– Я? – Ким удивленно поднял брови.
– Ты же просто из кожи вон лезешь, чтобы продемонстрировать свой ориентализм, – Трейси подался вперед. – Загадочный Ким, непроницаемый, полный восточной мудрости, непонятный для белых! Это дает тебе ощущение собственной уникальности здесь, на Западе.
– Ты вообще ничего не понимаешь, – упрямо произнес Ким, – Мне все равно, что ты думаешь о кхмерах, – губы его презрительно искривились. – Любишь ты их или не любишь – это твое дело. Что может чувствовать западный человек? Ты – чужой, ты – посторонний. Ты не можешь понять нашей боли, которая не оставляет нас ни на минуту. Она стучит в нас, словно второе сердце.
– Давай, давай, продолжай в том же духе. Еще бы! Бедный Ким, единственный вьетнамец, чья семья погибла во время войны, – говоря это, Трейси продолжал оглядывать комнату. И вдруг что-то неопределенное, какая-то неуловимая странность привлекала его внимание. Он продолжал говорить, но уже совсем не думая: склонив голову, он внимательно всматривался, в голове его зазвучал сигнал тревоги.
– Что такое? – Ким тут же забыл о взаимных оскорблениях.
Трейси двинулся к графину с бренди – может быть, он ничего бы и не заметил, если бы Ким не взял графин, чтобы подлить себе в стакан. Маленькая лежащая на дне груша перевернулась, и что-то на ее боку очень заинтересовало Трейси.
– Ну-ка, сходи в ванную и принеси мне большое полотенце, да прихвати из кухни разделочный нож.
– Что ты увидел?
– Делай, что тебе сказано! – Трейси не отрывал взгляда от груши. Он и сам еще толком не мог объяснить, что именно его заинтересовало, потому что сквозь толстые стенки графина и густую жидкость видно было плохо.
Волнение его росло. Он осторожно взял графин, открыл серебряный кофейник и вылил туда бренди.
Вернулся Ким. Трейси взял у него полотенце и тщательно завернул в него стеклянный сосуд.
Положил сверток на пол, поднял правую ногу, вздохнул, со свистом выдохнул воздух и резким, точным движением опустил ногу прямо по центру свертка. Звук получился негромкий, словно кто-то сломал сухую ветку.
Он наклонился и начал медленно, слой за слоем разворачивать полотенце, хотя ему ужасно хотелось сдернуть его одним движением. Взял у Кима разделочный нож и кончиком счистил с груши стеклянные крошки.
Ким наблюдал, как Трейси взял с блюда позолоченную ложечку и, подцепив ею грушу, переложил сморщенный фрукт на серебряный поднос.
На боку груши была темная ровная полоса – след разреза, такого аккуратного, что вряд ли он мог появиться по естественным причинам.
Очень осторожно Трейси поднес кончик ножа к разрезу. Он склонился над грушей, вдыхая аромат бренди. Аромат этот наполнял всю комнату. Терпеливо, миллиметр за миллиметром, Трейси расширял разрез.
Он вспотел, прикусил от усердия губу – это была тонкая операция. Кончик ножа наткнулся на что-то твердое, Трейси поводил ножом – предмет внутри груши был небольшим в s длину, что-то около дюйма. Но какой формы, пока было непонятно, поэтому Трейси продолжал прощупывать ножом внутренность плода – он боялся повредить странный предмет.
Он принялся кусочек за кусочком отрезать мякоть груши, в какой-то момент нож соскользнул, и он тихо выругался.
И наконец труды его были вознаграждены. На изогнутой металлической поверхности блеснул свет и – цок! – на поднос, словно дитя из чрева матери, вывалилась странная штуковина.
– Боже милостивый! – выдохнул Трейси.
Он откинулся в кресле, не отводя взгляда от поблескивающей вещички. Спина у него затекла, но он и не замечал этого – то, что лежало сейчас перед ним, было важнее всего на свете.
Они молчали. Потом Ким достал из нагрудного кармана чистый платок. Трейси взял платок и с помощью ложечки уложил в него предмет. Завернул, спрятал к себе в карман.
После этого взглянул на Кима:
– Ты что, знал, что здесь может оказаться эта штука?
Ким покачал головой.
– Я рассказал тебе все, что нам было известно. Немного, правда, но теперь ты видишь, что мы были на верном пути, – нужды говорить тихо не было, но оба почему-то инстинктивно понизили голос.
Они задумчиво смотрели друг на друга, потом Ким сказал:
– Ты сам знаешь, кто должен провести анализ.
Трейси знал.
– Но он болен...
– Да что ты? И серьезно?
– Серьезнее не бывает.
Ким встал:
– Директор расстроится.
Трейси кивнул. Он думал только о том маленьком диске, который сейчас лежал у него в кармане. По виду он был похож на пуговицу от военного мундира. Только это была не пуговица. Это было электронное подслушивающее устройство.
* * *
Киеу точно знал, когда Трейси обнаружил «клопа»: он собирался выходить из дома, как вдруг раздался сигнал тревоги – это случилось в тот миг, когда Трейси впервые коснулся кончиком ножа упрятанного в грушу диска.
Он повернулся и взбежал по широкой лестнице на второй этаж дома на Греймерси-парк. Ворвался в свою спальню. На полке, рядом с позолоченной фигурой Будды и аккуратной стопкой астрологических таблиц стояла коричневая коробка, которую он сделал сам. В переднюю ее часть был вделан небольшой экран, на котором светилось время – 21.06. Но это были не электронные часы – за экраном был скрыт кассетный магнитофон.
Киеу нажал неприметную клавишу на боку коробки, и в руку ему скользнула кассета. Молча он вышел из спальни, молча прошел по коридору в кабинет, где его ждал другой человек, прямой и высокий.
– Я думал, ты уже ушел, – человек взглянул на золотые наручные часы.
– Найдено подслушивающее устройство, – без всяких предисловий произнес Киеу. Он подошел к плейеру, стоявшему на книжной полке, вставил кассету. Повернулся к человеку, тот кивнул, и Киеу нажал на «воспроизведение».
«...Я ненавижу тебя», – раздалось из динамиков.
– "Ты не меня ненавидишь, Ким. Ты ненавидишь себя. Но за что, я не знаю", – ответил второй голос.
Высокий человек махнул рукой, и Киеу выключил магнитофон. Высокий повернулся к окну, привычным жестом погладил шелковистую плотную ткань кремовых штор.
– Значит, Ким? Это говорит о том, что к делу подключился Фонд, – высокий отвернулся от окна и холодными серыми глазами уставился на Киеу. – Но мы-то знаем, что это невозможно.
– Тогда почему там Ким?
Высокий покачал головой:
– Наша проблема не в этом. Проблема в том, что спящий проснулся. С ним был Трейси Ричтер. Я знаю, что они некоторое время работали вместе в Бан Me Туоте и в Камбодже, перед тем, как Ричтер так таинственно исчез из поля зрения.
– Вы хотите, чтобы я остался? – спросил Киеу.
– Нет, конечно же нет. То, что ты должен совершить сегодня ночью, откладывать нельзя. Ты понимаешь это лучше всех. Планеты диктуют тебе, как поступать. Делай то, что надлежит. Теперь, когда у нас есть эта запись, мы снова имеем преимущество, – он улыбнулся юноше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218