Дик замялся.
– Этот человек говорил о помощи… Я хочу спросить, не можем ли мы тоже чем-нибудь помочь?
Уин взглянула на него:
– А ты до конца понял наше дело? И ты действительно с нами, против… против людей, к числу которых вы принадлежите?
В мозгу Дика пронеслись образы Ивена Джонса, Сэлли Смит, Лайэна, вспомнилась Фрейм-стрит.
– Да, – ответил он решительно.
А Энн вдруг припомнила стихи, которые когда-то учила и которые ей очень нравились:
Не правитель мне люб, а бродяга, что вечно в пути,
Раб с мешком, притороченным лыком к плечу,
Кто труднейшим путем должен тяжкое бремя нести…
– Да, – прошептала она. – Кажется, я начинаю понимать.
Уин улыбнулась и схватила обоих за руки:
– Молодцы! Пошли в комитет и подумаем, что вы сможете делать.
Стачечный комитет находился в тесной, убогой лавчонке; судя по немытым окнам и слоям пыли, никто в ней не торговал по крайней мере с год. Единственной мебелью здесь были грубый стол на козлах и три стула. На одном из них сидел председатель, пожилой, с проседью механик. Несколько мужчин и женщин помоложе стояли, облокотившись на стол, и о чем-то говорили с председателем.
– Вот, Джо, я привела двух добровольцев. Председатель пристально оглядел их:
– Нет, голубушка, я не собираюсь открывать здесь колледж для детей из благородных семейств. Они же не рабочие и даже не из нашего города. Что от них проку?
– Не глупите, Джо Гримсдейл! Не вы ли толкуете всегда о едином фронте? (Присутствующие рассмеялись.) Разве люди могут приносить пользу только там, где они родились? Интересно, много ли среди нас уроженцев Аркли? Эти ребята горят желанием нам помочь. Надо им дать задание.
– Ладно, – нехотя пробурчал Джо. – Только чтобы такое им поручить?
Уин на мгновение задумалась. В помещение ввалились еще несколько человек и водрузили на стол пишущую машинку и тяжелый ящик.
– Придумала, – сказала она:– пусть помогают выпускать наш бюллетень.
– Если этот ящик – копировальный аппарат, – заговорил Дик, – то я умею с ним обращаться. Мне как-то пришлось помогать учителю печатать экзаменационные билеты.
Джо протянул руку и первый раз за все время улыбнулся Дику:
– Берись за дело, парень. Я помню этот аппарат еще с прошлой стачки. Это такая… нет, в присутствии девушки я не решаюсь как следует объяснить тебе, что это за штука. Сам узнаешь, когда попробуешь. Если сумеешь заставить работать как следует эту адскую машину, то имя твое следует занести, в списки героев борьбы за рабочее дело.
– Понятно, – сказал Дик.
И работа закипела. Прежде всего надо было срочно составить текст стачечного бюллетеня, разъясняющий причины забастовки и требования рабочих.
– Нужно растолковать всему городу, что к чему, – сказала Уин, – а то безработные повалят на завод, и их наймут на наши места. Через час-другой выйдет местная газетенка «Аркли ивнинг пост», и в ней не будет недостатка во вранье вроде того, что забастовка вызвана происками Москвы, и тому подобной чепухи. Газеты всегда становятся на сторону хозяев.
Текст бюллетеня обсуждали долго.
– Как пишется слово «переговоры»? – спросил Джо, почесывая свою седеющую голову огрызком карандаша.
– «Пе-ре» или «пе-ри»? Чертовски трудное слово! – сказал кто-то из присутствующих.
– Нет ли у кого-нибудь словаря?
– Может, в библиотеку сбегать?
– Кажется, я знаю, как оно пишется, – с радостью вызвалась Энн.
– Ага, – отозвался Джо, который, свесив голову набок, писал под ее диктовку. – Похоже, что правильно. Не хочется, чтобы нас считали безграмотными.
Энн стала чем-то вроде внештатного спецредактора стачечного бюллетеня. Ей достаточно было уловить мысль, как в хорошо натренированном мозгу тотчас же созревали нужная формулировка. Когда весь текст был составлен и тщательно отредактирован, Уин принялась печатать восковку на древней пишущей машинке. С непривычки дело у нее шло слишком медленно, и наконец Энн не выдержала:
– Дай-ка я попробую, а ты можешь заняться чем-нибудь более полезным.
– Садись. И кто только выдумал такую мерзость? Не могли поставить буквы нормально, по алфавиту: А, В, С, и так далее. Обязательно им надо было все перевернуть шиворот-навыворот. Не знаешь даже, с какой стороны искать нужную букву.
Дик между тем возился со стареньким стеклографом. Джо стоял рядом, угрюмо наблюдая за его работой.
– Да, брат, я все размышлял над страданиями великомучеников и только сейчас понял, что беднягам, видно, приходилось работать на такой вот старой калоше.
С этими словами он поднял воротник, так как на улице начинался дождь, и вышел.
– Восковка готова, – сказала Энн, вытаскивая листок из машинки, которая, словно кровожадный хищник, никак не желала выпустить из своей пасти добычу.
– Ну-ка, давай попробуем, – едва переводя дух, сказал Дик.
– Держи!
– Вот здесь немножко расплылось. А в общем-то вроде бы ничего получилось, а?
– Неподражаемо! – подбодрила Уин. – Печатайте побольше да побыстрей.
– Будет сделано!
Время летело незаметно. Дик и Энн очень удивились, когда Уин вернулась и сказала:
– Передохните немножко. Уже пять часов вечера, а вы с самого утра ничего не ели. Нате-ка вот, заморите червячка.
И она дала им по чашке крепкого сладкого чая и кусок покупного пирога. Дик и Энн охотно перекусили.
Вошел Билл, у которого от дождя волосы встали торчком, и презрительно швырнул на стол свежую газету.
– Видела? – спросил он Уин.
Вытянув шею, все принялись читать.
ЗАБАСТОВКА НА АВИАЦИОННОМ ЗАВОДЕ
Владельцы завода предъявляют ультиматум: Возобновить работу – или увольнение.
На заводе Хопли снова развернули деятельность агитаторы и подстрекатели. Несмотря на то что большинство рабочих и служащих завода вполне удовлетворены условиями труда, подстрекателям удалось…
– Какая пакость! – с отвращением произнесла Уин, – Читать тошно! И как только люди могут состряпать такое варево, – ведь сами они живут в Аркли и знают всю правду!..
Билл только плечами пожал:
– У этих несчастных писак тоже нет выбора. Все равно, что у нас, – делаем бомбардировщики, отлично зная, что в один прекрасный день они будут бомбить наши мирные города. По принципу: «Делай что велят или пошел вон». А ведь жить всем надо.
– Нет, это величайшая подлость – всаживать нож в спину соседа и этим самым помогать боссам.
– Не волнуйся, ничего у них не выйдет. По всему городу уже расклеен бюллетень, и люди начинают понимать, чего мы хотим.
Несмотря на моросящий дождь, который мягко сыпался весь вечер, на Рыночной площади под открытым небом собрался большой митинг. Сотни людей терпеливо выстояли на ногах целых два часа, мужчины – с поднятыми до ушей воротниками, женщины – под зонтиками. Поблескивая черными касками, стояли и полицейские.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32