– Да ведь сказывали, что сказнили царевича.
– Понарошку сказывали, скрывали, что он уберегся от казни, из каземата сбежал.
– Слава тебе, господи, показавшему нам свет, – истово осеняли себя крестным знамением православные.
– Должно, со всеми почестями царевича в Петербург повезут. Под великой охраной.
– Не иначе, как так.
Да, под усиленным и строжайшим конвоем новоявленного царевича Алексея везли в Петербург. Сибирским уроженцем он оказался, сыном церковного звонаря, Александра Семикова. Прослужил он в армии гренадером, а когда переводили его в другой полк, находившийся в городе Почепе, сбежал и стал выдавать себя в народе за царевича.
Срубили в Петербурге голову самозванцу, а в скорости другой такой объявился. Тоже родом из сибирских мест, крестьянин Евстафий Артемьев. К нему в Астрахани и в ее окрестностях пристало много приверженцев. Задумал он, подобно Стеньке Разину, рекой Волгой в русские владения плыть, но был выдан властям. И тому самозванцу при многолюдном скопище петербургских градожителей отрубили голову. После не слыхать стало о каким-либо еще самозваном царевиче Алексее.

Глава вторая

I
Дивные дела твои, господи! 21 год воевала Россия со Швецией, злейшим врагом являлся король Карл XII, а ныне племянник короля, претендент на шведский престол, станет зятем российского государя и без боя, без единого выстрела, сядет на русское царство. Сам царь Петр в бытность свою российским императором подлинно что по-родственному встречал и привечал свейского гостя.
И он, герцог голштинский, в Верховном тайном совете теперь главенствует, светлейшего князя Меншикова собой затмевает. В подметных письмах пророчески говорилось: «Известие детям российским о приближающейся погибели Российскому государству, как при Годунове над царевичем Дмитрием учинено; понеже князь Меншиков истинного наследника, внука Петра Великого, престола уже лишил, а поставляют на царство Российское князя голштинского. О горе, Россия! Смотри на поступки их, что мы давно проданы!»
Страшно молвить, – да живой свидетельницей того цесаревна Анна Петровна. Вбежала она по какой-то надобности в будуар, то бишь в спальню к матери, а государыня-императрица лежит неглиже в сладкой дреме, и на ее руке покоится голова тоже дремлющего голштинского герцога, нареченного супруга кронпринцессы Анны Петровны.
Что же это такое? Анна Петровна чуть было смехом не прыснула, да вовремя рот ладошкой зажала и бесшумно из того будуара выскочила. Что же это за герцог такой? Да откуда он взялся на нашу голову?..
А оттуда же все, из Швеции. Не даром о том в подметном письме было сказано. А под девятым числом ноября 1725 года в «Петербургских ведомостях» могли читать грамотные русские люди, что «императрица делала смотр Ингерманландскому полку на Царицыном лугу, где стоит большой глобус; потом вошла в шатер и всех офицеров из рук своих напитками жаловала; тут же были цесаревна и герцог голштинский». (Вот так в Петербурге этот свей подвизается).
Он о шведской короне задумался, а для того ему надобно в законный брак вступить, но где невесту найти? На своей подданной жениться для герцога зазорно, невесту надо взять непременно такую, чтобы она кронпринцесса была. И – надо же! – голштинский министр Штамкен своему герцогу подсказал: в России у царя Петра две дочки на выданье. Вот куда надо взор устремить!
И сам министр тогда, ради успешного заключения мира, такое рассуждение объявил: «Дабы его царское величество мог иметь совершенное доверие к герцогу, для того за основание постановляется супружество между герцогом и старшею дочерью царского величества. И для вспоможения такому супружескому союзу царскому величеству не трудно будет Лифляндию и Эстляндию уступить зятю своему герцогу в суверенную и наследственную собственность. Никто этому не может прекословить потому, что провинции уступаются законному наследнику шведского государства и эта уступка будет приписана особенной умеренности царского величества. Известно, что герцог имеет в Швеции друзей и приверженцев, хотя они до сего времени лица показать не смеют; когда же герцог сделается владельцем Лифляндии и Эстляндии, то, может быть, мнение в Швеции изменится и друзья герцога громче говорить и явственнее показываться станут. У чужих держав отнимется предлог противиться возрастающей силе России на Балтийском море. Когда герцог вступит на шведский престол, Россия и Швеция соединятся самым крепким союзом, следствием которого будет почтение Европы. Выгодное положение герцоговых Готторпских земель не может быть оставлено без внимания в отношении торговли».
Голштинский дипломат Бассевич хлопотал об интересах герцога, и царь Петр сказал ему тогда:
– Ваш двор, руководимый обширными замыслами, похож на ладью с мачтою военного корабля, – малейший боковой ветер должен потопить ее.
Домогаясь, чтобы царь выдал за герцога какую-нибудь свою дочь, – какую именно – не суть важно, – Бассевич, как бы между прочим, небрежно сказал о том, что герцог сможет получить Лифляндию с помощью цесаря, только тогда ему придется вступить в брак с одной из императрицыных племянниц, чего ему совсем не хочется, а желает он жениться именно на одной из царских дочерей.
Герцог голштинский с нетерпением ожидал решения русского царя, о чем Петру напоминал Бассевич и всячески расхваливал своего господина, говоря, что по своим молодым годам герцог не малого ума.
Царь Петр на это отвечал:
«На предложение герцога о супружестве со старшей царевной ответствовать не могу ныне двух ради причин: первое, еще не знаем, что в нынешних непрестанных отменах последовать может; другое, что его самого не знаем, а надобно, чтобы он сам ко двору моему приехал, а сие для него полезно будет и потому, понеже ныне в Швеции его партия паки стала усиливаться».
Он, Карл-Фридрих был сыном старшей сестры шведского короля Карла XII Гедвиги-Софии и Фридриха IV – герцога голштинского. Поражение шведов под Полтавой печально отразилось и на герцогской судьбе. Почти все владения голштинского властелина стали добычей Дании. Только небольшой клочок земли с городом Килем оставался незахваченным.
После смерти Карла XII, убитого в Норвегии, шведский престол заняла его младшая сестра Ульрика-Элеонора, обойдя прямого наследника Карла-Фридриха. Что ему было делать после этого?
Все знали, что в исходе Северной войны ее победитель Петр I становился сильнейшим государем в Европе, и несчастный молодой голштинский герцог решил искать убежища, средств к жизни и протекции у русского царя, а получить все это можно, добившись руки одной из царских дочерей. (Ах, все равно какой, – не в этом дело). Смутные надежды на благоприятный исход его стараний, к счастью для него, оправдывались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80