Но нет. Он аккуратно положил меня на пол у одного из холстов и достал из кармана нож. Одним резким уверенным движением он вспорол полотно картины сверху донизу, вновь поднял меня на руки и протиснулся в образовавшуюся щель.
25
Сознание вернулось ко мне раньше зрения. Я поняла, что жива, потому что тело сковал леденящий холод. Меня бил сильный озноб. Я попыталась коснуться лица, но рука мне не повиновалась. И другая тоже. И ноги. Напрягшись изо всех сил, я шевельнула бедрами, и в ту же секунду от ягодиц до пяток меня прошибли две болевые молнии. Так бывает, когда отсидишь ногу, а потом резко выпрямишь ее, возобновляя кровообращение. Сосредоточившись, я попыталась открыть глаза. Не получилось. Зато с обонянием было все в порядке. В воздухе стоял резкий запах мочи. Ужас шевельнулся в груди, ужас, от которого кровь стынет в жилах...
«Стоп! – скомандовал чей-то забытый голос. Голос отца. – Не впадай в истерику».
«Я боюсь...»
«Ты жива. Там, где жизнь, есть надежда».
«Не бросай меня, папочка...»
«Не о том думаешь. Скоро ты будешь видеть. Думай об этом».
В голове был полный сумбур. Но сквозь клочья тумана я вдруг увидела девочку. Она сидит за школьной партой. А рядом с ней... рядом с ней ее зеркальное отражение. Одна из девочек – это я. Собственно, я всегда завидовала мальчишкам и подражала им. Моя любимая книга – «Таинственный остров» Жюля Верна. Я заказываю себе книжки из тоненького каталога, который учитель приносит в класс. Приключения и детективы. «Белый Клык», «Эмиль и детективы»... Такого рода книжки... С деньгами у нас в семье тяжело, но когда речь заходит о чтении, мать на расходы не скупится. Она сказала, что я могу делать заказ хоть каждую неделю. Ожидание очередной книжки превращается для меня в сладкую пытку. Обычно ждать приходится по месяцу и больше. Но наконец наступает день, когда учитель ставит на свой стол большой картонный короб, вскрывает его и раздает ребятам заказанные ими книги, сверяясь по списку. Глаза мои горят от счастья, я вся дрожу от нетерпения. У меня никогда не было красивых платьев, зато моя личная библиотека – самая большая в классе. Я обожаю листать тонкие, пропахшие типографской краской страницы. Люблю прижиматься щекой к шероховатым обложкам, уже предчувствуя новые увлекательные тайны, которые они скрывают. Мне не особенно завидуют. Другие девчонки не понимают, зачем мне столько книг и что такого особенного я в них нахожу.
А я нахожу!
Однажды я принесла домой «Таинственный остров». Четверо мужчин, один из которых был, в сущности, ребенком, бежали из лагеря для военнопленных на воздушном шаре. Над океаном их настиг сильный шторм, но все же они дотянули до затерянного среди воды ничтожного клочка суши. Судьба забросила их на необитаемый остров практически без средств к существованию. Задача была одна – выжить. И они победили. Одного-единственного зернышка, найденного в кармане, хватило маленькой кампании, чтобы снять первый урожай. Бывший инженер наладил орошение импровизированного поля. Они обжили пещеру в суровой скале, добывали огонь, делали посуду, охотились, приручали животных... Они рассчитывали только на свои силы.
Это как раз мой случай. Да, у меня есть мать и сестренка, но нет отца. Он живой, но потерялся где-то очень далеко. Он работает фотографом на войне.
В «Таинственном острове» есть карта на внутренней обложке. Нарисованная от руки. На ней изображен остров с высоты птичьего полета. Пляж. Грот. Вулкан. И еще лес. Если пристально вглядываться в эту карту, кажется, что видишь движущуюся цепочку людей. У них нет ни денег, ни инструментов. Только здравый смысл и природная сноровка.
Прочитав эту книжку, я сама стала рисовать карты, порожденные моим воображением. На полях тетрадей, на открытках, которые нам выдавали в День благодарения, – с изображением индейца или пилигрима. Нам выдавали открытки, а мы их раскрашивали цветными карандашами. А потом учитель собирал их и лучшие вывешивал на доску. Так они там и висели. Долго. Мои рисунки тоже вешали на доску, но никогда – на самое видное место. Каждый раз кто-то раскрашивал свою открытку лучше. Мне, например, не удавалось передать тени. А многим удавалось. Они проводили толстую жирную линию черным карандашом, а потом растушевывали ее пальцем, добиваясь объемности.
Учитель этого не замечал или делал вид, что не замечает, но на обороте моих пилигримов и индейцев открывался целый нарисованный мир – необитаемый остров, выведенный карандашом во всех подробностях... В этом мире я жила целых полчаса перед тем, как сдать разрисованную открытку...
Мои сомкнутые веки вдруг начали непроизвольно подергиваться, а руки рефлекторно сжались в кулаки. Что-то случилось с моими мышцами. Внутренний голос подсказывал мне затаиться и прислушаться к своим ощущениям. Я вдруг поняла, что могу открыть глаза. Надо лишь сделать над собой небольшое усилие. Хорошо бы еще чуть-чуть подождать и сначала понять, что со мной происходит...
Но я не могла ждать и противиться желанию проверить внезапно вернувшееся зрение.
Я собралась с духом и открыла глаза. Сначала ничего толком не увидела. Передо мной плавали лишь темные и светлые пятна. Однако прежде чем я успела испугаться и прийти в отчаяние, туман начал быстро рассеиваться. Первое, что я увидела, было... лицо Талии Лаво. Всего в полутора метрах от меня. Протяни руку и коснешься. А ниже была ее обнаженная грудь, наполовину скрытая под желтоватой водой. Голова Талии безмятежно склонилась на край эмалированной ванны. Глаза были прикрыты. Меня поразила ее бледность. Почти синюшность... И еще удивило, что она была без одежды. Постой-ка... А ведь ее и на мне нет! Мы обе сидим в большой ванне друг напротив друга. Между нами вода и старомодный кран с двумя вентилями – холодным и горячим.
Мне хотелось оглядеться, но я не смогла повернуть голову. Похоже, придется пока довольствоваться имеющимся обзором. Позади Талии стена из стекла. Крыша тоже стеклянная. Из вытянутых прозрачных треугольников, выложенных мозаикой. А слева от меня угадывается уже другая стена – из красного кирпича. Сквозь стекло я вижу небо. Смеркается... Слева небо еще синее, справа – фиолетовое. Значит, я смотрю на север.
Пока я могла двигать только глазами. Я скользнула взглядом от стеклянной крыши на стеклянную стену и ниже. В метре от пола стекло заканчивалось и упиралось в кирпичную кладку. Так-так... Я нахожусь в оранжерее. Или в теплице. Странно обнаружить в таком помещении ванну... За стеклянной стеной высятся деревья и тропические растения, а за ними – снова кирпич. Какой-то кошмарный сон...
Я почти уверилась в том, что все это мне чудится, когда вдруг услышала звук приближающихся шагов.
– Ну что ж, приветствую, – раздался мужской голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
25
Сознание вернулось ко мне раньше зрения. Я поняла, что жива, потому что тело сковал леденящий холод. Меня бил сильный озноб. Я попыталась коснуться лица, но рука мне не повиновалась. И другая тоже. И ноги. Напрягшись изо всех сил, я шевельнула бедрами, и в ту же секунду от ягодиц до пяток меня прошибли две болевые молнии. Так бывает, когда отсидишь ногу, а потом резко выпрямишь ее, возобновляя кровообращение. Сосредоточившись, я попыталась открыть глаза. Не получилось. Зато с обонянием было все в порядке. В воздухе стоял резкий запах мочи. Ужас шевельнулся в груди, ужас, от которого кровь стынет в жилах...
«Стоп! – скомандовал чей-то забытый голос. Голос отца. – Не впадай в истерику».
«Я боюсь...»
«Ты жива. Там, где жизнь, есть надежда».
«Не бросай меня, папочка...»
«Не о том думаешь. Скоро ты будешь видеть. Думай об этом».
В голове был полный сумбур. Но сквозь клочья тумана я вдруг увидела девочку. Она сидит за школьной партой. А рядом с ней... рядом с ней ее зеркальное отражение. Одна из девочек – это я. Собственно, я всегда завидовала мальчишкам и подражала им. Моя любимая книга – «Таинственный остров» Жюля Верна. Я заказываю себе книжки из тоненького каталога, который учитель приносит в класс. Приключения и детективы. «Белый Клык», «Эмиль и детективы»... Такого рода книжки... С деньгами у нас в семье тяжело, но когда речь заходит о чтении, мать на расходы не скупится. Она сказала, что я могу делать заказ хоть каждую неделю. Ожидание очередной книжки превращается для меня в сладкую пытку. Обычно ждать приходится по месяцу и больше. Но наконец наступает день, когда учитель ставит на свой стол большой картонный короб, вскрывает его и раздает ребятам заказанные ими книги, сверяясь по списку. Глаза мои горят от счастья, я вся дрожу от нетерпения. У меня никогда не было красивых платьев, зато моя личная библиотека – самая большая в классе. Я обожаю листать тонкие, пропахшие типографской краской страницы. Люблю прижиматься щекой к шероховатым обложкам, уже предчувствуя новые увлекательные тайны, которые они скрывают. Мне не особенно завидуют. Другие девчонки не понимают, зачем мне столько книг и что такого особенного я в них нахожу.
А я нахожу!
Однажды я принесла домой «Таинственный остров». Четверо мужчин, один из которых был, в сущности, ребенком, бежали из лагеря для военнопленных на воздушном шаре. Над океаном их настиг сильный шторм, но все же они дотянули до затерянного среди воды ничтожного клочка суши. Судьба забросила их на необитаемый остров практически без средств к существованию. Задача была одна – выжить. И они победили. Одного-единственного зернышка, найденного в кармане, хватило маленькой кампании, чтобы снять первый урожай. Бывший инженер наладил орошение импровизированного поля. Они обжили пещеру в суровой скале, добывали огонь, делали посуду, охотились, приручали животных... Они рассчитывали только на свои силы.
Это как раз мой случай. Да, у меня есть мать и сестренка, но нет отца. Он живой, но потерялся где-то очень далеко. Он работает фотографом на войне.
В «Таинственном острове» есть карта на внутренней обложке. Нарисованная от руки. На ней изображен остров с высоты птичьего полета. Пляж. Грот. Вулкан. И еще лес. Если пристально вглядываться в эту карту, кажется, что видишь движущуюся цепочку людей. У них нет ни денег, ни инструментов. Только здравый смысл и природная сноровка.
Прочитав эту книжку, я сама стала рисовать карты, порожденные моим воображением. На полях тетрадей, на открытках, которые нам выдавали в День благодарения, – с изображением индейца или пилигрима. Нам выдавали открытки, а мы их раскрашивали цветными карандашами. А потом учитель собирал их и лучшие вывешивал на доску. Так они там и висели. Долго. Мои рисунки тоже вешали на доску, но никогда – на самое видное место. Каждый раз кто-то раскрашивал свою открытку лучше. Мне, например, не удавалось передать тени. А многим удавалось. Они проводили толстую жирную линию черным карандашом, а потом растушевывали ее пальцем, добиваясь объемности.
Учитель этого не замечал или делал вид, что не замечает, но на обороте моих пилигримов и индейцев открывался целый нарисованный мир – необитаемый остров, выведенный карандашом во всех подробностях... В этом мире я жила целых полчаса перед тем, как сдать разрисованную открытку...
Мои сомкнутые веки вдруг начали непроизвольно подергиваться, а руки рефлекторно сжались в кулаки. Что-то случилось с моими мышцами. Внутренний голос подсказывал мне затаиться и прислушаться к своим ощущениям. Я вдруг поняла, что могу открыть глаза. Надо лишь сделать над собой небольшое усилие. Хорошо бы еще чуть-чуть подождать и сначала понять, что со мной происходит...
Но я не могла ждать и противиться желанию проверить внезапно вернувшееся зрение.
Я собралась с духом и открыла глаза. Сначала ничего толком не увидела. Передо мной плавали лишь темные и светлые пятна. Однако прежде чем я успела испугаться и прийти в отчаяние, туман начал быстро рассеиваться. Первое, что я увидела, было... лицо Талии Лаво. Всего в полутора метрах от меня. Протяни руку и коснешься. А ниже была ее обнаженная грудь, наполовину скрытая под желтоватой водой. Голова Талии безмятежно склонилась на край эмалированной ванны. Глаза были прикрыты. Меня поразила ее бледность. Почти синюшность... И еще удивило, что она была без одежды. Постой-ка... А ведь ее и на мне нет! Мы обе сидим в большой ванне друг напротив друга. Между нами вода и старомодный кран с двумя вентилями – холодным и горячим.
Мне хотелось оглядеться, но я не смогла повернуть голову. Похоже, придется пока довольствоваться имеющимся обзором. Позади Талии стена из стекла. Крыша тоже стеклянная. Из вытянутых прозрачных треугольников, выложенных мозаикой. А слева от меня угадывается уже другая стена – из красного кирпича. Сквозь стекло я вижу небо. Смеркается... Слева небо еще синее, справа – фиолетовое. Значит, я смотрю на север.
Пока я могла двигать только глазами. Я скользнула взглядом от стеклянной крыши на стеклянную стену и ниже. В метре от пола стекло заканчивалось и упиралось в кирпичную кладку. Так-так... Я нахожусь в оранжерее. Или в теплице. Странно обнаружить в таком помещении ванну... За стеклянной стеной высятся деревья и тропические растения, а за ними – снова кирпич. Какой-то кошмарный сон...
Я почти уверилась в том, что все это мне чудится, когда вдруг услышала звук приближающихся шагов.
– Ну что ж, приветствую, – раздался мужской голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133