— Ни черта там нету, Том, — сказал он. — Не бывали они на этом острове. А мы с тобой не больно хитры оказались.
— Неверно.
— То есть как?
— После того как шхуна села на мель, они пошли на лодке в глубь острова. То ли решили отсиживаться там, то ли чтобы разведать протоки — уж этого не знаю.
— Думаешь, они видели, как мы взбирались на шхуну?
— Либо все могли видеть, либо ничего. Они были слишком низко над водой, оттуда трудно что-нибудь увидеть.
— Могли услышать — мы же были у них с наветренной стороны.
— Может быть, и услышали.
— Так что же теперь?
— Ты отправляйся на судно, а потом пришли Ару за Генри и за мной. Они, пожалуй, еще вернутся.
— А как с Питерсом? Мы можем его взять.
— Ну, так берите сейчас.
— Томми, ты не с той стороны к этому подходишь. Мы оба ошибались, и я вовсе не подаю тебе советов.
— Я знаю. Я спущусь в задний люк, как только мы с Арой уберем Питерса.
— Пусть лучше он один это делает, — сказал Вилли. — Они могут увидеть вас издали. Но различить то, что плоско лежит на палубе, без бинокля нельзя.
Томас Хадсон объяснил это Аре, и Ара взобрался наверх и управился с Питерсом очень легко и без всяких эмоций — только обвязал ему голову парусиной. Он не выказал ни грубости, ни излишних чувств и сказал только, после того как поднял Питерса и спустил его головой вперед в шлюпку:
— Какой он весь твердый, точно дубовый.
— Потому, наверно, и говорят про покойника, что он дал дуба, — сказал Вилли. — Ты разве этого не слыхал?
— Да, — сказал Ара. — Мы их зовем «fiambres», это значит «холодное мясо» — ну, знаешь, как в ресторане, где можно взять рыбу, а можно холодное мясо. Но я думал о Питерсе. Он всегда был такой гибкий.
— Я в аккурате его доставлю, Том. Тебе еще что-нибудь нужно?
— Удача мне нужна, — сказал Томас Хадсон. — Спасибо за разведку, Вилли.
— Обычная дерьмовая работенка, — сказал Вилли.
— Скажи Хилю, пусть смажет тебе царапины мертиолатом.
— Плевать на царапины, — сказал Вилли. — Буду бегать, как дикарь из джунглей.
Томас Хадсон и Генри смотрели из обоих люков на ломаную и зазубренную линию мелких островов, лежавших между ними и длинным заливом, который служил проходом в глубь острова. Они разговаривали, не понижая голоса, так как знали, что тех, других, не может быть нигде ближе, чем на этих маленьких зеленых островках.
— Ты покарауль, — сказал Томас Хадсон. — Я пойду выброшу за борт их боеприпасы и еще раз посмотрю, что тут есть внизу.
Внизу он нашел много такого, чего раньше не замечал, и, вытащив на палубу ящик с патронами, столкнул его за борт. Пожалуй, следовало бы расшвырять по отдельности все эти коробки. Ну да черт с ними. Он вынес на палубу шмейссеровский автомат, обнаружил, что тот не действует, и отложил его к собственным вещам.
Пусть-ка Ара с ним повозится, подумал он. По крайней мере мы знаем, почему они не взяли его с собой. Ты, может быть, полагаешь, что они оставили раненого в качестве комитета по организации встречи, а сами дали тягу? А может, они устроили его со всяческими удобствами, а сами отправились на разведку? И много ли они, по-твоему, видели и много ли они знают?
— А нам не стоило бы сохранить эту ихнюю амуницию как вещественное доказательство? — спросил Генри.
— Теперь нам уж не до вещественных доказательств.
— Их всегда хорошо иметь. Ты знаешь, какие там придиры. Наверняка поставят все под сомнение. А Управление военно-морской разведки — оно даже под сомнение взять не захочет. Помнишь, Том, как было с последней подлодкой?
— Помню.
— Она тогда вон на сколько зашла в устье Миссисипи, а мы все еще сомневались.
— Верно.
— По-моему, неплохо было бы сохранить амуницию.
— Генри, — сказал Томас Хадсон, — ты только не волнуйся. Убитые все находятся на острове. Есть у нас пули от шмейссеровского автомата, извлеченные из тех тел и из мертвого фрица. Еще одного фрица мы похоронили, и место захоронения точно указано в судовом журнале. Есть севшая на мель шхуна и еще один мертвый фриц на ней. Есть два шмейссеровских автомата — один неисправный, другой поврежденный осколочной гранатой.
— А вот налетит ураган и все сметет, и они скажут, что все эти факты сомнительны.
— Хорошо, — сказал Томас Хадсон. — Допустим, что все эти факты сомнительны. Ну а Питерс?
— Скажут, что Питерса, наверно, застрелил кто-нибудь из нас.
— И верно, что скажут. Придется нам пройти через все это.
Они услышали шум подвесного мотора и увидели, что Ара огибает мыс. Шлюпка так же высоко задирает нос, как и каноэ, подумал Томас Хадсон.
— Собирай свои манатки, Генри, — сказал он. — Мы возвращаемся на судно.
— Если хочешь, я охотно останусь на этом корыте.
— Нет, ты мне нужен на судне.
Но когда Ара стал бок о бок со шхуной, он вдруг передумал.
— Генри, побудь здесь еще немного, а я пришлю за тобой Ару. Если они появятся, кидай им гранату в лодку. Перейди сюда, в задний люк, тут просторно. И шевели мозгами.
— Хорошо, Том. Спасибо, что разрешил мне остаться.
— Я бы сам остался, а тебя отослал, но мне нужно кое-что обсудить с Антонио.
— Понимаю. Может, мне обстрелять их, когда они будут тут рядом, прежде чем бросать гранату?
— Как хочешь. Но не высовывайся, а гранату кидай из другого люка. И крепче держись.
Он лежал у шпигатов с подветренного борта и передавал вещи Аре. Потом сам перевалился через борт.
— Внизу не слишком мокро? — спросил он Генри.
— Нет, Том. Все в порядке.
— Ну, не поддавайся клаустрофобии и будь настороже. Если они явятся, не торопись, подожди, пока их лодка станет точно борт о борт со шхуной, и тогда уж валяй.
— Конечно, Том.
— Представь себе, будто ты сидишь в шалаше и охотишься на уток.
— Это мне ни к чему, Том.
Томас Хадсон уже лежал в шлюпке.
— Ара приедет за тобой, как только это потребуется.
— Не беспокойся, Том. Если нужно, я тут хоть всю ночь просижу, только хорошо бы Ара привез мне чего-нибудь поесть, ну и, может, немножко рома и воды.
— Он вернется и заберет тебя, и немножко рома мы выпьем на судне.
Ара дернул за шнур мотора, и они пошли к катеру. Лежа на дне шлюпки, Томас Хадсон чувствовал гранаты у своих ног и тяжесть nino на груди. Он обнял его и побаюкал, и Ара засмеялся и, нагнувшись к нему, сказал:
— Неподходящая это жизнь для хороших деток.
XIX
К закату, когда ветер посвежел, все уже были на борту. Отмель еще не покрылась водой, но фламинго снялись и улетели. В предзакатном освещении отмель казалась серой, и на ней хлопотала стая бекасов. Позади было мелководье, протоки, в которых трудно было найти путь из-за ила, замутившего воду, и цепь островков на горизонте.
Томас Хадсон стоял на мостике, прислонись к борту в самом углу, и слушал, что говорил ему Антонио.
— Вода поднимется достаточно высоко не раньше одиннадцати, — сказал Антонио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119