Когда они наконец оторвались друг от друга, Маркус сказал:
– Кровью Христовой клянусь, что не обманываю вас. Я люблю и желаю вас с первой же минуты, как только увидел.
Задохнувшись, Ориэль отпрянула от него:
– Но я не могу быть вашей, вы знаете это. Завтра – моя свадьба.
Ярость Маркуса была под стать силе его чувства.
– К черту свадьбу. Колин не будет вашим мужем. Если он осмелится хоть пальцем дотронуться до вас, я убью его.
Ориэль застыла в ужасе.
– Вы не должны причинять ему вреда! Ведь он всего лишь большой ребенок. Я буду только называться его женой.
Последовала пауза, во время которой они изучающе взирали друг на друга, пока Ориэль не добавила.
– Это будет нелегко для каждого из нас. Боюсь, что мы встали на гибельный путь.
Ястребиное лицо Маркуса отвердело:
– Мне все равно, если впереди меня ждет ваша любовь. Могу ли я надеяться?
– Да, – тихо ответила она.
Они еще раз поцеловались, осознавая, что сейчас им нужно расстаться и в следующий раз они увидятся уже только на свадьбе. Маркус помог Ориэль сесть на коня и долго смотрел ей вслед.
Когда она исчезла из виду, Маркус взобрался в седло и медленно поехал между полей и лугов Изабель де Бэйнденн. Впереди уже показалось поместье Джона Валье, когда оруженосец услышал топот копыт и обернулся, думая, что его хочет догнать Ориэль. Однако это была не она, а ее брат Пьер.
Словно желая подчеркнуть контраст между собой и сестрой, первым делом, подъехав к Маркусу, Пьер с отвращением сплюнул на землю.
– Узнав, что в свите архиепископа появились два гасконца, я сразу заподозрил неладное. А услышав описание вашей внешности, уверился в своей правоте. Маленький толстяк и молодой высокий, похожий на ястреба, – кто еще это мог быть, как не вы! Значит, мне не придется разыскивать тебя, чтобы отомстить за смерть Джеймса. Берегись, кровавый убийца!
Пьер не успел договорить, как Маркус уже слетел с коня и, ухватив молодого Шардена за воротник новехонького плаща, только что присланного из Лондона, наполовину вытащил его из седла. Если бы, на счастье Пьера, одна его нога не запуталась в стремени, он уже валялся бы на земле.
– Послушай, ты, мерзавец, – прошипел гасконец, вплотную приблизив свое лицо к лицу Шардена, – не забывай, что нож был в твоей руке. Если ты прознал о том, что мы с хозяином приехали сюда, так и я кое о чем слыхал. Например, что ты женился на мамаше своего любовничка и в благодарность за то, что ты хорошо ее ублажаешь, она вырядила тебя, как куколку, или, скорее, как я вижу, как шлюху. – Сильные пальцы дернули за бархатный воротник, послышался звук рвущейся материи, и Пьер возмущенно вскрикнул. – Попробуй только причинить мне хотя бы малейшую неприятность, и я тут же пойду прямиком к твоей содержательнице и расскажу ей всю правду о том, что во время ссоры ты даже не в состоянии был убить того, кого хотел. О том, как ты промахнулся и вместо меня прирезал ее сына.
Пьер яростно боролся, пытаясь вырваться из могучих рук оруженосца.
– Видит Бог, когда-нибудь я все-таки прикончу тебя, гасконец. А когда этот час настанет, я зарою тебя на шесть футов под землю и помочусь на твоей могиле!
– Чем больше ты болтаешь, тем большим выглядишь дураком. Смотри, как бы тебе первому не попасть на тот свет.
Маркус так резко оттолкнул Пьера, что тот слетел с коня и, лежа на земле, в ярости закричал.
– Советую тебе и во сне не расставаться с мечом, гасконец. Даю тебе жизни не больше шести месяцев!
Маркус вскочил на коня и развернул его в сторону дворца.
– Аu revoir. Постарайся вести себя прилично хотя бы на свадебном пиру.
Пьер поднялся на ноги.
– На свадьбе или на похоронах, поживем – увидим.
– Вот именно, – бросил Маркус через плечо, пришпоривая коня.
В день свадьбы долина была покрыта светло-сиреневой дымкой. Сквозь ее тонкую вуаль ласково светило солнце, золотя часы, которые должны были бы быть самыми счастливыми в жизни любой невесты. Когда туман рассеялся, на долину обрушилась яростная августовская жара, и гости, собравшиеся в замке Шарден, чтобы проводить невесту к венцу, очень скоро начали обливаться потом в своих пышных праздничных одеждах.
Разумеется, роскошнее всех – в шафранно-белое – был одет Пьер. Штаны так тесно обтягивали его ляжки, что ягодицы казались тугими и круглыми, как корочка ломбардского пудинга. Джулиана в своем бежево-черном платье выглядела смешно и нелепо, в то время как Хэймон, прибывший ради такого случая из Лондона, в темно-cером наряде, наоборот, казался весьма мрачным.
Наконец все были готовы, и свадебный поезд покинул прохладную тень Шардена и двинулся под безжалостным солнцем в сторону Мэгфелда. Впереди шли музыканты, следом крестьяне несли их инструменты и барабаны. За ними следовала основная часть гостей в сопровождении слуг. Процессию замыкал паланкин Ориэль, по обе стороны которого ехали Маркус и сэр Поль. Голубые занавески носилок были скромно опущены, дабы скрыть невесту от любопытных глаз.
Однако Ориэль сквозь просветы видела Маркуса, ехавшего в каких-нибудь двух футах от нее. Его лицо было каменно-мрачным, руки крепко сжимали поводья, глаза глядели куда-то вдаль. Ориэль отдала бы что угодно, лишь бы иметь возможность протянуть руку и дотронуться до него.
Спустившись по склону, кавалькада вступила в Бивелхэмскую долину, пересекла ее и въехала в деревушку Мэгфелд, выросшую вокруг архиепископского дворца. Собственно, вся деревня – и жилые дома, и церковь, и даже мельница – были расположены на одной центральной улице, берущей начало у ворот резиденции Джона де Стратфорда. В дверях скромных, обмазанных глиной домишек толпились их обитатели, желающие послушать музыку и взглянуть, как поведут к венцу дочь Шардена. Они знали, что и им перепадут остатки угощения и пива со свадебного стола, и заранее радостно гомонили в предвкушении этого счастливого момента.
Свадебный кортеж остановился у дверей церкви святого Дунстана, построенной около ста лет назад на том месте, где когда-то находился деревянный храм, воздвигнутый самим святым. На пороге, во всем великолепии своего парадного облачения, в котором до сих пор он появлялся только в Кентербери, стоял архиепископ, в то время как Колин нервно переминался с ноги на ногу у подножия крыльца.
Ориэль дрожащими пальцами раздвинула занавеси и в тот же миг почувствовала на своей талии руки Маркуса, одним движением перенесшего ее на землю. Она скользнула вдоль длинного тела оруженосца так близко, что услышала бешеный стук его сердца, но, увы, не могла ни подать ему никакого знака, ни даже просто обменяться взглядом. Словно опасаясь, что Ориэль может сбежать, архиепископ поспешил вложить ее руку в руку Колина и повел их в церковь.
Внутри было прохладно, пахло ладаном и сушеными травами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136