харри был юным воином Валлой, а Тувумба – змеем Буббуром, убившим его возлюбленную Мууру. И теперь Буббура нужно убить. Ради любви.
Позже, давая показания, Маккормак говорил, что не понял слов, которые Харри Хоули кричал в микрофон после выстрелов.
– Мы только слышали, что он что-то кричит – возможно, на родном языке.
И сам Харри не мог сказать, что тогда кричал.
Он мчался по мосту. Это была гонка жизни и смерти. Тело Тувумбы вздрогнуло. Весь мост вздрогнул. Сначала Харри подумал, что что-то столкнулось с мостом, но потом понял, что его снова решили обмануть и не отдать выкуп.
Это был Морской ужас.
Он поднял из воды свою мертвую голову и раскрыл пасть. Как при замедленной съемке. Харри был уверен, что Ужас утащит Тувумбу с собой, но он только подтолкнул кричащее тело дальше в воду, чтобы вынырнуть опять.
«Только без рук», – подумал Харри, вспомнив день рождения бабушки в Ондалснесе. Это было давным-давно – тогда они старались вынуть яблоко из плошки с водой одними зубами. Мама с ног валилась от смеха.
Оставалось тридцать метров. Харри думал, что успеет, но Морской ужас показался снова. Так близко, что Харри увидел, как он, словно в экстазе, закатил глаза и победно продемонстрировал двойной ряд зубов. На этот раз он ухватил ногу и дернул головой. Тувумба беспомощной куклой взлетел в воздух, и крик быстро оборвался. Харри наконец добежал до места.
– Проклятый призрак! Отдай! – крикнул он, задыхаясь от плача. Потом поднял пистолет и остаток обоймы разрядил в воду, которая тут же окрасилась в красное. Как красная газировка. И Харри сквозь нее видел свет подземного туннеля, где взрослые и дети, столпившись, наблюдали развязку, настоящую природную драму, пиршество, которое поспорит с «убийством клоуна» за звание самой громкой газетной статьи года.
22
Татуировка
Джин Бинош выглядел и разговаривал именно так, как и должен выглядеть и разговаривать человек, всю жизнь проживший в ритме рок-н-ролла и не отступавший от цели, пока не добьется своего.
– Думаю, в аду найдется место хорошему татуировщику, – сказал Джин, прокалывая кожу иглой. – Дьявол ценит разнообразие в пытках, верно, приятель?
Но посетитель был пьян и почти засыпал, так что не проникся ни рассуждениями Джина о загробной жизни, ни болью от иглы.
Сначала Джин не хотел браться за этого парня, когда тот пришел в его мастерскую и гнусавым голосом с каким-то певучим акцентом изложил свою просьбу.
Сначала Джин ответил, что не делает татуировки пьяным, и предложил прийти в другой раз. Но этот тип положил на стол 500 долларов, и, поскольку сама татуировка стоила 150 да посетителей в последние месяцы было не сказать чтоб много, Джин достал дамскую бритву и мужской дезодорант. От предложенного виски, впрочем, он отказался. Вот уже двадцать лет Джин Бинош занимался татуировкой, гордился своей работой и говорил, что настоящие мастера на работе не пьют. По крайней мере виски.
Он выколол заказанную розу и приложил к ней кусок туалетной бумаги:
– Первую неделю берегитесь солнечных лучей и мойтесь без мыла. Хорошая новость – болеть перестанет уже вечером. Плохая – вы обязательно вернетесь, чтобы сделать еще одну.
И с ухмылкой добавил:
– They always do.
– Мне хватит и этой, – ответил посетитель и, шатаясь, вышел.
23
Четыре тысячи футов и конец
Открылся люк. Ветер оглушительно свистел в уши. Харри сел перед люком на колени.
– Готов? – крикнули ему на ухо. – За кольцо дергай на четырех тысячах, потом начинай считать. Если через три секунды парашют не раскроется, значит, что-то не так.
Харри кивнул.
– Я пошел! – крикнул голос.
Он увидел, как ветер вцепился в одежду маленького человека, когда тот выбрался под крыло. Торчащие из-под шлема волосы развевались по ветру. Харри взглянул на наручный альтиметр. Чуть больше десяти тысяч футов.
– Еще раз спасибо! – крикнул он пилоту.
Тот обернулся:
– Всегда пожалуйста, коллега. Куда приятнее, чем фотографировать поля марихуаны!
Харри высунул из самолета правую руку. Вспомнил, как в детстве, проезжая летом по Гюдбрандсдалю до Ондалснеса, высовывал руку из машины, чтобы «полетать». И как ветер иногда подхватывал его ладошку.
Скорость ветра за бортом была потрясающей. Харри с трудом высунул наружу ногу, про себя приговаривая, как научил Джозеф: «Правая нога, левая рука, правая рука, левая нога». Он встал на подножку рядом с Джозефом. Обрывки облаков летели на них, пролетали мимо и через секунду были уже далеко. Внизу лежало пестрое покрывало из зеленых, желтых и коричневых лоскутков разных оттенков.
– Проверка! – крикнул Джозеф на ухо.
– Готов! – крикнул Харри в ответ и увидел, как пилот поднял вверх большой палец. – Пошли! – Он снова посмотрел на Джозефа.
Тот белозубо улыбался из-под шлема и очков. Харри сместил центр тяжести и поднял правую руку.
– Горизонт! Вверх! Вниз! Пошел!
Он был в воздухе. Самолет продолжал лететь вперед, и Харри показалось, что их с Джозефом сдуло. Краешком глаза он увидел, как самолет повернул, и вдруг понял, что это он сам повернулся. Посмотрел на горизонт, где планета заворачивала, а небо постепенно синело, пока не переходило в лазурный Тихий океан, по которому приплыл когда-то капитан Кук.
Джозеф толкнул его, и Харри постарался принять правильное положение. Проверил альтиметр. «9000 футов». Господи, у них море времени! Он начал вертеться в воздухе и махать руками. Он был Суперменом, чтоб его!
На востоке перед ним были Голубые горы, называвшиеся так из-за эвкалиптов, чьи голубоватые испарения заметны издалека. Так сказал Джозеф. А еще он сказал, что за этими горами то, что его предки-кочевники звали домом. Бесконечные сухие равнины, которые в основном составляют этот континент. Немилосердная топка, в которой совершенно невозможно выжить – а предки Джозефа выживали тысячелетиями, пока не пришли белые.
Харри посмотрел вниз. Такой мирный и заброшенный вид, такая тихая и милая планета. На альтиметре – 7000 футов. Джозеф отпустил его, как и договаривались. Серьезное нарушение со стороны инструктора, но ведь то, что они вообще самовольно прилетели сюда – одно сплошное нарушение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78