Вплавь, что ли, перебираться?
Некоторое время он топтался на месте, постепенно свирепея. «Доберусь я до вас ужо», – мелькнула мысль, и он заглянул в ров, всерьез задумываясь над задачей преодоления водной преграды. Потом Иван услышал конское ржание у себя за спиной и обернулся, нахмурившись.
Ба! Знакомые все лица. Это оказался тот самый черный жеребец, что катал Ивана по бескрайним прериям. Он посмотрел Ивану в глаза своими чудными очами и, оскалив зубы, снова заржал, ударив оземь передними копытами. Иван покачал головой. Нет, похоже, что жеребец все-таки не тот, подумал он: львиных клыков не оказалось, а все зубы были равновеликими и такими острыми, что становилось даже неясно, чем, собственно, животина с таким арсеналом во рту обычно питалась: но явно не травой.
Жеребец ко всему зачем-то нагрузил себе на спину массу всякого металла: он был буквально обвешен какими-то кирасами, поножами, кольчугами, стальными рукавицами и прочим барахлом, которое, по-видимому, должно было составить костюм романтика с большой дороги, то бишь рыцаря. К высокому седлу были приторочены щит и длиннющее копье. Конь фыркнул и покивал Ивану на свой груз. Иван фыркать не стал, но тоже кивнул и подошел к жеребцу. Похожи, однако, кони были просто на редкость – прямо близнецы. Иван стал разбирать амуницию и облачаться. Доспехи были сработаны очень добротно и по весу оказались гораздо легче, чем он предполагал: во всяком случае, натянув сначала тонкую кольчугу с капюшончиком, а потом и все остальные части металлической униформы, включая шлем без забрала и с высоким султаном из перьев, Иван с некоторым удивлением понял, что он вполне свободно может двигаться, орудовать мечом, бегать, прыгать и вообще чувствует себя достаточно уверенно.
Хотя раньше он и слышал где-то, что рыцаря в полном вооружении в седло можно было поднять только с посторонней помощью. Решив проверить последнее, он легко вскочил на коня. Жеребец даже не присел. Иван усмехнулся, поправил висевший на боку меч и, тронув коня с места, шагом подъехал ко рву.
– Отворяй ворота! – зычно гаркнул он.
Тотчас заскрипели цепи, и тяжелый окованный железом мост стал медленно опускаться. Ворота открылись. Ага, смекнул Иван, сейчас, значит, он стал гостем первого сорта. По-прежнему шагом он проехал по мосту и оказался за воротами. Его никто не встречал. Иван слегка удивился: благодушное настроение, владевшее им с момента облачения в доспехи, уступило место чувству неясной тревоги. Вдруг заскрипели наматываемые на барабан цепи, и мост стал подниматься. За спиной у Ивана упала тяжелая решетка. Ворота закрылись. Иван с досадой сплюнул. Так глупо попасться! Он схватился за меч, оглядываясь в поисках угрозы и чувствуя себя незащищенным, несмотря на доспехи: он знал, что если со стен посыплются стрелы или полетят камни, то ему придется совсем плохо. Но никто ничем в него кидаться не собирался. Ни души не было ни на стенах, ни в бойницах и окошках башен замка. Было совершенно тихо, и даже птички, которые чирикали возле рва, за Иваном в замок не последовали. Конь повернул голову и равнодушно покосился на своего седока. Он чувствовал себя спокойно, но сам Иван по-прежнему испытывал безотчетную тревогу и не выпускал рукояти меча из ладони. Потом он спешился и подошел к воротам. Они оказались наглухо заперты: более того, на них висел гигантский замок, проржавевший и присыпанный вековой пылью, да еще и без отверстия для ключа вдобавок.
Так. Интересно, подумал Иван, вытаскивая осторожно меч. Эскалибур с готовностью сверкнул – не красными лучами, но тоже достаточно зловеще. Иван совсем было примерился рубануть по запорам ворот, как услышал мелодичный хрустальный звон, донесшийся со стороны дверей замка. Звук отразился от камней, которыми был вымощен двор, завибрировав, метнулся к окнам и снова возвратился обратно, усилившись и превратившись в низкий гул, от которого заныли зубы. Секунду вибрация была нестерпимой, потом звук просочился в невидимые щели и стих, затаившись.
Иван замер, прислушиваясь, но напряженная тишина снова ничем не нарушалась. В этом гулком замке становилось совсем интересно, хоть и немного жутковато. Иван готов был поклясться, что ни единого человека здесь не могло находиться, но в то же время чужое присутствие явственно ощущалось. Но это было, пожалуй, и не совсем то, о чем Иван где-то читал, в каком-то фантастическом рассказе: город, который своей предупредительностью и услужливостью доводит своих обитателей до умоисступления; в этом месте была лишь холодная пустота и бесстрастный механизм, непонятная гигантская игрушка, повисшая между звезд. Иван, держа меч наготове, настороженно приблизился к высокому крыльцу, поднялся на него, рывком распахнул тяжелую дверь и вошел внутрь. Подняв меч над головой, он огляделся. Опять это был просторный зал. Большую часть его пространства занимал довольно грубый стол со скамьями вокруг него.. Окон не было, но света хватало: множество факелов, развешенных по стенам, позволяли неплохо разглядеть подробности обстановки. Сами эти стены украшала странная живопись, какой Иван никогда не видел: роспись шла от пола до потолка. Более ничего интересного в этом зале не было, кроме еды. Но зато какая это была еда! Она прямо-таки царила здесь, бросалась в глаза, распространяла ароматы, заставляла стол трещать под тяжестью горшков, чаш, чарок, кувшинов, тарелок, ваз, судков, блюд и прочей посуды, переполненной всевозможными яствами, как-то: супами, кашами, мясом, пирогами, маринадами, соусами, майонезами, салатами, соленьями, сластями, фруктами, сырами и прочим; всякие там осетры, форели, икра и осьминоги представляли дары моря; имелись тут рябчики, куропатки, фазаны, гуси, куры, утки, перепелки, какие-то совсем малюсенькие птички и другие отлетавшие свое пернатые; Иван углядел и экзотические блюда типа всяких змей, толстых и тонких, фаршированных чем-то и просто зажаренных на вертелах, тушеных земляных червей на широких листьях и массу другой подобной невнятицы… Напитков тоже хватало. Хрустальные кувшины хранили в себе пойло всевозможного цвета и прозрачности: были жидкости красные и черные, желтые и зеленые, были белые, как молоко, и прозрачные, как слеза младенца… Огромный стол готов был сломаться под тяжестью всей этой пищи, приготовленной для неведомых едоков, но для тех, кому количество ее показалось бы мало, по углам громоздились кучи окороков, горы колбас, бастионы тугих сыров, завалы бочек, бочонков, бутылок и шкаликов. Количество продуктов, находившихся в этом зале, поражало всякое воображение. Причем все это гастрономическое великолепие не лежало просто так, брошенное и ненужное, нет – оно манило к себе, призывало отведать, съесть и обожраться, взять вилку, ложку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Некоторое время он топтался на месте, постепенно свирепея. «Доберусь я до вас ужо», – мелькнула мысль, и он заглянул в ров, всерьез задумываясь над задачей преодоления водной преграды. Потом Иван услышал конское ржание у себя за спиной и обернулся, нахмурившись.
Ба! Знакомые все лица. Это оказался тот самый черный жеребец, что катал Ивана по бескрайним прериям. Он посмотрел Ивану в глаза своими чудными очами и, оскалив зубы, снова заржал, ударив оземь передними копытами. Иван покачал головой. Нет, похоже, что жеребец все-таки не тот, подумал он: львиных клыков не оказалось, а все зубы были равновеликими и такими острыми, что становилось даже неясно, чем, собственно, животина с таким арсеналом во рту обычно питалась: но явно не травой.
Жеребец ко всему зачем-то нагрузил себе на спину массу всякого металла: он был буквально обвешен какими-то кирасами, поножами, кольчугами, стальными рукавицами и прочим барахлом, которое, по-видимому, должно было составить костюм романтика с большой дороги, то бишь рыцаря. К высокому седлу были приторочены щит и длиннющее копье. Конь фыркнул и покивал Ивану на свой груз. Иван фыркать не стал, но тоже кивнул и подошел к жеребцу. Похожи, однако, кони были просто на редкость – прямо близнецы. Иван стал разбирать амуницию и облачаться. Доспехи были сработаны очень добротно и по весу оказались гораздо легче, чем он предполагал: во всяком случае, натянув сначала тонкую кольчугу с капюшончиком, а потом и все остальные части металлической униформы, включая шлем без забрала и с высоким султаном из перьев, Иван с некоторым удивлением понял, что он вполне свободно может двигаться, орудовать мечом, бегать, прыгать и вообще чувствует себя достаточно уверенно.
Хотя раньше он и слышал где-то, что рыцаря в полном вооружении в седло можно было поднять только с посторонней помощью. Решив проверить последнее, он легко вскочил на коня. Жеребец даже не присел. Иван усмехнулся, поправил висевший на боку меч и, тронув коня с места, шагом подъехал ко рву.
– Отворяй ворота! – зычно гаркнул он.
Тотчас заскрипели цепи, и тяжелый окованный железом мост стал медленно опускаться. Ворота открылись. Ага, смекнул Иван, сейчас, значит, он стал гостем первого сорта. По-прежнему шагом он проехал по мосту и оказался за воротами. Его никто не встречал. Иван слегка удивился: благодушное настроение, владевшее им с момента облачения в доспехи, уступило место чувству неясной тревоги. Вдруг заскрипели наматываемые на барабан цепи, и мост стал подниматься. За спиной у Ивана упала тяжелая решетка. Ворота закрылись. Иван с досадой сплюнул. Так глупо попасться! Он схватился за меч, оглядываясь в поисках угрозы и чувствуя себя незащищенным, несмотря на доспехи: он знал, что если со стен посыплются стрелы или полетят камни, то ему придется совсем плохо. Но никто ничем в него кидаться не собирался. Ни души не было ни на стенах, ни в бойницах и окошках башен замка. Было совершенно тихо, и даже птички, которые чирикали возле рва, за Иваном в замок не последовали. Конь повернул голову и равнодушно покосился на своего седока. Он чувствовал себя спокойно, но сам Иван по-прежнему испытывал безотчетную тревогу и не выпускал рукояти меча из ладони. Потом он спешился и подошел к воротам. Они оказались наглухо заперты: более того, на них висел гигантский замок, проржавевший и присыпанный вековой пылью, да еще и без отверстия для ключа вдобавок.
Так. Интересно, подумал Иван, вытаскивая осторожно меч. Эскалибур с готовностью сверкнул – не красными лучами, но тоже достаточно зловеще. Иван совсем было примерился рубануть по запорам ворот, как услышал мелодичный хрустальный звон, донесшийся со стороны дверей замка. Звук отразился от камней, которыми был вымощен двор, завибрировав, метнулся к окнам и снова возвратился обратно, усилившись и превратившись в низкий гул, от которого заныли зубы. Секунду вибрация была нестерпимой, потом звук просочился в невидимые щели и стих, затаившись.
Иван замер, прислушиваясь, но напряженная тишина снова ничем не нарушалась. В этом гулком замке становилось совсем интересно, хоть и немного жутковато. Иван готов был поклясться, что ни единого человека здесь не могло находиться, но в то же время чужое присутствие явственно ощущалось. Но это было, пожалуй, и не совсем то, о чем Иван где-то читал, в каком-то фантастическом рассказе: город, который своей предупредительностью и услужливостью доводит своих обитателей до умоисступления; в этом месте была лишь холодная пустота и бесстрастный механизм, непонятная гигантская игрушка, повисшая между звезд. Иван, держа меч наготове, настороженно приблизился к высокому крыльцу, поднялся на него, рывком распахнул тяжелую дверь и вошел внутрь. Подняв меч над головой, он огляделся. Опять это был просторный зал. Большую часть его пространства занимал довольно грубый стол со скамьями вокруг него.. Окон не было, но света хватало: множество факелов, развешенных по стенам, позволяли неплохо разглядеть подробности обстановки. Сами эти стены украшала странная живопись, какой Иван никогда не видел: роспись шла от пола до потолка. Более ничего интересного в этом зале не было, кроме еды. Но зато какая это была еда! Она прямо-таки царила здесь, бросалась в глаза, распространяла ароматы, заставляла стол трещать под тяжестью горшков, чаш, чарок, кувшинов, тарелок, ваз, судков, блюд и прочей посуды, переполненной всевозможными яствами, как-то: супами, кашами, мясом, пирогами, маринадами, соусами, майонезами, салатами, соленьями, сластями, фруктами, сырами и прочим; всякие там осетры, форели, икра и осьминоги представляли дары моря; имелись тут рябчики, куропатки, фазаны, гуси, куры, утки, перепелки, какие-то совсем малюсенькие птички и другие отлетавшие свое пернатые; Иван углядел и экзотические блюда типа всяких змей, толстых и тонких, фаршированных чем-то и просто зажаренных на вертелах, тушеных земляных червей на широких листьях и массу другой подобной невнятицы… Напитков тоже хватало. Хрустальные кувшины хранили в себе пойло всевозможного цвета и прозрачности: были жидкости красные и черные, желтые и зеленые, были белые, как молоко, и прозрачные, как слеза младенца… Огромный стол готов был сломаться под тяжестью всей этой пищи, приготовленной для неведомых едоков, но для тех, кому количество ее показалось бы мало, по углам громоздились кучи окороков, горы колбас, бастионы тугих сыров, завалы бочек, бочонков, бутылок и шкаликов. Количество продуктов, находившихся в этом зале, поражало всякое воображение. Причем все это гастрономическое великолепие не лежало просто так, брошенное и ненужное, нет – оно манило к себе, призывало отведать, съесть и обожраться, взять вилку, ложку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79