! Вас это поразило?
— Вы… вы проявили к ним похвальное участие.
Нейпьер поклонился.
— Как приятно ощущать одобрительную теплоту в вашем голосе.
— Но вы могли просто послать к нему одного из ваших садовников.
— Да, мог. Но решил сделать это сам.
— Ваши арендаторы будут весьма удивлены таким поведением их хозяина.
— Ну, я поступил так только один раз и только с одним арендатором… и сделал я это не как хозяин поместья.
Нейпьер снова вскочил в седло.
— Не могу упустить возможность покататься вместе с вами. Поэтому я тоже еду.
— У меня только час для прогулки.
Нейпьер снова рассмеялся, и мне ничего не оставалось, как направить лошадь из конюшни.
Когда мы ехали шагом по узкой аллее, он вдруг серьезно сказал:
— Так вот вернемся к этим Брэнкепам. Я мог бы послать к ним своего садовника, но старый Брэнкеп не захотел этого. Есть тут у нас некоторые недоброжелатели. Себя они считают очень добропорядочными. К примеру, жена нашего настоятеля. Она свято верит в справедливость, и неважно, как плохо может быть от этого людям. Она бы обязательно сказала, что, если старик Брэнкеп не в состоянии следить за садом, то должен переехать в другой дом, без сада. Но ведь он прожил в своем домике всю свою жизнь.
— Понятно.
— Теперь вы повысили обо мне свое мнение?
— Конечно.
Нейпьер насмешливо посмотрел на меня.
— А, может быть, я это сделал вовсе не ради старого Брэнкепа, а только для того, чтобы получить ваше одобрение?
— Уверена, что это не так.
— Вы не знаете меня. Мной руководят низменные интересы. Мои поступки неискренни. Вы должны меня остерегаться.
— Очень похоже на правду.
— Я так рад, что вы это понимаете, потому что именно этим я больше всего могу заинтересовать вас.
Ясно, к чему он клонит. Однако нужно дать ему понять, что он ошибается, если рассчитывает запугать меня. Я не собираюсь бежать отсюда только из-за того, что хозяин дома… Хотя нет, он не совсем хозяин, пока жив сэр Уилльям, так вот, я не собираюсь бежать из-за того, что он проявляет ко мне усиленное внимание. Я докажу ему, что ничего у него со мной не получится, ему не удастся выжить меня отсюда. Впервые мне пришла тогда в голову мысль, что ему, возможно, хочется, чтобы я уехала.
Когда мы оказались в поле, Нейпьер пустил свою лошадь галопом. Я последовала за ним. Когда он, наконец, замедлил бег, я была почти вровень с ним.
Мы остановились. Вдалеке возвышался Дуврский замок. Его серая неприступная громада охраняла, как и сотни лет назад, белые скалы побережья. Добрис — так называла это место Роума — был воротами в Англию. Там еще сохранились остатки древнего маяка, который стоял на скале Дьявольский Обрыв. Он был построен из песчаника, кирпича и известкового раствора, изготовленного римлянами. Маяк смог выстоять перед непогодой и бурными событиями истории почти два тысячелетия. На запад от него находилось поселение, известное под названием «Лагерь Цезаря». Отсюда его видно не было, но я помнила, как Роума водила меня вдоль побережья и с воодушевлением показывала руины римских сооружений.
Мысли Нейпьера были, очевидно, связаны отнюдь не с римлянами, так как, повернувшись ко мне, он сказал:
— Давайте поговорим откровенно.
— Смотря о чем, — ответила я.
— Разве откровенность не всегда желательна?
— Нет, не всегда.
— Я думаю, ваш муж не стал бы настаивать, чтобы вы его вечно оплакивали.
— Об этом не вам судить, — резко ответила я.
— Если бы он был способен на такое, вам было бы легче его забыть, так как это бы доказывало, что он не достоин того, чтобы о нем помнили.
Я рассердилась, быть может, несправедливо, ведь Нейпьер побуждал меня прямо взглянуть на то, что мне видеть не хотелось. Конечно, Пьетро бы очень желал, чтобы я до конца жизни думала только о нем. Мне припомнился один случай. Среди наших сокурсников в Париже смертельно заболела девушка. У нее был возлюбленный. Мне запомнилась одна сцена: они сидели в моей комнате, пили кофе, разговаривали, и вдруг эта девушка прочитала стихотворение, которое подарила своему возлюбленному, чтобы после ее смерти он, когда будет грустить, вспоминая о ней, брал это стихотворение и читал его.
Не печалься, когда я умру,
Не грусти, звон услышав печальный,
Разносящий несчастную весть…
И потом в конце:
… Мне дорог ты так, что хочу навсегда
Из всех мыслей твоих, из всех твоих снов
Без следа и без боли уйти.
На глаза набежали слезы. Я постаралась украдкой смахнуть их, но Нейпьер все-таки заметил.
— Он был ужасно эгоистичен, — сказал он жестко.
— Он был художник.
— А вы разве нет?
— Мне чего-то не хватало. Иначе бы я не отступила.
Нейпьер склонился ко мне.
— Кэра… нет… не Кэра, это он так называл вас. Кэролайн, вы уже начали забывать… с тех пор, как вы здесь.
— Нет, — сказала я твердо. — Я никогда не забуду.
— Да, Кэролайн, забудете, — настойчиво повторил он. — Здесь есть человек, который помогает вам забыть. Почему вас не было здесь, когда я только вернулся. До того…
Я холодно на него взглянула и, пришпорив лошадь, поскакала вперед.
Он догнал меня.
— Вы боитесь, — произнес он с осуждением.
— Ошибаетесь, — ответила я, с ужасом заметив, что у меня дрожат руки. Никогда больше не буду ездить с ним вдвоем.
— Нет, не ошибаюсь. И вы это знаете. Зачем делать вид, будто не существует того, что есть на самом деле?
— Иногда необходимо… необходимо смириться…
— Никогда, — его голос зазвенел. — И вы, Кэролайн, тоже никогда не сможете…
Он хлестнул кнутовищем по сухим зарослям кустов.
— Должен быть какой-то выход, — сказал он.
В этот момент позади нас послышался чей-то голос. Это Оллегра окликала нас. Я обернулась и увидела трех девочек.
— Мы уже давно катаемся, — как будто извиняясь, сказала Элис. — И вдруг Оллегре показалось, что она увидела вас.
— Вам не следует кататься одним. Почему вы не взяли с собой грума?
Элис посмотрела на Оллегру, и та сказала:
— Я их побаиваюсь.
Нейпьер не проронил ни слова. Казалось, он и не заметил подъехавших девочек.
— Пора домой, — сказала я. И мы все вместе повернули обратно. Нейпьер и я оказались впереди, девочки опять держались от нас на расстоянии.
— Прекрасный роман, — сказала Элис. — У меня такое ощущение, будто я их всех знаю… особенно Джейн.
Девочки читали «Джейн Эйр». Это было задание миссис Линкрофт. Она так же наказала им написать сочинение по этой книге и сравнить ее с другими.
Утром миссис Линкрофт сказала мне:
— Сэр Уилльям плохо провел эту ночь, и ему нездоровится. Поэтому, я думаю, мне надо присмотреть за ним. Не могли бы вы час-другой побыть с девочками в классной комнате?
Я с готовностью согласилась, обрадовавшись, что смогу чем-то заняться. После разговора с Нейпьером я чувствовала себя выбитой из колеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Вы… вы проявили к ним похвальное участие.
Нейпьер поклонился.
— Как приятно ощущать одобрительную теплоту в вашем голосе.
— Но вы могли просто послать к нему одного из ваших садовников.
— Да, мог. Но решил сделать это сам.
— Ваши арендаторы будут весьма удивлены таким поведением их хозяина.
— Ну, я поступил так только один раз и только с одним арендатором… и сделал я это не как хозяин поместья.
Нейпьер снова вскочил в седло.
— Не могу упустить возможность покататься вместе с вами. Поэтому я тоже еду.
— У меня только час для прогулки.
Нейпьер снова рассмеялся, и мне ничего не оставалось, как направить лошадь из конюшни.
Когда мы ехали шагом по узкой аллее, он вдруг серьезно сказал:
— Так вот вернемся к этим Брэнкепам. Я мог бы послать к ним своего садовника, но старый Брэнкеп не захотел этого. Есть тут у нас некоторые недоброжелатели. Себя они считают очень добропорядочными. К примеру, жена нашего настоятеля. Она свято верит в справедливость, и неважно, как плохо может быть от этого людям. Она бы обязательно сказала, что, если старик Брэнкеп не в состоянии следить за садом, то должен переехать в другой дом, без сада. Но ведь он прожил в своем домике всю свою жизнь.
— Понятно.
— Теперь вы повысили обо мне свое мнение?
— Конечно.
Нейпьер насмешливо посмотрел на меня.
— А, может быть, я это сделал вовсе не ради старого Брэнкепа, а только для того, чтобы получить ваше одобрение?
— Уверена, что это не так.
— Вы не знаете меня. Мной руководят низменные интересы. Мои поступки неискренни. Вы должны меня остерегаться.
— Очень похоже на правду.
— Я так рад, что вы это понимаете, потому что именно этим я больше всего могу заинтересовать вас.
Ясно, к чему он клонит. Однако нужно дать ему понять, что он ошибается, если рассчитывает запугать меня. Я не собираюсь бежать отсюда только из-за того, что хозяин дома… Хотя нет, он не совсем хозяин, пока жив сэр Уилльям, так вот, я не собираюсь бежать из-за того, что он проявляет ко мне усиленное внимание. Я докажу ему, что ничего у него со мной не получится, ему не удастся выжить меня отсюда. Впервые мне пришла тогда в голову мысль, что ему, возможно, хочется, чтобы я уехала.
Когда мы оказались в поле, Нейпьер пустил свою лошадь галопом. Я последовала за ним. Когда он, наконец, замедлил бег, я была почти вровень с ним.
Мы остановились. Вдалеке возвышался Дуврский замок. Его серая неприступная громада охраняла, как и сотни лет назад, белые скалы побережья. Добрис — так называла это место Роума — был воротами в Англию. Там еще сохранились остатки древнего маяка, который стоял на скале Дьявольский Обрыв. Он был построен из песчаника, кирпича и известкового раствора, изготовленного римлянами. Маяк смог выстоять перед непогодой и бурными событиями истории почти два тысячелетия. На запад от него находилось поселение, известное под названием «Лагерь Цезаря». Отсюда его видно не было, но я помнила, как Роума водила меня вдоль побережья и с воодушевлением показывала руины римских сооружений.
Мысли Нейпьера были, очевидно, связаны отнюдь не с римлянами, так как, повернувшись ко мне, он сказал:
— Давайте поговорим откровенно.
— Смотря о чем, — ответила я.
— Разве откровенность не всегда желательна?
— Нет, не всегда.
— Я думаю, ваш муж не стал бы настаивать, чтобы вы его вечно оплакивали.
— Об этом не вам судить, — резко ответила я.
— Если бы он был способен на такое, вам было бы легче его забыть, так как это бы доказывало, что он не достоин того, чтобы о нем помнили.
Я рассердилась, быть может, несправедливо, ведь Нейпьер побуждал меня прямо взглянуть на то, что мне видеть не хотелось. Конечно, Пьетро бы очень желал, чтобы я до конца жизни думала только о нем. Мне припомнился один случай. Среди наших сокурсников в Париже смертельно заболела девушка. У нее был возлюбленный. Мне запомнилась одна сцена: они сидели в моей комнате, пили кофе, разговаривали, и вдруг эта девушка прочитала стихотворение, которое подарила своему возлюбленному, чтобы после ее смерти он, когда будет грустить, вспоминая о ней, брал это стихотворение и читал его.
Не печалься, когда я умру,
Не грусти, звон услышав печальный,
Разносящий несчастную весть…
И потом в конце:
… Мне дорог ты так, что хочу навсегда
Из всех мыслей твоих, из всех твоих снов
Без следа и без боли уйти.
На глаза набежали слезы. Я постаралась украдкой смахнуть их, но Нейпьер все-таки заметил.
— Он был ужасно эгоистичен, — сказал он жестко.
— Он был художник.
— А вы разве нет?
— Мне чего-то не хватало. Иначе бы я не отступила.
Нейпьер склонился ко мне.
— Кэра… нет… не Кэра, это он так называл вас. Кэролайн, вы уже начали забывать… с тех пор, как вы здесь.
— Нет, — сказала я твердо. — Я никогда не забуду.
— Да, Кэролайн, забудете, — настойчиво повторил он. — Здесь есть человек, который помогает вам забыть. Почему вас не было здесь, когда я только вернулся. До того…
Я холодно на него взглянула и, пришпорив лошадь, поскакала вперед.
Он догнал меня.
— Вы боитесь, — произнес он с осуждением.
— Ошибаетесь, — ответила я, с ужасом заметив, что у меня дрожат руки. Никогда больше не буду ездить с ним вдвоем.
— Нет, не ошибаюсь. И вы это знаете. Зачем делать вид, будто не существует того, что есть на самом деле?
— Иногда необходимо… необходимо смириться…
— Никогда, — его голос зазвенел. — И вы, Кэролайн, тоже никогда не сможете…
Он хлестнул кнутовищем по сухим зарослям кустов.
— Должен быть какой-то выход, — сказал он.
В этот момент позади нас послышался чей-то голос. Это Оллегра окликала нас. Я обернулась и увидела трех девочек.
— Мы уже давно катаемся, — как будто извиняясь, сказала Элис. — И вдруг Оллегре показалось, что она увидела вас.
— Вам не следует кататься одним. Почему вы не взяли с собой грума?
Элис посмотрела на Оллегру, и та сказала:
— Я их побаиваюсь.
Нейпьер не проронил ни слова. Казалось, он и не заметил подъехавших девочек.
— Пора домой, — сказала я. И мы все вместе повернули обратно. Нейпьер и я оказались впереди, девочки опять держались от нас на расстоянии.
— Прекрасный роман, — сказала Элис. — У меня такое ощущение, будто я их всех знаю… особенно Джейн.
Девочки читали «Джейн Эйр». Это было задание миссис Линкрофт. Она так же наказала им написать сочинение по этой книге и сравнить ее с другими.
Утром миссис Линкрофт сказала мне:
— Сэр Уилльям плохо провел эту ночь, и ему нездоровится. Поэтому, я думаю, мне надо присмотреть за ним. Не могли бы вы час-другой побыть с девочками в классной комнате?
Я с готовностью согласилась, обрадовавшись, что смогу чем-то заняться. После разговора с Нейпьером я чувствовала себя выбитой из колеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94