По балкону забарабанили косые струи, от которых не спасали ни навес, ни тент. Грубая шерсть пиджака мгновенно впитала тяжелые капли. За несколько минут Мун промок насквозь и все-таки не двинулся с места. Перед его глазами вставала фотография: Гвендолин Шривер вместе с матерью и братом в глиссере хозяина гостиницы Девилье. Мун вспомнил рассказ рыбака Камило о почти шизофренической водобоязни Гвендолин. Не знай Мун, что Куколка является превосходной пловчихой, ее истерику можно было бы объяснить только подобным образом. А что, если...
Кто-то стучал в его дверь. Это оказался майор Мэлбрич. На этот раз от присущей ему хмурости не осталось ни следа.
- Мистер Мун, генерал Дэблдей просит вас спуститься в холл, - объявил он с самой любезной улыбкой. - Сейчас генерал сделает представителям прессы чрезвычайно важное сообщение, которое касается также и вас.
Мун скинул мокрый пиджак, надел сухую сорочку и через несколько минут присоединился к собравшимся внизу журналистам. Холл казался каким-то непривычным. Мун замедлил шаг, пытаясь понять, откуда у него чувство отчужденности. Дело было вовсе не в том, что полуобнаженных пляжниц сменили корреспонденты со своими магнитофонами, фотоаппаратами, портативными машинками и прочим арсеналом современного журналиста. Не в том, что после облака парижских духов здесь сейчас стоял едкий дым трубок, сигарет и сигар. И даже не в том, что вместо неторопливости, свойственной проводящим свой отпуск людям, в самом воздухе ощущался зуд лихорадочного ожидания. Не хватало существенной детали, к которой Мун успел привыкнуть за эти дни. Само кресло рядом со входной дверью стояло на месте, но вместо сержанта Милса в нем сейчас сидел бородатый юнец хемингуэевского типа и яростно дубасил по клавишам пристроенной на коленях машинки.
В стеклянную дверь стучал дождь, она была словно задернута пенным занавесом, сквозь который проглядывало темное небо. Такие же полусумерки царили в холле - горело только несколько люстр.
Заметив среди журналистов полковника Бароха-и-Пиноса, Мун направился к нему, но поговорить с ним так и не успел. На лестнице появился генерал Дэблдей, успевший сменить промокший парадный мундир на сухой. Остановившись на пятой снизу ступеньке, он обратился к корреспондентам как бы с некоторого пьедестала - не слишком высокого (дабы подчеркнуть свою демократичность), но все же достаточного, чтобы эффектно возвышаться над жаждущей сенсаций толпой. Мун лишний раз отметил его непревзойденное искусство дымовых завес. Едва ли хоть один из собравшихся здесь опытных волков западной прессы, зная, что рискует пропустить сенсационное сообщение, а с ним и свое положение в редакции, отважился бы покинуть холл ради заливаемого проливным дождем пляжа, где происходила молчаливая демонстрация протеста.
- Леди и джентльмены! - начал генерал, но лишь для нарочитой паузы, долженствующей накалить ожидание до предела. - Банкет в замке маркиза Кастельмаре отменяется, тем более что Эвелин Роджерс не сможет украсить его своим блистательным присутствием. Она нуждается в полном покое. Случай во время купания, который встревожил всех нас, был вызван сердечным приступом. Это у нее, конечно, не в первый раз - сами понимаете, как нелегко быть в наше время знаменем Америки, особенно такой хрупкой женщине...
- По-моему, она скорее полная, - громко шепнула за спиной Муна американская журналистка.
- Только выглядит! - По акценту и голосу Мун узнал француза с гастонской бородкой. - В действительности худа, как щепка.
Кто-то из окружающих хихикнул. Обманутая надежда услышать обещанное чрезвычайно важное сообщение грозила выродиться в ядовитый юмористический обстрел.
- А я-то думал, что вам, генерал, хватит ума придумать гигантского кальмара, который пытался утащить Куколку на дно морское! - заметил сидевший рядом с Муном англичанин.
- Правильно! - поддержал его со смехом итальянец. - Хозяин местного кабачка рассказывал мне, что в Панотаросе ходили слухи о таком чудовище.
- Сразу видно, что мой мудрый коллега черпает свою основную информацию в питейных заведениях, - отозвался француз с бородкой - на этот раз под всеобщий хохот.
Генерал, дружески посмеиваясь, с чутьем истинного дипломата дал сперва утихнуть ироническим аплодисментам, лишь потом поднял руку жестом чародея:
- Я приготовил для вас нечто получше гигантского кальмара! Банкет в замке, как и завтрак, не состоится и по другой причине. Было бы крайне нетактично пировать, когда хозяин замка маркиз Кастельмаре болен. Предваряю ваше любопытство - у него нервное расстройство.
- Позвольте спросить, а не вызвано ли оно тем, что жених дочери маркиза, сопровождавший его превосходительство министра информации и пропаганды, расторг помолвку? - не без ехидства спросил испанский корреспондент.
- Из-за того, что рухнули надежды превратить захудалый замок в доходный отель. Эту информацию, к сведению моего мудрейшего коллеги, я также почерпнул в местном кабачке! - с вызовом сказал итальянец.
На этот раз генерал мгновенно пресек грозившую хлынуть заново юмористическую волну:
- Причина другая - убийство жены и сына мультимиллионера Джошуа Шривера и похищение его дочери с целью получения выкупа в миллион песет!.. Сидеть на местах! - прикрикнул генерал на журналистов, вскочивших в едином порыве добежать скорее до телефона. - Да, вы первые в мире узнаете об этом! Это компенсация за несуществующие жертвы радиоактивности, в расчете на которые вы примчались в Панотарос. Еще раз приказываю - сидеть! Если вы не слепы, то должны видеть моих автоматчиков, которые охраняют телефоны и выходные двери. Зная характер корреспондентской братии, не могу допустить, чтобы вы, не дослушав сообщение до конца, поспешили оглушить читателей аршинным заголовком "Маркиз убивает семью миллионера!". Ничего подобного! До нервного расстройства маркиза довела активная помощь, которую он, будучи чрезвычайно талантливым детективом-любителем, оказал следствию. Предоставляю слово уже известному всем начальнику панотаросской полиции полковнику Бароха-и-Пиносу!
Никогда еще полковник не выглядел столь массивным и внушительным. С достоинством выдержав вспышки блицев, он заявил:
- Следствие по делу Шриверов закончено. Вот тут у меня вещественные доказательства. - Вынув из черного портфеля толстую, объемом в телефонный справочник, папку и консервную банку с хорошо знакомой Муну этикеткой золотыми буквами "Экстра" поверх аппетитных розовых ломтиков колбасы, он не спеша продемонстрировал их для всеобщего обозрения.
Мун живо представил себе эти наглядные атрибуты уголовной драмы, поданные крупным форматом на первых полосах экстренных выпусков, когда обнаружил, что фотоаппараты и кинокамеры нацелены уже на него самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85