Мы примемся, таким образом, с особыми ожиданиями за приложение нашей техники толкования сновидений к этим типическим сновидениям и признаем лишь весьма неохотно, что наше искусство не совсем подтверждается на этом материале. При толковании типических сновидений отсутствуют обычно свободные мысли сновидящего, которые приводили нас раньше к пониманию сновидения, или же они становятся неясны и недостаточны, так что мы не можем разрешить нашей задачи с их помощью.
Откуда проистекает это и каким образом мы устраняем этот недостаток нашей техники, выяснится в другом месте нашей работы. Тогда же читателю станет ясно также и то, почему я могу обсуждать здесь лишь некоторые сновидения, относящиеся к группе типических, и почему я откладываю обсуждение других образцов типических сновидений.
а) Сновидение о наготе.
Сновидение о том, что человек, голый или дурно одетый, разгуливает в присутствии других, наблюдается и без всякого сопутствующего чувства стыдливости. Однако сновидение о наготе интересует нас лишь в том случае, когда вместе с тем субъект ощущает стыд и смущение и хочет убежать или спрятаться и вместе с тем испытывает своеобразное чувство связанности: он не может двинуться с места или изменить неприятную ситуацию. Лишь в этом смысле сновидение типично: ядро содержания его может представлять самые различные вариации и индивидуальные особенности. Речь идет, главным образом о неприятном ощущении стыда, о том, что субъект хочет скрыть, в большинстве случаев путем бегства, свою наготу, но не может. Я думаю, что большинство моих читателей находились уже в таком положении в сновидении.
Характер «неглиже» обычно чрезвычайно неопределенен. Хотя и слышишь часто – «Я был в сорочке» – но это очень редко снится в отчетливом виде; большая часть «неглиже» настолько смутна, что она передается в последующем рассказе в альтернативе: «Я была либо в сорочке, либо в нижней юбке». Дефекты туалета обычно не настолько существенны, чтобы оправдать довольно интенсивное чувство стыда. Для того, кто носит офицерский мундир, нагота чаще заменяется незначительным нарушением формы. Я иду по улице без шапки и вижу офицера… или без галстука… или на мне полосатые брюки.
Люди, которых стыдится спящий, по большей части всегда чужие, с неясными, расплывчатыми лицами. Никогда в этих типических сновидениях не наблюдается, что дефекты туалета, вызывающие такого рода стыдливое чувство, замечаются кем-либо или влекут за собою какие-нибудь последствия. Люди делают, наоборот, совершенно безразличные физиономии или, как я подметил в одном чрезвычайно отчетливом сновидении, носят как бы торжественно-чопорные маски. Это наводит на размышление.
Чувство стыдливости у спящего и безразличие встречаемых людей образуют противоречие, часто вообще проявляющееся в сновидении. Ощущению спящего должно было бы соответствовать удивление, осмеяние или даже возмущение со стороны окружающих. Я полагаю, однако, что эта необходимая особенность устраняется осуществлением желания, между тем как другая, сдерживаемая какой-то силой, продолжает оставаться, – и обе они не гармонируют друг с другом. У нас имеется одно интересное доказательство того, что сновидение в своей частично искаженной осуществлением желания форме не встречает правильного понимания. Это сновидение послужило основой одной сказки, известной в изложении Андерсена («Новое платье короля»), и было поэтически использовано Л. Фульдой в «Талисмане». В сказке Андерсена рассказывается о двух обманщиках, которые соткали для короля драгоценное платье, видимое, однако, лишь добрым и верным подданным. Король выходит на улицу в этом невидимом платье, и, преисполненные магическою силою, все делают вид, будто не замечают наготы короля.
Последнее воспроизводит, однако, ситуацию нашего сновидения. Не нужно особой смелости, чтобы утверждать, что непонятное содержание сновидения дает повод к представлению о наготе, в котором вспоминаемая ситуация находит свой смысл. Ситуация эта вместе с тем лишается своего первоначального значения и служит нужной ей цели. Мы услышим, однако, что такое понимание содержания сновидения сознательным мышлением двух психических систем наблюдается очень часто и должно быть признано фактором окончательного формирования сновидения; мы узнаем далее, что при образовании навязчивых представлений и фобий доминирующую роль играет такое же понимание, – опять-таки в сфере той же самой психической личности. Мы можем и относительно нашего сновидения сказать, откуда взят им материал для превращения. Обманщики – это сновидение, король – сам спящий, а морализирующая тенденция обнаруживает смутное сознание того, что в скрытом содержании сновидения речь идет о недозволенных желаниях, подвергшихся процессу вытеснения. Общая связь, в которой проявляются такие сновидения в моих анализах невротиков, не оставляет никакого сомнения по поводу того, что в основе сновидения лежит воспоминание раннего детства. Лишь в детстве было время, когда мы показывались перед нашими близкими, воспитателями, прислугой и гостями недостаточно одетыми и в то время не стыдились своей наготы. Ребенок играет роль и в упомянутая сказке: там неожиданно раздается голос маленькой девочки: «Да ведь он совсем голый!» У многих детей можно наблюдать даже а старшем возрасте, что раздевание вызывает у них какое-то упоение вместо чувства стыда. Они смеются, прыгают, хлопают себя по телу – мать или кто-либо другой, присутствующий при этом, запрещает им это делать, говорит: «Фу, как тебе не стыдно». Дети обнаруживают часто эксгибиционистские наклонности. Пройдитесь по любой деревне, и обязательно увидите 3 – 4-летнего ребенка, который как бы в честь вашего прихода обязательно поднимает рубашонку. У одного из моих пациентов сохранилось воспоминание об эпизоде его раннего детства: ему было восемь лет, и однажды, раздевшись перед сном, он захотел было отправиться в рубашке к своей маленькой сестренке в соседнюю комнату, но прислуга преградила ему путь. В рассказах невротиков об их детстве раздевание перед детьми другого пола играет видную роль; с этим тесно связан бред параноиков, будто за ними наблюдают при одевании и раздевании. Среди извращенных личностей есть группа людей, у которой детский импульс превращается в своего рода навязчивую идею, – это эксгибиционисты, Это детство, лишенное чувства стыда, кажется нам впоследствии своего рода раем, а ведь самый рай не что иное, как массовая фантазия о детстве человека. Поэтому-то в раю люди и ходят обнаженными и не стыдятся друг друга до того момента, когда в них пробуждается стыд и страх, происходит изгнание из рая, – начинается половая жизнь и культурная работа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164