– Удачно? – спрашиваю я.
– Был бы я здесь с тобой? – говорит он.
Его грубая попытка наехать, если это вообще был наезд, раздражает меня еще больше, чем если бы он выдал настоящую… что? крутую шутку?
– Ты пьян? – спрашиваю я, смутно надеясь, что да.
– Хотелось бы, – стонет он.
– Прям хотелось бы? – уточняю.
– Да. Очень, – снова стонет он, укладываясь на кровать.
– Ну и сценку ты закатил за ужином, – отмечаю я. Мы смотрим очередной клип или, может, очередной рекламный ролик, непонятно, а потом он говорит:
– Отъебись. Мне насрать.
Он помолчал, задумавшись, а потом спросил, глядя на стену между номерами:
– Они обе спят?
– Да, – киваю я.
– Я ходил в кино, – признается он.
– Мне плевать, – говорю я.
– Отстой, – говорит он.
Он поднимается и подходит к магнитофону, втыкает кассету; из динамиков раздается жесткий панк, и я в полном ужасе вскакиваю, а он, скорчив рожу, убавляет звук, затем начинает злорадно хихикать и присаживается в кресло рядом с моим.
– Что ты смотришь? – спрашивает он.
У него в руках каким-то сверхъестественным образом снова появилась бутылка «Джек Дэниелс», и он, открутив крышку, предлагает мне выпить. Я трясу головой и отталкиваю бутылку.
– Клипы, – говорю.
Он смотрит на меня, потом поднимается и пялится в окно; он совершенно неугомонный, всегда готов поебаться, от него исходит нервная энергия предвкушения.
– Вернулся, потому что пошел дождь.
Я слышу, как он прикуривает, чувствую запах дыма. Я закрываю глаза, облокачиваюсь на спинку кресла и вспоминаю дождливый день, когда мы с Шоном сидели в общем корпусе, оба с бодуна, с одной тарелкой купленных в буфете френч-фрайз на двоих, потому что на ланч мы опоздали. Мы всегда опаздывали на ланч. Всегда шел дождь.
– Помнишь выходные на Согатаке и Макинак-Айленде? – спрашивает он.
– Нет, не помню. Я только помню адские выходные на озере Виннебаго. На самом деле я никогда и не был на Макино-Айленде, – негромко говорю я.
– Макинак, – поправляет он.
– …но, – говорю я.
– С тобой непросто, Пол, – произносит он сладко.
– Пристрели меня.
– Ну, тогда ты помнишь, что Томасы тоже всегда приезжали? – спрашивает он. – Брэда Томаса помнишь? Красавец, но мегаупырь.
– Мегаупырь? – спрашиваю я. – Брэд? Брэд из Лэтина?
– Нет, Брэд из Фенвика, – говорит он.
– Я не помню Брэда Томаса, – говорю я, хотя учился в Фенвике с Брэд ом и Ричардом.
На самом деле я был влюблен в Брэда. Или это был Билл?
– Помнишь четвертое июля, когда мой отец сильно напоил тебя, меня и Кирка на яхте и у моей матери случился припадок? Мы слушали лучшие сто хитов по радио, и кто-то выпал за борт, верно? – говорит он. – Помнишь?
– Четвертое июля? На яхте? – спрашиваю я.
Неожиданно мне становится интересно, где сегодня вечером мой отец, и меня слегка удивляет, что это не наводит на меня тоску, потому что я типа припоминаю отцовскую яхту, я помню, как мне ужасно хотелось увидеть Брэда голым, но не помню, падал ли кто-нибудь за борт, и я слишком устал, чтобы даже приблизиться к Ричарду, поэтому откидываюсь в кресле и говорю ему:
– Я все помню. Давай дальше. К чему это ты?
– Я скучаю по тем дням, – говорит Ричард искренне.
– Ты урод, – говорю я.
– Что случилось? – говорит он, отворачиваясь от окна.
Ну, давай посмотрим: твой отец ушел от твоей матери к другой женщине, и мистер Томас, если правильно помню, умер от сердечного приступа во время игры в поло, а ты стал торчком и пошел в колледж, и я тоже торчал какое-то время и отправился в Кэмден, где сравнительно перестал торчать, и я просто не пойму, что ты хочешь услышать, Ричард? И так как мне надо что-то сказать, я просто снова говорю:
– Ты урод.
– Похоже, мы выросли, – говорит он с грустью.
– Выросли, – говорю я. – Глубокое наблюдение.
Он садится рядом со мной на другое кресло.
– Ненавижу колледж.
– Не слишком ли поздно жаловаться? – спрашиваю я.
Он не обращает на меня внимания:
– Ненавижу.
– Ну, первые пара лет неприятные, – говорю я.
– А дальше? – Он смотрит на меня, серьезно дожидаясь моего ответа.
– Привыкаешь, – говорю я через какое-то время. Мы пялимся в телевизор. Еще ролики, которые похожи на клипы. Еще клипы.
– Я хочу трахнуть Билли Айдола, – говорит он с отсутствующим видом.
– Да? – зеваю я.
– Тебя я тоже хочу трахнуть, – говорит он таким же отсутствующим голосом.
– Неплохая подбирается компания.
От его реплик мне хочется глотнуть из бутылки «Джека Дэниелса». Делаю глоток. Вкусно. Передаю бутылку обратно.
– Хватит заигрывать, – говорит он со смехом. – У тебя плохо получается флиртовать.
– Очень надо, – говорю я, обидевшись, что он считает, будто я к нему подкатываю.
Он игриво хватает меня за запястье и говорит:
– Всегда так было.
– Ричард, не знаю, о чем ты говоришь, – говорю я, высвобождая свое запястье, окидываю его недоуменным взглядом и снова поворачиваюсь обратно к телевизору.
Рекламный ролик сменяет еще один клип, и вдруг раздается такой раскат грома, что мы аж притихли.
– В самом деле, поливает вовсю, – говорит он.
– Да, поливает, – говорю.
– Ты там встречаешься с кем-нибудь? – спрашивает он. – Ну, в колледже.
– Со второкурсником с Юга, который ездит на мотоцикле. Это сложно объяснить, – говорю я.
И тут до меня доходит, что это довольно точное описание Шона, и от этого он выглядит куда менее привлекательным, чем когда-то казался. А что еще можно о нем сказать? Наступает момент, когда я не могу вспомнить его имя, не могу даже вспомнить черты лица, что-либо.
– А что у тебя?
Меня душит страх, я боюсь ответа.
– А что у меня? – спрашивает он. Какое изящное чувство юмора.
– Ты «встретил» кого-нибудь? – перефразирую я вопрос.
– «Встретил» кого-нибудь? – переспрашивает он с напускной скромностью.
– С кем ты ебешься? Так лучше? То есть на самом деле мне это не интересно. Так, для поддержания разговора.
– О господи, – вздыхает он. – Чувак из Брауна. Он изучает семиотику. Это, наверное, наука о стирке белья или вроде того. По-любому он в команде. Я встречаюсь с ним по выходным.
– С кем еще? – спрашиваю я. – Что в колледже?
– Есть один чувак из Калифорнии, из Энсино, зовут Джейми. Перевелся из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Блондин, еврей. Он тоже в команде.
– Какое вранье, – не сдерживаюсь я.
– Что? – Он приходит в замешательство, он сбит с толку. – Это ты о чем?
– Ты всегда говоришь, что встречаешься с кем-то из «команды». И всегда врешь. Что это за «команда» такая? – спрашиваю я и тут замечаю, что все это время мы разговаривали шепотом. – В «Саре Лоренс» нет команды, кретин. Думаешь, я поверю твоей бредятине?
– Да заткнись, ты совсем спятил, – говорит он с отвращением, отмахиваясь от меня.
Мы смотрим телевизор, слушаем кассетник и допиваем вискарь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69