Вот именно
- прилично. Элистэ покосилась на Фрисс, красную и мелко дрожащую от едва
сдерживаемого смеха, потом вновь взглянула на Неан, не догадывающуюся о
своем конфузе. Нет, это было выше ее сил, и Элистэ, давящейся от смеха,
едва не пришлось выбежать из опочивальни. К счастью, в этот момент
появились первые посетители. Процессию возглавляли герцог и герцогиня
Феронтские. Герцогиня была холодна, невозмутима и бесстрастна. Ее супруг
держался точно так же.
Судя по всему, Элистэ он не заметил. Во всяком случае, подвигая жене
вазу с шоколадом и бисквитами, он даже не взглянул на новую фрейлину.
Возможно, прими она его подарок, герцог вел бы себя иначе. Теперь же
Элистэ для него как бы перестала существовать. Глаза герцогини Феронтской
остановились на лице юной соперницы лишь однажды, и все же этого короткого
взгляда было достаточно, чтобы Элистэ поняла - герцогиня все знает. От
веселья девушки не осталось и следа. Она почувствовала себя жалкой,
несчастной и почему-то виноватой, хотя никакой вины за собой не знала.
Поцеловав руку королеве, фрейлины Чести ретировались к стене, где им
предстояло играть роль обычных украшений. Четыре девушки из Лиловой
комнаты заняли кушетку розовой парчи и два позолоченных стульчика в углу.
Изящно раскинув юбки, они прикрылись веерами и стали перешептываться,
наблюдая за вереницей знатных посетителей, которые торжественно входили,
вкрадчиво впархивали или подобострастно семенили, кланяясь ее величеству.
Постепенно опочивальня заполнилась напудренными и разодетыми придворными -
вокруг ложа королевы выстроилась целая разноцветная радуга. Лаллазай,
по-прежнему сидя в постели, болтала со всеми сразу, жестикулируя с
по-девичьи преувеличенным оживлением. Она то и дело над кем-то
подшучивала, звонко хохотала, запрокидывая голову, и ее пронзительный смех
заглушал почтительно негромкий гул прочих голосов. Церемония приветствий
продолжалась довольно долго; постепенно гости расползлись по всей
опочивальне. Стулья, кушетки, подоконники и даже скамеечки для ног вскоре
были заняты. Там и сям собирались группки беседующих, а больше всего
народу собралось возле стола, где стояли вазы с шоколадом и тарелки с
бисквитами. Принцесса в'Ариан села к маленькому бело-золотому спинету и
начала наигрывать какую-то мелодию; сладкая музыка создавала мягкий фон
для приглушенного гула голосов.
Элистэ глазела по сторонам, замечая вокруг немало знакомых лиц - со
многими из собравшихся здесь кавалеров она танцевала накануне. В это время
в опочивальне появился опоздавший Векин в'Иссеруа - слегка растрепанный и
запыхавшийся. Нерадивого гостя встретил насмешливый рокот. Векин опрометью
подбежал к ложу, низко наклонился к ручке ее величества и что-то виновато
пробормотал. Лаллазай с улыбкой шлепнула его по запястью, показывая, что
не сердится. Элистэ тут же утратила интерес к этому маленькому эпизоду и
вновь принялась разглядывать придворных. Заметив заинтересованное
выражение ее лица, Меранотте прошептала:
- Как только позволит этикет, все они переберутся сюда.
- Кто они?
- Кавалеры.
- О чем ты говоришь? Я на них и не смотрела, - соврала Элистэ.
- Так я тебе и поверила, - фыркнула Меранотте, да так весело, что
Элистэ и сама не смогла удержаться от смеха. - Еще несколько минут - и они
набросятся на нас, как стая голодных волков.
- Хотелось бы надеяться, - вставила Гизин. - Иначе Путей во Крев и ее
банда из Белой фрейлинской нам проходу не дадут. Уж они отведут душу.
- Если к нам никто не подойдет, я просто умру! - воскликнула Неан.
- Не беспокойся, дорогая, с твоим декольте нам это не грозит.
- Терпеть не могу сидеть в одиночестве, всеми брошенная и покинутая!
Это невыносимо! Если такое случится, просто не выживу!
- Успокойся, ты уже спасена. Вот идет Фурно.
- Ага! Путей лопнет от зависти!
К ним приближался кавалер во Фурно, вооруженный тарелкой ореховых
бисквитов, бесчисленными комплиментами и обманчиво-невинной улыбкой. И
бисквиты, и комплименты были встречены с одинаковым энтузиазмом. Вскоре к
лиловым фрейлинам присоединился Стацци во Крев, элегантный брат Путей. За
ним последовали Векин в'Иссеруа, богатый поклонник Гизин - кавалер Нелиль
во Денц, а затем и маркиз во Льё в'Ольяр, несколько староватый для столь
юного общества, но явно не собиравшийся отступать. Остроумные шутки
полились рекой; порой они были язвительны, даже приправлены ядом. Однако
Элистэ, привыкшая пикироваться с Дрефом сын-Цино, оказалась на высоте.
Кроме того, пастилка Меранотте придала ее уму необычайную остроту, и
Элистэ чувствовала себя во всеоружии. Искоса бросив на Векина кокетливый
взгляд, она спросила:
- Неужто магический спектакль подорвал силы благородного кавалера?
Иначе чем объяснить ваше столь драматическое опоздание?
Лицо Векина вспыхнуло бриллиантозубой улыбкой:
- Счастлив мужчина, чьи поступки вызывают справедливый гнев
светоносной девы во Дерриваль. Уже сами ваши упреки означают, что вы
обращаете на меня внимание. А уж если вы меня похвалите - я стану
счастливейшим из смертных.
- Очень мило, сударь, однако вы не отвечаете на мой вопрос.
- Проявите терпение, Возвышенная дева. Я вовсе не уклоняюсь от
ответа, а лишь приближаюсь к нему суживающимися кругами, как и подобает
хорошему охотнику. Медленно, осторожно, без лишнего шума я подбираюсь к
цели. Потом делаю паузу, выжидаю, все взвешиваю, прикидываю. Затем я готов
приступить к делу, но к этому времени вопрос уже всеми забыт.
- Векин, когда вы перестанете нести чушь? - строго спросила Гизин.
- Никогда, Возвышенная дева, ибо главная из моих светских
добродетелей - способность молоть языком без остановки.
- Вашей главной светской добродетелью станет ваше отсутствие, если вы
немедленно не удовлетворите наше любопытство, - предостерегла его
Меранотте.
- О, ядовитая лилия! Уж вас-то я ни за что не осмелюсь прогневать.
Так знайте же, драгоценные дамы, что вчерашнее выступление вовсе не
подорвало моих сил. У меня хватит их на что угодно. Буду счастлив, если
прекрасная во Дерриваль захочет поймать меня на слове. К сожалению, мой
кучер оказался куда слабее. Из-за этого наглого бездельника я и опоздал.
Когда сия малодушная скотина сталкивается с каким-нибудь препятствием, то
сразу падает духом. Малейшее затруднение приводит его в панику, он тут же
выходит из строя, и я вместе с ним. Боюсь, я скоро заделаюсь пешеходом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
- прилично. Элистэ покосилась на Фрисс, красную и мелко дрожащую от едва
сдерживаемого смеха, потом вновь взглянула на Неан, не догадывающуюся о
своем конфузе. Нет, это было выше ее сил, и Элистэ, давящейся от смеха,
едва не пришлось выбежать из опочивальни. К счастью, в этот момент
появились первые посетители. Процессию возглавляли герцог и герцогиня
Феронтские. Герцогиня была холодна, невозмутима и бесстрастна. Ее супруг
держался точно так же.
Судя по всему, Элистэ он не заметил. Во всяком случае, подвигая жене
вазу с шоколадом и бисквитами, он даже не взглянул на новую фрейлину.
Возможно, прими она его подарок, герцог вел бы себя иначе. Теперь же
Элистэ для него как бы перестала существовать. Глаза герцогини Феронтской
остановились на лице юной соперницы лишь однажды, и все же этого короткого
взгляда было достаточно, чтобы Элистэ поняла - герцогиня все знает. От
веселья девушки не осталось и следа. Она почувствовала себя жалкой,
несчастной и почему-то виноватой, хотя никакой вины за собой не знала.
Поцеловав руку королеве, фрейлины Чести ретировались к стене, где им
предстояло играть роль обычных украшений. Четыре девушки из Лиловой
комнаты заняли кушетку розовой парчи и два позолоченных стульчика в углу.
Изящно раскинув юбки, они прикрылись веерами и стали перешептываться,
наблюдая за вереницей знатных посетителей, которые торжественно входили,
вкрадчиво впархивали или подобострастно семенили, кланяясь ее величеству.
Постепенно опочивальня заполнилась напудренными и разодетыми придворными -
вокруг ложа королевы выстроилась целая разноцветная радуга. Лаллазай,
по-прежнему сидя в постели, болтала со всеми сразу, жестикулируя с
по-девичьи преувеличенным оживлением. Она то и дело над кем-то
подшучивала, звонко хохотала, запрокидывая голову, и ее пронзительный смех
заглушал почтительно негромкий гул прочих голосов. Церемония приветствий
продолжалась довольно долго; постепенно гости расползлись по всей
опочивальне. Стулья, кушетки, подоконники и даже скамеечки для ног вскоре
были заняты. Там и сям собирались группки беседующих, а больше всего
народу собралось возле стола, где стояли вазы с шоколадом и тарелки с
бисквитами. Принцесса в'Ариан села к маленькому бело-золотому спинету и
начала наигрывать какую-то мелодию; сладкая музыка создавала мягкий фон
для приглушенного гула голосов.
Элистэ глазела по сторонам, замечая вокруг немало знакомых лиц - со
многими из собравшихся здесь кавалеров она танцевала накануне. В это время
в опочивальне появился опоздавший Векин в'Иссеруа - слегка растрепанный и
запыхавшийся. Нерадивого гостя встретил насмешливый рокот. Векин опрометью
подбежал к ложу, низко наклонился к ручке ее величества и что-то виновато
пробормотал. Лаллазай с улыбкой шлепнула его по запястью, показывая, что
не сердится. Элистэ тут же утратила интерес к этому маленькому эпизоду и
вновь принялась разглядывать придворных. Заметив заинтересованное
выражение ее лица, Меранотте прошептала:
- Как только позволит этикет, все они переберутся сюда.
- Кто они?
- Кавалеры.
- О чем ты говоришь? Я на них и не смотрела, - соврала Элистэ.
- Так я тебе и поверила, - фыркнула Меранотте, да так весело, что
Элистэ и сама не смогла удержаться от смеха. - Еще несколько минут - и они
набросятся на нас, как стая голодных волков.
- Хотелось бы надеяться, - вставила Гизин. - Иначе Путей во Крев и ее
банда из Белой фрейлинской нам проходу не дадут. Уж они отведут душу.
- Если к нам никто не подойдет, я просто умру! - воскликнула Неан.
- Не беспокойся, дорогая, с твоим декольте нам это не грозит.
- Терпеть не могу сидеть в одиночестве, всеми брошенная и покинутая!
Это невыносимо! Если такое случится, просто не выживу!
- Успокойся, ты уже спасена. Вот идет Фурно.
- Ага! Путей лопнет от зависти!
К ним приближался кавалер во Фурно, вооруженный тарелкой ореховых
бисквитов, бесчисленными комплиментами и обманчиво-невинной улыбкой. И
бисквиты, и комплименты были встречены с одинаковым энтузиазмом. Вскоре к
лиловым фрейлинам присоединился Стацци во Крев, элегантный брат Путей. За
ним последовали Векин в'Иссеруа, богатый поклонник Гизин - кавалер Нелиль
во Денц, а затем и маркиз во Льё в'Ольяр, несколько староватый для столь
юного общества, но явно не собиравшийся отступать. Остроумные шутки
полились рекой; порой они были язвительны, даже приправлены ядом. Однако
Элистэ, привыкшая пикироваться с Дрефом сын-Цино, оказалась на высоте.
Кроме того, пастилка Меранотте придала ее уму необычайную остроту, и
Элистэ чувствовала себя во всеоружии. Искоса бросив на Векина кокетливый
взгляд, она спросила:
- Неужто магический спектакль подорвал силы благородного кавалера?
Иначе чем объяснить ваше столь драматическое опоздание?
Лицо Векина вспыхнуло бриллиантозубой улыбкой:
- Счастлив мужчина, чьи поступки вызывают справедливый гнев
светоносной девы во Дерриваль. Уже сами ваши упреки означают, что вы
обращаете на меня внимание. А уж если вы меня похвалите - я стану
счастливейшим из смертных.
- Очень мило, сударь, однако вы не отвечаете на мой вопрос.
- Проявите терпение, Возвышенная дева. Я вовсе не уклоняюсь от
ответа, а лишь приближаюсь к нему суживающимися кругами, как и подобает
хорошему охотнику. Медленно, осторожно, без лишнего шума я подбираюсь к
цели. Потом делаю паузу, выжидаю, все взвешиваю, прикидываю. Затем я готов
приступить к делу, но к этому времени вопрос уже всеми забыт.
- Векин, когда вы перестанете нести чушь? - строго спросила Гизин.
- Никогда, Возвышенная дева, ибо главная из моих светских
добродетелей - способность молоть языком без остановки.
- Вашей главной светской добродетелью станет ваше отсутствие, если вы
немедленно не удовлетворите наше любопытство, - предостерегла его
Меранотте.
- О, ядовитая лилия! Уж вас-то я ни за что не осмелюсь прогневать.
Так знайте же, драгоценные дамы, что вчерашнее выступление вовсе не
подорвало моих сил. У меня хватит их на что угодно. Буду счастлив, если
прекрасная во Дерриваль захочет поймать меня на слове. К сожалению, мой
кучер оказался куда слабее. Из-за этого наглого бездельника я и опоздал.
Когда сия малодушная скотина сталкивается с каким-нибудь препятствием, то
сразу падает духом. Малейшее затруднение приводит его в панику, он тут же
выходит из строя, и я вместе с ним. Боюсь, я скоро заделаюсь пешеходом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238