В конце концов срываюсь, сваливаю, ухожу. Проще простого. Я за дверью. Фелс неподалеку. У меня там есть кое-какие друзья, разве не так? Но при мысли об этом находит невероятнейшая тоска, так что я просто слоняюсь какое-то время по общаге, а затем сваливаю. Теперь в Сотвелл? Не-а. Но та девчонка, которая поцеловала меня… кажется, живет в Нойсе, в одноместной комнате № 9. Иду к ее двери и стучусь.
Кажется, я слышу смех, затем пронзительный голос. Чей? Чувствую себя дураком, но я пьян, так что все круто. Открывается дверь – девчонка, которая вышла из-за стола, не та, что поцеловала меня, на ней халат, а за ней в кровати какой-то бледный парень, раскуривающий на футоне большой багровый бонг. Господи Иисусе, отстой полнейший, думаю я.
– Э-э, а Сьюзен не здесь живет? – спрашиваю я, краснея, стараясь не робеть.
Девчонка оборачивается назад к парню в кровати.
– Сьюзен живет здесь, Лорен? Парень затягивается бонгом.
– Нет, – отвечает он, предлагая его мне. – Лей-девять.
Я поспешно сматываюсь. Быстро выхожу за дверь. Я на улице, холодно. Что делать? Думаю. Что же это за вечер, если ничего не предпринять. Так и останется никаким? Как все остальные гребаные вечера? Появляются какие-то мысли в голове. Решаю отправиться в Лей-9, где живет Сьюзен. Стучусь. Кроме альбома «Небраска» Брюса Спрингстина, ничего не слышно. Трахаться под такой музон – самое то, думаю я. Проходит долгое время, но в итоге Сьюзен открывает дверь.
– Как поживаешь, Сьюзен? Привет. Извини, что побеспокоил тебя в такое время.
Она странно так на меня смотрит, потом улыбается и говорит:
– Без проблем, заходи.
Я захожу, руки в карманы куртки. У нее на стене над компьютером и бутылкой «Столичной» две ксерокопированные карты Вермонта… на самом деле это Нью-Гэмпшир или, может, Мэриленд. Я слишком для этого пьян, доходит до меня, когда я заваливаюсь и глубоко вздыхаю. Сьюзен закрывает дверь и говорит: «Рада, что зашел» – и запирает дверь, и от того, что она запирает дверь, у меня все опускается; до меня доходит, что она тоже хочет трахаться и что именно это от меня и ожидается, и в этом виноват только я, а на самом деле я хочу Лорен Хайнд и мне кажется, что сейчас меня вырубит, а она выглядит готовой на все и совсем молодой.
– Где был? – спрашивает она.
– В кино. Отличный итальянский фильм. Но он весь по-итальянски, так что накуренным не посмотришь, – говорю я, стараясь быть погрубее, отбить у нее охоту. – Субтитры, знаешь ли.
– Да. – Она улыбается по-доброму, по-прежнему влюбленная в меня.
– Что я хотел сказать, типа, э, почему эти карты… Да, это самое, что эти карты там делают? – спрашиваю. Ну и лошара.
– В Мэриленде круто, – говорит Сьюзен.
– Я хочу переспать с тобой, Сьюзен, – говорю я.
– Что? – Притворяется, что не расслышала.
– Ты не расслышала?
– Нет. Слышала, – отвечает она. – В тот вечер мне так не показалось.
– Так что ты на это скажешь? – спрашиваю я, оставив эту ремарку висеть прямо у меня над головой.
– Мне кажется, что это вообще смешно, – говорит она.
– Как это? То есть почему ты так думаешь?
– Потому что у меня есть бойфренд, – говорит она, – припоминаешь?
На самом деле я ничего такого не помню, но все же выпаливаю:
– Это не играет роли. Это не причина, чтобы не трахаться.
– Да неужто? – спрашивает она скептически, но улыбается. – Объясни-ка.
– Ну, понимаешь ли, это как это самое… – Я присаживаюсь на кровать. – Это типа, это самое…
– Напился, – говорит Сьюзен.
Господи, имя Сьюзен такое дурацкое. Оно напоминает мне слово «синус». Она берет меня на слабо. Я прямо-таки чувствую, как она вся исходит. Она хочет.
– Где же ты была всю мою жизнь? – спрашиваю я.
– Ты знал, что я родилась в «Холидей-инн», – кажется, говорит она.
Я пялюсь на нее, совершенно недоумевая, совсем уже ебанувшись. Теперь она рядом со мной на кровати. Я продолжаю пялиться.
В конце концов я говорю:
– Просто сними одежду и ложись или стой, мне все равно, на кровати, и, это самое, не важно, родилась ли ты в «Холидей-инн». Понимаешь, о чем я?
– Прекрасно, – говорит она. – Ты случаем не на искусстве учишься все еще?
– Что? – спрашиваю я.
У меня слезятся глаза. Она приглушает свет, и все происходит на самом деле, есть там бойфренд или нет его. Я пьян, но не настолько, чтобы отказываться. В ванной общего корпуса над туалетом сегодня кто-то написал раз пятнадцать: «У Рональда Макглинна ни хуя, ни яиц».
Она поворачивается ко мне – ее плоть мерцает зеленым светом от светящихся слов на компьютерном экране – и ничего не говорит. Я ложусь на спину, и она начинает сосать и пытается засунуть палец мне в жопу. Мне хорошо, а ее от этого реально прет, и я думаю, о чем говорят в ситуациях типа этой? Ты католичка? Тебе когда-нибудь нравились «Битлы»? Или девчонок положено спрашивать про «Аэросмит»? Девчонки в средней школе, помнится, одели черные повязки в день, когда Стивен Тайлер женился. Средняя школа была отстоем. Она все отсасывает, губы влажные, но твердые. Я засовываю руки под ее футболку, щупаю ее титьки. У нее небольшая волосатая бородавка под рукой, и у меня на самом деле от этого даже не пропадает желание. Не особо возбуждает, конечно, но и желания не отбивает.
– Погоди… погоди…
Я пытаюсь стянуть трусы до конца, затем джинсы, но я на кровати, и она у меня отсасывает и пытается раздвинуть ноги еще шире, и, хотя все это вызывает у меня типа отвращение, мне чересчур хорошо, чтобы ныть. Она поднимает голову.
– Болезни? – спрашивает.
– Нет, – говорю я, хотя должен сказать «да, мандавошки» и прекратить все это.
Я снимаю ее футболку через голову, нитка зеленой слюны приклеилась к губам, когда она поднимает голову. Я прикасаюсь сбоку к ее лицу, потом расстегиваю свою рубашку, сбрасываю штаны.
– Подожди, выключи свет, – говорю я ей. Она скалится.
– Мне нравится со светом. – И кладет руки мне на грудь.
– Не, нахуй. Я хочу без света. Решай вопрос.
– Я выключу. – Она выключает. – Так лучше?
Мы снова начинаем целоваться. Что теперь произойдет, думаю я. Кто начнет жуткое порево? Что сказали бы ее родители, если б знали, что это единственное, чем она здесь занимается? Пишет хайку на своем «Эппле», хлещет водку, как какая-то свихнувшаяся алкоголичка, постоянно трахается… Отреклись бы они от нее? Дали бы ей больше денег? Что?
– О, зайка, – стонет она.
– Тебе нравится? – нашептываю я.
– Нет, – снова стонет она, – я хочу включить свет. Я хочу видеть тебя.
– Что? Не верю.
– Мне хочется знать, что я творю, – произносит она.
– Не понимаю, что тебя может смущать, – говорю я.
– Меня заводит неон, – говорит она, но свет не включает.
Я пригибаю ее голову. Она снова принимается у меня отсасывать. Я отталкиваю ее. Головой она работает достойно.
– Подожди, – говорю я, – сейчас кончу…
Она поднимает голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Кажется, я слышу смех, затем пронзительный голос. Чей? Чувствую себя дураком, но я пьян, так что все круто. Открывается дверь – девчонка, которая вышла из-за стола, не та, что поцеловала меня, на ней халат, а за ней в кровати какой-то бледный парень, раскуривающий на футоне большой багровый бонг. Господи Иисусе, отстой полнейший, думаю я.
– Э-э, а Сьюзен не здесь живет? – спрашиваю я, краснея, стараясь не робеть.
Девчонка оборачивается назад к парню в кровати.
– Сьюзен живет здесь, Лорен? Парень затягивается бонгом.
– Нет, – отвечает он, предлагая его мне. – Лей-девять.
Я поспешно сматываюсь. Быстро выхожу за дверь. Я на улице, холодно. Что делать? Думаю. Что же это за вечер, если ничего не предпринять. Так и останется никаким? Как все остальные гребаные вечера? Появляются какие-то мысли в голове. Решаю отправиться в Лей-9, где живет Сьюзен. Стучусь. Кроме альбома «Небраска» Брюса Спрингстина, ничего не слышно. Трахаться под такой музон – самое то, думаю я. Проходит долгое время, но в итоге Сьюзен открывает дверь.
– Как поживаешь, Сьюзен? Привет. Извини, что побеспокоил тебя в такое время.
Она странно так на меня смотрит, потом улыбается и говорит:
– Без проблем, заходи.
Я захожу, руки в карманы куртки. У нее на стене над компьютером и бутылкой «Столичной» две ксерокопированные карты Вермонта… на самом деле это Нью-Гэмпшир или, может, Мэриленд. Я слишком для этого пьян, доходит до меня, когда я заваливаюсь и глубоко вздыхаю. Сьюзен закрывает дверь и говорит: «Рада, что зашел» – и запирает дверь, и от того, что она запирает дверь, у меня все опускается; до меня доходит, что она тоже хочет трахаться и что именно это от меня и ожидается, и в этом виноват только я, а на самом деле я хочу Лорен Хайнд и мне кажется, что сейчас меня вырубит, а она выглядит готовой на все и совсем молодой.
– Где был? – спрашивает она.
– В кино. Отличный итальянский фильм. Но он весь по-итальянски, так что накуренным не посмотришь, – говорю я, стараясь быть погрубее, отбить у нее охоту. – Субтитры, знаешь ли.
– Да. – Она улыбается по-доброму, по-прежнему влюбленная в меня.
– Что я хотел сказать, типа, э, почему эти карты… Да, это самое, что эти карты там делают? – спрашиваю. Ну и лошара.
– В Мэриленде круто, – говорит Сьюзен.
– Я хочу переспать с тобой, Сьюзен, – говорю я.
– Что? – Притворяется, что не расслышала.
– Ты не расслышала?
– Нет. Слышала, – отвечает она. – В тот вечер мне так не показалось.
– Так что ты на это скажешь? – спрашиваю я, оставив эту ремарку висеть прямо у меня над головой.
– Мне кажется, что это вообще смешно, – говорит она.
– Как это? То есть почему ты так думаешь?
– Потому что у меня есть бойфренд, – говорит она, – припоминаешь?
На самом деле я ничего такого не помню, но все же выпаливаю:
– Это не играет роли. Это не причина, чтобы не трахаться.
– Да неужто? – спрашивает она скептически, но улыбается. – Объясни-ка.
– Ну, понимаешь ли, это как это самое… – Я присаживаюсь на кровать. – Это типа, это самое…
– Напился, – говорит Сьюзен.
Господи, имя Сьюзен такое дурацкое. Оно напоминает мне слово «синус». Она берет меня на слабо. Я прямо-таки чувствую, как она вся исходит. Она хочет.
– Где же ты была всю мою жизнь? – спрашиваю я.
– Ты знал, что я родилась в «Холидей-инн», – кажется, говорит она.
Я пялюсь на нее, совершенно недоумевая, совсем уже ебанувшись. Теперь она рядом со мной на кровати. Я продолжаю пялиться.
В конце концов я говорю:
– Просто сними одежду и ложись или стой, мне все равно, на кровати, и, это самое, не важно, родилась ли ты в «Холидей-инн». Понимаешь, о чем я?
– Прекрасно, – говорит она. – Ты случаем не на искусстве учишься все еще?
– Что? – спрашиваю я.
У меня слезятся глаза. Она приглушает свет, и все происходит на самом деле, есть там бойфренд или нет его. Я пьян, но не настолько, чтобы отказываться. В ванной общего корпуса над туалетом сегодня кто-то написал раз пятнадцать: «У Рональда Макглинна ни хуя, ни яиц».
Она поворачивается ко мне – ее плоть мерцает зеленым светом от светящихся слов на компьютерном экране – и ничего не говорит. Я ложусь на спину, и она начинает сосать и пытается засунуть палец мне в жопу. Мне хорошо, а ее от этого реально прет, и я думаю, о чем говорят в ситуациях типа этой? Ты католичка? Тебе когда-нибудь нравились «Битлы»? Или девчонок положено спрашивать про «Аэросмит»? Девчонки в средней школе, помнится, одели черные повязки в день, когда Стивен Тайлер женился. Средняя школа была отстоем. Она все отсасывает, губы влажные, но твердые. Я засовываю руки под ее футболку, щупаю ее титьки. У нее небольшая волосатая бородавка под рукой, и у меня на самом деле от этого даже не пропадает желание. Не особо возбуждает, конечно, но и желания не отбивает.
– Погоди… погоди…
Я пытаюсь стянуть трусы до конца, затем джинсы, но я на кровати, и она у меня отсасывает и пытается раздвинуть ноги еще шире, и, хотя все это вызывает у меня типа отвращение, мне чересчур хорошо, чтобы ныть. Она поднимает голову.
– Болезни? – спрашивает.
– Нет, – говорю я, хотя должен сказать «да, мандавошки» и прекратить все это.
Я снимаю ее футболку через голову, нитка зеленой слюны приклеилась к губам, когда она поднимает голову. Я прикасаюсь сбоку к ее лицу, потом расстегиваю свою рубашку, сбрасываю штаны.
– Подожди, выключи свет, – говорю я ей. Она скалится.
– Мне нравится со светом. – И кладет руки мне на грудь.
– Не, нахуй. Я хочу без света. Решай вопрос.
– Я выключу. – Она выключает. – Так лучше?
Мы снова начинаем целоваться. Что теперь произойдет, думаю я. Кто начнет жуткое порево? Что сказали бы ее родители, если б знали, что это единственное, чем она здесь занимается? Пишет хайку на своем «Эппле», хлещет водку, как какая-то свихнувшаяся алкоголичка, постоянно трахается… Отреклись бы они от нее? Дали бы ей больше денег? Что?
– О, зайка, – стонет она.
– Тебе нравится? – нашептываю я.
– Нет, – снова стонет она, – я хочу включить свет. Я хочу видеть тебя.
– Что? Не верю.
– Мне хочется знать, что я творю, – произносит она.
– Не понимаю, что тебя может смущать, – говорю я.
– Меня заводит неон, – говорит она, но свет не включает.
Я пригибаю ее голову. Она снова принимается у меня отсасывать. Я отталкиваю ее. Головой она работает достойно.
– Подожди, – говорю я, – сейчас кончу…
Она поднимает голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69