Теперь перейду к руководящим работникам, которые могли это сделать.
— Двадцать четыре человека имели доступ ко всем десяти документам. Из них можно, я думаю, исключить двенадцать, так как они получали каждый по одной копии для того, чтобы высказать свое мнение о документе. Тут просто. Человек, получивший такую копию, должен вернуть ее тому, кто ее ему дал. Если бы он оставил ее себе, это сразу вызвало бы подозрения. Оставить себе десять копий — неслыханное дело. Остаются двенадцать человек, которые получали оригиналы из архива.
Из них трое по разным причинам отсутствовали в те дни, даты которых указаны на копиях документов. Они брали документы из картотеки в другие дни. Остаются девять человек. Из этих девяти четверо не делали никаких копий, а сделать копию нелегально без записи в журнале невозможно.
— Осталось пятеро, — пробормотал Харкорт-Смит.
— Да. Разумеется, это только предположение. Через троих из этой пятерки проходили в это же время другие документы, близкие по тематике к украденным, но содержащие более интересную информацию. По логике вещей их тоже надо было украсть, но этого не произошло. Так что я остановился на двух подозреваемых.
Он положил на стол перед Харкорт-Смитом два дела. Тот с любопытством взглянул на них.
— Сэр Ричард Питерс и г-н Джордж Беренсон, — прочитал он. — Первый — помощник заместителя министра по международной и экономической политике, второй — заместитель начальника по оборонному обеспечению. У обоих есть свой штат.
— Да.
— Их сотрудников ты не подозреваешь? Почему?
— Подозреваю. Но сначала снимем подозрения с начальства. Тогда поймать мелкого чиновника с помощью начальника отдела не составит труда. Я бы хотел начать с руководителей.
— Что тебе для этого нужно? — спросил Харкорт-Смит.
— Установить тайную слежку за обоими на некоторое время, прослушивать телефоны, просматривать почту, — ответил Престон.
— Я спрошу разрешения у комитета «Парагон», — сказал Харкорт-Смит, только не ошибись. Эти двое большие шишки.
* * *
Второе заседание комитета «Парагон» состоялось в «Кобре» после обеда. Харкорт-Смит замещал сэра Бернарда Хеммингса. Он вручил каждому копию доклада Престона. Воцарилось молчание, пока каждый знакомился с ним. Когда чтение закончилось, сэр Энтони Пламб спросил:
— Ну как?
— Логично, — ответил сэр Хью Виллиерс.
— Думаю, что господин Престон хорошо поработал, — сказал сэр Нэйджел Ирвин. Харкорт-Смит усмехнулся.
— Я не думаю, что виноваты руководители. Скорее всего какая-нибудь секретарша, которой велели уничтожить копии. Она могла легко взять эти десять документов.
Брайан Харкорт-Смит был провинциалом, держался вызывающе. За внешним лоском скрывались честолюбие и обидчивость. Всю жизнь его возмущала видимая легкость, с которой окружавшие его люди решали свои насущные проблемы. Его раздражали их многочисленные друзья и товарищи со школьных, университетских, армейских времен, к которым всегда можно обратиться за помощью. Он называл это «магическим кругом» и больше всего его раздражало то, что он не входил в этот круг.
В один прекрасный день, говорил он себе не раз, когда он станет генеральным директором и получит дворянский титул, он почувствует себя равным с этими людьми, он заставит их слушать себя, внимательно слушать.
На другом конце стола сэр Найджел Ирвин — человек проницательный — поймал выражение глаз Харкорт-Смита и оно его встревожило. «Этот человек может завидовать», — подумал он. Ирвин знал сэра Бернарда Хеммингса с давних времен. Он вспомнил об его отставке предстоящей осенью, о злобе и скрытом честолюбии Харкорт-Смита и о том, куда это все может привести, если уже не привело.
— Ну что, мы все слышали о просьбе господина Престона, — сказал сэр Энтони Пламб. — Тотальная слежка. Мы согласны?
Все подняли руки.
* * *
Каждую пятницу в МИ-5 проходит так называемая конференция «заявок». Председательствует на ней начальник управления К. На конференции директора служб представляют свои заявки на то, что им требуется: деньги, технические средства, людей для групп наружного наблюдения. Больше всего просьб, конечно, у директора управления А, который ведает группами наружного наблюдения. В эту пятницу, 30 января, собравшиеся на конференцию узнали, что «топтунов» уже разобрали. За два дня до этого Харкорт-Смит по просьбе «Парагона» выделил Престону столько «топтунов», сколько тот требовал.
Он забрал 48 человек: четыре группы по шесть человек на суточные дежурства, четверых для открытой слежки, двоих для наблюдения из машин плюс двоих для страховки. Разумеется, это вызвало некоторое возмущение, но спорить было напрасно.
Группы были проинструктированы офицерами, следить будете за двоими. Один женат, но его жена сейчас за городом. Супруги живут в Вест-Энде. Каждое утро он обычно пешком проходит примерно полторы мили до работы в министерство. Другой — холостяк, живет под Эденбриджем в Кенте. Каждое утро ездит на работу поездом. Наблюдение начнете с завтрашнего дня.
Техническая служба установила подслушивающие устройства на телефоны, обеспечила перехват почты. Сэр Ричард Питере и Джордж Беренсон попали под «колпак».
Разумеется, «топтуны» не смогли увидеть, как поздно вечером того же дня посыльный доставил пакет в Фонтеной-хаус. Хозяин дома, вернувшись с работы, забрал пакет у портье. В нем была копия гарнитура «Глен», выполненная из стразов. На следующий день «драгоценности» были помещены в банк «Коуттс».
Глава 7
Обычно 13 число да еще пятница считается несчастливым днем, но для Престона все вышло наоборот. Появился первый проблеск в утомительной слежке.
Наблюдение велось 16 дней без особого успеха. Оба были людьми привычек, оба не замечали, что за ними следят, им даже не приходило в голову такое. Это облегчало задачу «топтунов», но делало работу скучной.
Лондонец каждое утро в одно и то же время выходил из своей квартиры в Белгравии, шел к углу Гайд-парка, поворачивал на Конститьюшн-хилл и, пересекая Сент-Джеймский парк, выходил к Хорс-Гардс-Парейд. Отсюда он шел к Уайтхоллу и входил в свое министерство. Иногда он обедал там, иногда выходил на обед куда-нибудь в ресторан. Вечерами он либо был в клубе, либо сидел дома.
Обитатель живописного коттеджа около Эденбриджа каждый день в одно и то же время садился в поезд до Лондона, от вокзала Чаринг-кросс пешком добирался до министерства и исчезал внутри. «Топтуны» каждую промозглую ночь следили за его домом, на рассвете их сменяла дневная группа. Ни один из подопечных не совершал ничего подозрительного. Перлюстрация корреспонденции и телефонное прослушивание ничего не давали. Обычные счета, личные письма, банальные телефонные разговоры — спокойная респектабельная жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Двадцать четыре человека имели доступ ко всем десяти документам. Из них можно, я думаю, исключить двенадцать, так как они получали каждый по одной копии для того, чтобы высказать свое мнение о документе. Тут просто. Человек, получивший такую копию, должен вернуть ее тому, кто ее ему дал. Если бы он оставил ее себе, это сразу вызвало бы подозрения. Оставить себе десять копий — неслыханное дело. Остаются двенадцать человек, которые получали оригиналы из архива.
Из них трое по разным причинам отсутствовали в те дни, даты которых указаны на копиях документов. Они брали документы из картотеки в другие дни. Остаются девять человек. Из этих девяти четверо не делали никаких копий, а сделать копию нелегально без записи в журнале невозможно.
— Осталось пятеро, — пробормотал Харкорт-Смит.
— Да. Разумеется, это только предположение. Через троих из этой пятерки проходили в это же время другие документы, близкие по тематике к украденным, но содержащие более интересную информацию. По логике вещей их тоже надо было украсть, но этого не произошло. Так что я остановился на двух подозреваемых.
Он положил на стол перед Харкорт-Смитом два дела. Тот с любопытством взглянул на них.
— Сэр Ричард Питерс и г-н Джордж Беренсон, — прочитал он. — Первый — помощник заместителя министра по международной и экономической политике, второй — заместитель начальника по оборонному обеспечению. У обоих есть свой штат.
— Да.
— Их сотрудников ты не подозреваешь? Почему?
— Подозреваю. Но сначала снимем подозрения с начальства. Тогда поймать мелкого чиновника с помощью начальника отдела не составит труда. Я бы хотел начать с руководителей.
— Что тебе для этого нужно? — спросил Харкорт-Смит.
— Установить тайную слежку за обоими на некоторое время, прослушивать телефоны, просматривать почту, — ответил Престон.
— Я спрошу разрешения у комитета «Парагон», — сказал Харкорт-Смит, только не ошибись. Эти двое большие шишки.
* * *
Второе заседание комитета «Парагон» состоялось в «Кобре» после обеда. Харкорт-Смит замещал сэра Бернарда Хеммингса. Он вручил каждому копию доклада Престона. Воцарилось молчание, пока каждый знакомился с ним. Когда чтение закончилось, сэр Энтони Пламб спросил:
— Ну как?
— Логично, — ответил сэр Хью Виллиерс.
— Думаю, что господин Престон хорошо поработал, — сказал сэр Нэйджел Ирвин. Харкорт-Смит усмехнулся.
— Я не думаю, что виноваты руководители. Скорее всего какая-нибудь секретарша, которой велели уничтожить копии. Она могла легко взять эти десять документов.
Брайан Харкорт-Смит был провинциалом, держался вызывающе. За внешним лоском скрывались честолюбие и обидчивость. Всю жизнь его возмущала видимая легкость, с которой окружавшие его люди решали свои насущные проблемы. Его раздражали их многочисленные друзья и товарищи со школьных, университетских, армейских времен, к которым всегда можно обратиться за помощью. Он называл это «магическим кругом» и больше всего его раздражало то, что он не входил в этот круг.
В один прекрасный день, говорил он себе не раз, когда он станет генеральным директором и получит дворянский титул, он почувствует себя равным с этими людьми, он заставит их слушать себя, внимательно слушать.
На другом конце стола сэр Найджел Ирвин — человек проницательный — поймал выражение глаз Харкорт-Смита и оно его встревожило. «Этот человек может завидовать», — подумал он. Ирвин знал сэра Бернарда Хеммингса с давних времен. Он вспомнил об его отставке предстоящей осенью, о злобе и скрытом честолюбии Харкорт-Смита и о том, куда это все может привести, если уже не привело.
— Ну что, мы все слышали о просьбе господина Престона, — сказал сэр Энтони Пламб. — Тотальная слежка. Мы согласны?
Все подняли руки.
* * *
Каждую пятницу в МИ-5 проходит так называемая конференция «заявок». Председательствует на ней начальник управления К. На конференции директора служб представляют свои заявки на то, что им требуется: деньги, технические средства, людей для групп наружного наблюдения. Больше всего просьб, конечно, у директора управления А, который ведает группами наружного наблюдения. В эту пятницу, 30 января, собравшиеся на конференцию узнали, что «топтунов» уже разобрали. За два дня до этого Харкорт-Смит по просьбе «Парагона» выделил Престону столько «топтунов», сколько тот требовал.
Он забрал 48 человек: четыре группы по шесть человек на суточные дежурства, четверых для открытой слежки, двоих для наблюдения из машин плюс двоих для страховки. Разумеется, это вызвало некоторое возмущение, но спорить было напрасно.
Группы были проинструктированы офицерами, следить будете за двоими. Один женат, но его жена сейчас за городом. Супруги живут в Вест-Энде. Каждое утро он обычно пешком проходит примерно полторы мили до работы в министерство. Другой — холостяк, живет под Эденбриджем в Кенте. Каждое утро ездит на работу поездом. Наблюдение начнете с завтрашнего дня.
Техническая служба установила подслушивающие устройства на телефоны, обеспечила перехват почты. Сэр Ричард Питере и Джордж Беренсон попали под «колпак».
Разумеется, «топтуны» не смогли увидеть, как поздно вечером того же дня посыльный доставил пакет в Фонтеной-хаус. Хозяин дома, вернувшись с работы, забрал пакет у портье. В нем была копия гарнитура «Глен», выполненная из стразов. На следующий день «драгоценности» были помещены в банк «Коуттс».
Глава 7
Обычно 13 число да еще пятница считается несчастливым днем, но для Престона все вышло наоборот. Появился первый проблеск в утомительной слежке.
Наблюдение велось 16 дней без особого успеха. Оба были людьми привычек, оба не замечали, что за ними следят, им даже не приходило в голову такое. Это облегчало задачу «топтунов», но делало работу скучной.
Лондонец каждое утро в одно и то же время выходил из своей квартиры в Белгравии, шел к углу Гайд-парка, поворачивал на Конститьюшн-хилл и, пересекая Сент-Джеймский парк, выходил к Хорс-Гардс-Парейд. Отсюда он шел к Уайтхоллу и входил в свое министерство. Иногда он обедал там, иногда выходил на обед куда-нибудь в ресторан. Вечерами он либо был в клубе, либо сидел дома.
Обитатель живописного коттеджа около Эденбриджа каждый день в одно и то же время садился в поезд до Лондона, от вокзала Чаринг-кросс пешком добирался до министерства и исчезал внутри. «Топтуны» каждую промозглую ночь следили за его домом, на рассвете их сменяла дневная группа. Ни один из подопечных не совершал ничего подозрительного. Перлюстрация корреспонденции и телефонное прослушивание ничего не давали. Обычные счета, личные письма, банальные телефонные разговоры — спокойная респектабельная жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109