Консулами на следующий год были избраны Тиберий Семпроний Гракх, во второй раз, и Квинт Фабий Максим Младший, сын тогдашнего консула и бывшего диктатора.

Шестой год войны – от основания Рима 541 (213 до н. э.)
Фабий Младший принял начальство над войском, которым в прошедшем году командовал его отец. Следом за ним в лагерь прибыл и старый Фабий, пожелавший служить у сына в должности легата. Сын вышел ему навстречу. Старый Фабий ехал верхом. Обычай требует, чтобы в присутствии консула любой всадник спешивался, но ликторы Фабия Младшего из глубокого почтения к заслугам старика молчали, не решаясь ему об этом напомнить. Тогда сын коснулся плеча одного из ликторов и спросил:
– Ты что же не исполняешь своего долга?
И ликтор велел бывшему диктатору сойти с коня. Фабий Старший беспрекословно повиновался и, спрыгивая на землю, сказал:
– Спасибо тебе, сын мой! Я хотел испытать, вполне ли ты сознаешь, что ты консул.
Житейская мудрость Фабия Максима и возвращение Арп под власть Рима.
Как-то ночью в тот же лагерь явился в сопровождении трех рабов Дазий Альтиний из апулийского города Арпы. Он предложил передать Арпы, занятые карфагенским гарнизоном, в руки римлян, но требовал награды. Его предложение обсуждали на военном совете. Многие говорили, что не награды заслуживает Альтиний, а розог и смерти под ликторским топором: он подлый перебежчик, более того – он враг обеим сторонам. После Канн он и сам переметнулся к Ганнибалу, и сограждан подбил на измену, а теперь, когда, вопреки его ожиданиям, Рим снова входит в силу, он замышляет новое предательство! Участь его пусть будет уроком для всех изменников!
Но Фабий Максим, отец консула, напомнил, что идет война и потому рассуждать следует не так, как велит совесть, а как подскажут обстоятельства. Главное для Рима – удержать и сохранить союзников всеми доступными средствами. Казнив Альтиния, римляне отпугнут всех, кто захотел бы образумиться и возвратиться к прежним договорам. Но, разумеется, и доверяться Альтинию нельзя. Пока вернее всего не считать его ни врагом, ни союзником и до конца войны держать под домашним арестом где-нибудь невдалеке от лагеря.
– Вот тогда, – заключил Фабий, – мы и рассудим на досуге, чего он более заслуживает – кары за уход или награды за возвращение.
На том и порешили.
В Арпах Альтиния первыми хватились домашние, а там и целый город заговорил об его исчезновении. Начались беспорядки, и власти, страшась переворота, послали гонца к карфагенянам. Ганнибал нисколько не удивился и даже обрадовался: дружбою Альтиния пуниец никогда не дорожил, а его бегство давало повод наложить руку на имущество первого в Арпах богача. А чтобы никто не заподозрил его в алчности, Ганнибал решил изобразить гнев. Он распорядился привезти жену и детей Альтиния к нему в лагерь, сам их допросил, главным образом стараясь выведать, сколько золота и серебра у них в доме, и, все выведав, сжег живьем.
Консул Фабий снялся с лагеря и выступил к Арпам. Осмотревши местность и стены, он обнаружил, что самая мощная и надежная часть укреплений охраняется слабее всего. Там он и задумал проникнуть в город. В стене были ворота – узкие и низкие, потому что дорогою, которая к ним приводила, ездили мало. К этим воротам в четвертую стражу ночи подкрался отборный отряд, перелез с помощью штурмовых лестниц через стену, взломал ворота изнутри и занял прилегавшие к ним кварталы. Много помогло римлянам то, что с полуночи зарядил дождь и разогнал караульных, которые попрятались под крышу. Шум ливня и ветра заглушил треск разбиваемых засовов и скрип ворот, а после, немного утихнув, приятно убаюкивал стражу.
Трубачи, расставленные вдоль дороги между городом и римским расположением, протрубили сигнал. Консул и его солдаты ждали этого сигнала в боевой готовности, и еще до рассвета все войско было в Арпах. Только тут и проснулись враги. Пунийцев было около пяти тысяч, да еще три тысячи вооруженных граждан. Их-то, боясь измены в тылу, начальник гарнизона поместил впереди, и они первыми столкнулись с римлянами. Бой начался в густых сумерках; когда же чуть посветлело, некоторые из римлян и арпинцев узнали друг друга в лицо и, отложив мечи, завели разговоры.
– Чем мы вас обидели и чем услужили вам пунийцы, что вы поднимаете оружие за чужаков и варваров, против старинных ваших союзников? – недоумевали римляне.
Арпинцы оправдывались, что, дескать, их согласия никто не спрашивал, что городские власти просто продали их карфагенянам. Все больше воинов беседовали, все меньше продолжали бой, и наконец арпинцы привели к консулу своего начальника. Те обменялись несколькими дружескими словами, и арпинцы повернули и вместе с римлянами бросились на пунийцев. Вслед за этим к римлянам перешло около тысячи испанцев. По их просьбе Фабий разрешил остальному гарнизону свободно покинуть город.
Братья Сципионы в Испании.
Все эти годы не прекращалась борьба с карфагенянами и в Испании. Вел ее сперва Гней Корнелий Сципион, брат консула Публия Корнелия, который неудачно пытался задержать Ганнибала в Галлии, на пути к Альпам, а затем еще менее удачно сражался с пунийцами при Тицине и при Требии. На второй год войны сенат отправил Публия Корнелия в Испанию главнокомандующим, и с тех пор братья Сципионы разделяли поровну труды и заботы. В Испании все складывалось лучше, чем в Италии. Римляне не испытали здесь ни одного поражения и не только прочно удерживали за собою все земли к северу от Ибера, но часто переходили и в карфагенские владения и многие племена склонили к измене пунийцам.
На третий год войны пунийский командующий в Испании Гасдрубал Барка, брат Ганнибала, получил из Карфагена приказ как можно скорее вести войско в Италию, на помощь Ганнибалу. Гасдрубал находил этот приказ неразумным, потому что оставить Испанию без надежной защиты означало отдать ее римлянам, однако же подчинился и стал готовиться к походу. Когда Сципионы узнали о его приготовлениях, они отложили все прочие дела, планы и намерения, твердо понимая, что, если Ганнибал и Гасдрубал соединятся, Римская держава погибла. Они переправились через Ибер, и спустя некоторое время оба вражеских войска стояли лагерями в семи или восьми километрах друг от друга. В один и тот же день, словно по уговору, противники вышли в поле и построились для битвы.
Надежды на победу были почти равные, потому что и силы у противников были равны. Но римляне, хотя им предстояло сражаться вдали от родной земли, верили, что они защищают Италию и город Рим, и потому бесповоротно решились либо победить, либо умереть. А под началом у Гасдрубала были в основном испанцы, которым больше хотелось потерпеть поражение в Испании, чем, победив, тащиться в Италию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91