– Речь идет об искусстве. Не пытайтесь принизить значение истинного искусства.
– А куда завтра отправится эта картина?
– На аукцион в Токио.
– К чему такие сложности, Кристофер? Не проще ли выставить ее в Нью-Йорке или в Лондоне?
Еще одна усмешка.
– А не проще ли было Брайану Эпштейну удовлетвориться тем фактом, что «Битлз» стали первой группой у себя на родине, в Beликобритании? Зачем он повез их в Штаты? Затем, что всему в этой жизни есть свое место и время, Джордан.
Вингейту все-таки удалось взбесить меня. Я смотрела на него и еле сдерживалась.
– Я соврала насчет ФБР, – холодно сообщила я. – Я им пока не рассказывала о картинах. Рассчитывала на вашу помощь. Но раз вы мне в этом отказываете, у меня не остается выбора. А знаете, Кристофер, что случится после того, как я обращусь в ФБР? Полотно, над которым вы так трясетесь, будет подшито к делу в качестве вещественного доказательства. То есть конфисковано. И вы уже не заработаете на нем ни цента. Во всяком случае, вновь увидите его очень не скоро. Если вообще увидите.
Вингейт резко повернулся ко мне, не выпуская из рук гвоздодера.
– Что вам все-таки от меня нужно? – хмуро спросил он.
– Имя. Имя человека, кисти которого принадлежат эти чертовы картины.
Он машинально – а машинально ли? – стал поигрывать гвоздодером, отбивая тупым тяжелым кончиком такт на ладони другой руки.
– Знаете, если вы еще ничего не говорили ФБР, то мне кажется, вы сейчас не в том положении, чтобы выдвигать какие-либо требования.
– Один короткий телефонный звонок, и ФБР будет здесь.
Он усмехнулся:
– Чтобы сделать один короткий звонок, необходимо для начала добраться до телефона. Как вы думаете, вам это удастся?
Он указал кончиком гвоздодера на беспроводной аппарат, пристроившийся на углу стола. Я прикинула свои шансы. Пожалуй, с баллончиком можно и попробовать. Но что дальше? Вингейт явно занял боевую стойку. Он намерен остановить меня. Может быть, даже убить. А раз так, значит, ему явно известно обо всей этой истории со «Спящими женщинами» гораздо больше, чем он пожелал рассказать.
– Так как? – продолжая поигрывать гвоздодером, почти дружелюбно осведомился он.
Я стала отступать в сторону кованой лестницы, крепко сжимая в ладони баллончик, но пока не вынимая руки из кармана.
– Куда это вы собрались, Джордан?
Он мгновенно приблизился, отведя руку с гвоздодером чуть назад. И вдруг меня как громом поразило: а что, если неизвестный художник и серийный убийца – это два разных человека? Что, если дьявольский план во всей его полноте был разработан Вингейтом в одиночку? Предположим, это он похищает и убивает женщин, а потом просто дает какому-нибудь нищему художнику немного подзаработать, загребая основную часть денег себе? Его черные глаза загорелись мрачным огнем. И мне стало жутко от этого взгляда и от собственных догадок.
Набравшись духу, я рывком выдернула руку с баллончиком из кармана и выпустила сильную струю ядовитого спрея прямо ему в лицо. Вингейт испустил душераздирающий вопль, выронил гвоздодер и чуть не выцарапал собственные глаза. Ему было больно. Так больно, что я едва не сжалилась над ним и не потащила в ванную. Впрочем, этот приступ великодушия был мимолетен. Я бросилась к лестнице, воздуха не хватало, сердце выпрыгивало из груди... Не успела я сделать и нескольких шагов, как чья-то грубая лапища схватила меня сзади и втолкнула обратно в комнату. Затем раздался громкий хлопок, голова наполнилась тупым звоном, и я отключилась.
Очнувшись, я сразу почуяла сильный запах дыма и увидела вопящего Вингейта. Он орал, как орут, пожалуй, только раненые в полевых госпиталях во время операции, держа трясущимися руками тазик, в который хирург бросает их собственные внутренности или гениталии. Вингейт вопил и метался по комнате, словно слепая крыса, пытающаяся в панике покинуть тонущий корабль. Я встала на четвереньки и поползла в сторону лестницы, но тут же остановилась – с первого этажа наверх валил густой дым.
– Здесь есть аварийный выход?! – крикнула я.
Но Вингейт меня не слышал. Он по-прежнему ожесточенно тер свои глаза и бродил по комнате, слепо натыкаясь на все подряд. Дым вокруг был уже такой плотный, что я ничего не видела в пяти шагах от себя. Слева будто что-то светлело. Ага, значит, там окно. Я быстро поползла в ту сторону, надеясь обнаружить за стеклом пожарную лестницу. Вместо этого меня ждала девятиметровая пропасть. Я схватила за руку пробегавшего мимо Вингейта и резко притянула его к себе.
– Хватит орать! – напрягая голосовые связки, рявкнула я ему прямо в ухо. – Если вы сейчас не заткнетесь и не возьмете себя в руки, мы тут сдохнем оба!
– Глаза... – мучительно простонал Вингейт. – Мои глаза... У меня вытекли глаза!
– Я просто брызнула в вас газом из баллончика, идиот! Стойте здесь, не шевелитесь!
Поднявшись на ноги, я добралась до ванной и набрала в кофейник холодной воды. Вернувшись и оттолкнув его руки, я промыла ему глаза. Он поохал еще минуту, а потом наконец начал прозревать.
– Еще... – кашляя, выдавил он.
– Потом. Сейчас надо выбираться. Где аварийный выход?
– В спальне...
– Где спальня, черт возьми?!
– Там... – махнул он рукой.
– Подъем! Ну, живо!
Лишь после увесистого пинка и после того, как я едва не вывихнула ему руку, он пополз вслед за мной. В эту минуту под лестницей раздался какой-то утробный адский рев, от которого сердце ушло в пятки. Это был голос пожара. Мне не раз приходилось его слышать. И я прекрасно понимаю людей, которые предпочитают выброситься с десятого этажа на каменную мостовую, чем позволить этому голосу приблизиться.
Я первой добралась до спальни и рывком отворила дверь. Здесь дыма было поменьше. Увидев окно, я направилась было к нему, но тут Вингейт цепко схватил меня за ногу.
– Подождите! – надсадно кашляя, прохрипел он. – Картина!
– Какая картина? Вы что, ненормальный?!
– Я ее здесь не оставлю!
– У вас есть огнетушитель?
– Не работает!
– Ну и пошел тогда к черту со своей картиной!
Он отпустил мою ногу и скрылся за дверью. Идиот, он же сгорит вместе с ящиком! Люди, готовые умереть за деньги, всегда вызывали во мне брезгливую жалость. Но таких было очень немного. Напрягая зрение, я пыталась хоть что-нибудь разглядеть в плотной дымовой завесе. Тщетно.
– Эй! Бросайте свою картину! Спасайтесь же, сумасшедший! – крикнула я изо всех сил.
– Помогите мне... – отозвался далекий голос. – Я не могу сдвинуть этот клятый ящик!
– Бросьте его сейчас же!
На сей раз ответом мне было молчание. Спустя несколько мгновений я услышала скрежет раздираемых досок.
– Она застряла! – заорал Вингейт из серой мглы и захлебнулся удушающим кашлем. – Нож! Дайте мне нож, я вырежу холст из рамы!
Если честно, мне было плевать на Вингейта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133