– Входите, входите, – произносит мистер Мазур.
Захожу.
– А, мистер Бэйтмен, приятно вас видеть хоть раз в… месяц, что ли? – вопрошает саркастический гад.
Я ехидно улыбаюсь и падаю на стул напротив стола Мазура.
– Где вас носит? Нам надо встречаться каждую неделю, – говорит Мазур, откидываясь назад.
– Ну… – (Ясен пень!) – Я был очень занят.
– Да неужели? – спрашивает Мазур с ухмылкой.
Он проводит рукой по своим длинньгм седым волосам, раскуривая трубку, как истинный представитель богемы на пенсии.
– Я получил вашу записку. В чем дело? – Понятно, что ничего хорошего.
– Да. Видите ли… – Он копается в бумагах. – Насколько вам известно, сейчас середина семестра, и до моего сведения дошло, что вы наверняка завалите три из четырех предметов. Это правда?
Я стараюсь выглядеть удивленным. На самом деле я считал, что я завалю все четыре. Пытаюсь угадать, какой же я сдам.
– Э-э, ну да, у меня трудности с парой предметов. – Пауза. – Я не смогу сдать семинар по скульптуре?
– Да, действительно, не сможете, – произносит Мазур, бросая зловещий взгляд на розовый листок бумаги в руках.
– Не понимаю, как это, – произношу я невинно.
– По-моему, мистер Винтер сказал, что ваша работа за первое полугодие, во всяком случае у него сложилось такое впечатление, состояла в том, что вы просто склеили три камня, которые нашли за вашим общежитием, и выкрасили их в голубой цвет. – Мазур принимает огорченный вид.
Я не говорю ни слова.
– Также миссис Расселл сообщает, что вы регулярно пропускали занятия, – говорит Мазур и пристально на меня смотрит.
– А что тогда я сдам?
– Ну, мистер Шонбек говорит, что у вас все в порядке, – говорит Мазур с удивлением.
Какой еще мистер Шонбек? Ни разу не был на паре у Шонбека.
– Ну, я болел. Болен был.
– Больны? – спрашивает Мазур и огорчается еще больше.
– Ну да, болен.
– Так-так.
Наступает неприятная тишина. От запаха трубки Мазура подступает тошнота. Желание уйти невыносимо. К тому же меня бесит, что Мазур говорит с легким британским акцентом, хоть он и не из Англии.
– Стоит ли говорить, мистер Бэйтмен, э-э, Шон, что ваша ситуация, скажем так, довольно… нестабильная?
– Нестабильная, да, ну, э-э…
– Что мы предпримем по этому поводу? – спрашивает он.
– Я все утрясу.
– Да? – вздыхает он.
– Да. И не сомневайтесь.
– Ну ладно, ладно. – Мазур выглядит озадаченным, но, произнося это, улыбается.
– О’кей? – Я поднимаюсь.
– Я не против, – говорит Мазур.
– Ну, до встречи? – спрашиваю я.
– Ну, я бы не против, – смеется Мазур.
Я тоже смеюсь, открываю дверь, оглядываюсь на Мазура, который прямо лопается от смеха, еле сдерживается, закрываю дверь и уже планирую свой передоз.
У меня в комнате Беба – девушка Бертрана. Она сидит на матрасе под черной доской во всю стену, которая досталась нам вместе с комнатой, на коленях у нее вырезанная тыква, вокруг валяются старые номера «Дитейлз». Беба на втором курсе, она страдает булимией и читала «Эди» с тех пор, как оказалась здесь в прошлом сентябре. Телефон Бертрана у нее на плече, скрытый обесцвеченными перекисью волосами до плеч. Она прикуривает и вяло машет мне, когда я прохожу через прорезь в парашюте. Я присаживаюсь на свою кровать, закрыв лицо руками, в комнате слышна только Беба:
– Да, я думала, можно ли взять завтра, скажем, где-то в полтретьего?
Порванный галстук все так же свисает с крюка, и я дотягиваюсь, срываю его и швыряю об стену. Начинаю рыться по комнате. Найквил кончился, либриум и ксанакс тоже. Нахожу бутылочку актифеда, высыпаю содержимое в потные ладони. Все двадцать штук. Оглядываю комнату, чтобы принять их с чем-нибудь. Слышу, как Беба вешает трубку, затем раздаются Sio-uxsie and the Banshees.
– Беба, у Берта там ничего попить нету? – взываю я.
– Дай посмотреть.
Слышу, как она убавляет звук, через что-то переступает. Затем в прорезь парашюта просовывается рука, протягивая мне пиво.
– Спасибо. – Я беру пиво.
– У Алонсо еще есть кокаин? – спрашивает она.
– Нет. Алонсо поехал в город на выходные, – говорю я ей.
– О господи, – стонет она.
Думаю, стоит ли оставлять записку. Типа объясняющую, почему я это делаю, зачем глотаю весь этот ак-тифед. Звонит телефон. Беба подходит. Я ложусь, приняв пять. Пью пиво. «Грольш» – что за мудак. Беба ставит другую кассету, The Cure. Я принимаю еще три таблетки. Беба говорит:
– Да, я передам ему, что звонил Жан-Жак. Верно, да дa, да, да дa.
Начинаю засыпать, хохоча, – я что, действительно пытаюсь передознуться актифедом? Слышу, как Бертран со смехом открывает дверь:
– Я вернулся. Я поплыл.
Но в какой-то момент после девяти меня будит Норрис. Я не умер, только живот болит. Я под одеялом, но все еще в одежде. В комнате темно.
– Ты ужин проспал, – говорит Норрис.
– Проспал. – Пытаюсь сесть.
– Проспал.
– Что я пропустил? – Пробую отклеить язык от нёба, очень сухого и черствого.
– Лесбийский махач. Конкурс по вырезанию тыкв. Весельчак Свинтус проблевался, – пожимает плечами Норрис.
– О чувак, я так устал. – Я снова пытаюсь присесть.
Норрис стоит на пороге и щелкает светом. Он подходит к кровати:
– У тебя тут актифед повсюду, – и тычет пальцем.
Я поднимаю таблетку, отбрасываю ее в сторону.
– Да. Есть такое.
– Что ты хотел сделать? Передознуться актифедом? – смеется он, нагибаясь.
– Не говори никому, – говорю я, поднимаясь. – Мне нужно в душ.
– Только между нами, – говорит он, присаживаясь.
– Где все? – спрашиваю я, снимая одежду.
– В Уиндеме. Хеллоуина-вечерина. Твой сосед вырядился метаквалоном.
Норрис подбирает номер «Фейс», который почему-то валяется на моей стороне. Он пролистывает журнал с нарочито скучающим видом.
– Либо так, либо пончиком. Не разберешь.
– Пойду в душ, – говорю я ему. Хватаю халат. Норрис берет пастилу в шоколаде.
– Можно угоститься?
– Нет, не открывай. – Выхожу из ступора. – Это для Лорен.
– Успокойся, Бэйтмен.
– Они для Лорен. – Я устремляюсь к двери.
– Расслабься! – орет он.
Я отправляюсь в ванную, голова кружится, стараюсь идти по коридору прямо. Вхожу в кабинку, сбрасываю халат, облокачиваюсь о стену, прежде чем включить душ, думаю, что меня вырубает. Трясу головой: ощущение проходит, я включаю воду. Меня обдает слабой струей, и я пытаюсь увеличить напор, но едва теплая вода скупо сочится из ржавой головки душа.
Сидя на полу в душе, я замечаю бертрановский «жиллет», в углу рядом с тюбиком крема для бритья «Клиник». Беру бритву за серебристую рукоятку и долго на нее пялюсь. Провожу по запястью. Переворачиваю руку ладонью кверху и медленно провожу бритвой снизу вверх по руке – лезвие цепляет волоски. Убираю бритву и смываю волосы. Снова подношу ее к руке – на этот раз лезвием к запястью, крепко прижимаю, стараясь разрезать кожу. Но она не режется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69