Это разъяснение помогло мне устранить многие трудности и доставило мне много радости. Я мог доказать его с помощью элемента сновидения мужской склянки (Glas), так как мне рассказывали о последнем «gschnas вечере», что там была выставлена чаша с ядом Лукреции Борджиа, главной составной частью которой служила мужская склянка для мочи, какая обычно употребляется в больницах.
Если оба эпизода моего детства о мочеиспускании и без того уже связаны тесно с темой мании величия, то пробуждению воспоминания о них во время путешествия в Аусзее помогло еще то случайное обстоятельство, что в моем купе не было ватер-клозета и я должен был быть готовым к тому, чтобы испытать во время поездки неудобство, что утром действительно и произошло. Я проснулся с ощущением естественной потребности. Я полагаю, что этим ощущениям можно было бы придать роль собственного возбудителя сновидения, но я отдаю предпочтение другому воззрению, а именно, что мысли, скрытые в сновидении, не вызваны лишь потребностью мочеиспускания. Я никогда по этой причине не просыпаюсь, особенно так рано, как в этот раз: в 3 часа утра. Возражение этому воззрению я встретил в замечании о том, что во время других поездок в более удобных условиях я почти никогда не испытывал позывы к мочеиспусканию после раннего пробуждения. Впрочем, я могу оставить этот пункт нерешенным без всякого ущерба для толкования.
Опыт в анализе сновидений убедил меня в том, что даже в сновидениях, толкование которых кажется на первый взгляд исчерпывающим, так как и источники их желания, лежащие в их основе, вполне доступны и очевидны, – что даже в этих сновидениях содержатся мысли, простирающиеся к далекому детству; ввиду этого я должен задаться вопросом, не представляет ли собою эта особенность существенное условие всякого сновидения. Обобщая эту мысль, я говорю, что каждое сновидение в своем явном содержании связано со свежими переживаниями, скрытое же содержание его обнаруживает связь с более ранними переживаниями, которые, например, при анализе истерии остаются свежими до последнего дня. Это утверждение, однако, не легко доказуемо; я буду иметь случай еще раз коснуться вероятной роли ранних переживаний детства в образовании сновидений (см. гл. VII).
Из трех рассмотренных нами особенностей памяти в сновидении одна – преобладание в сновидении элементов второстепенной важности – вполне удовлетворительно разъяснена нами искажающей деятельностью сновидения. Две другие особенности – наличность свежих впечатлений и переживаний детства – нами лишь констатированы, но не могут быть выведены из мотивов сновидения. Отметим же пока обе эти особенности, которые нам предстоит разъяснить; мы возвратимся к ним либо при психологическом объяснении состояния сна, либо при рассмотрении структуры душевного аппарата, когда мы увидим, что благодаря толкованию сновидения, как благодаря открытому окну, можно бросить взгляд в затаенные глубины нашей психики.
Об одном результате наших последних анализов сновидений я упомяну, однако, здесь. Сновидение представляется зачастую многосмысленным; в нем могут не только объединяться, как показывают вышеприведенные примеры, несколько осуществлении желаний, но один смысл, одно осуществление желания может покрывать другое, покуда в самом последнем смысле мы не натолкнемся на осуществление желания раннего детства; здесь мы опять должны спросить себя, не правильнее ли будет заменить в этом предложении слово «зачастую» словом «всегда». Тот факт, что одно значение сновидения может покрывать Другое, является одной из самых трудных, но вместе с тем и одной из самых богатых по содержанию проблем толковааия сновидений. Тот, кто забывает об этой возможности, легко ошибается и склонен будет выставить ряд неосновательных утверждений о сущности сновидения. Однако в этом направлении произведено еще слишком мало исследований. До настоящего времени лишь О. Ранк дал основательную оценку строго закономерному наслоению символики в сновидениях, связанных с позывом к мочеиспусканию (см. ниже).
в) Соматические источники сновидений.
Если спросить интеллигентного человека, несведущего в области психологии, но интересующегося проблемой сновидения, из каких источников, по его мнению, проистекают сновидения, то в большинстве случаев можно заметить, что опрошенный будет убежден в неопровержимости своего разрешения хотя бы части этой проблемы. Он упомянет тотчас же о влиянии, которое производит во время, сна расстроенное пищеварение («сновидения происходят от желудка»), случайное положение тела и другие незначительные переживания на образование сновидений; он не предполагает, однако, что помимо всех этих моментов остается еще нечто, требующее особого разъяснения.
Какая роль отводится соматическим источникам образования сновидения в научной литературе, мы уже подробно рассмотрели в первой главе, так что здесь достаточно упомянуть о выводах нашего обзора. Мы слышали, что различают троякого рода соматические источники раздражения: объективные чувственные раздражения, полученные извне, – субъективные внутренние возбуждения органов чувств, – и физические раздражения, получаемые изнутри; мы заметили далее склонность почти всех ученых, утверждающих наличность этих соматических источников, отодвигать на задний план или совсем отрицать наличность каких бы то ни было психических источников сновидения. При рассмотрении воззрений, выдвигаемых в пользу этих соматических источников раздражении, мы узнали, что значение объективных раздражении органов чувств – отчасти случайных раздражении во время сна, отчасти же таких, которые не отсутствуют в душевной деятельности во время сна, – подтверждается многочисленными наблюдениями, а эксперимент подтвердил нам, что роль субъективных чувственных раздражении проявляется в сновидениях воспроизведением гипнагогических галлюцинаций и что сведение наших сновидений к внутренним физическим раздражениям хотя и недоказуемо во всем своем объеме, но основывается на общеизвестном воздействии, которое оказывает на содержание наших сновидений возбужденное состояние органов пищеварения и мочеполовой сферы. «Нервные» и «физические» раздражения – вот соматические источники сновидения, то есть согласно большинству авторов, вообще единственные источники сновидений.
Мы слышали, однако, и целый ряд сомнений, которые обращаются не столько против правильности, сколько против применимости теории соматических раздражении.
Как ни уверены все представители этой теории в своей непоколебимости и в своих, фактических основаниях – особенно в отношении случайных и внешних нервных раздражении, которые нетрудно обнаружить в содержании сновидения, – все же никто не отрицает того, что обильный материал представлений, имеющийся налицо в сновидениях, не допускает исключительного сведения к внешним нервным раздражениям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Если оба эпизода моего детства о мочеиспускании и без того уже связаны тесно с темой мании величия, то пробуждению воспоминания о них во время путешествия в Аусзее помогло еще то случайное обстоятельство, что в моем купе не было ватер-клозета и я должен был быть готовым к тому, чтобы испытать во время поездки неудобство, что утром действительно и произошло. Я проснулся с ощущением естественной потребности. Я полагаю, что этим ощущениям можно было бы придать роль собственного возбудителя сновидения, но я отдаю предпочтение другому воззрению, а именно, что мысли, скрытые в сновидении, не вызваны лишь потребностью мочеиспускания. Я никогда по этой причине не просыпаюсь, особенно так рано, как в этот раз: в 3 часа утра. Возражение этому воззрению я встретил в замечании о том, что во время других поездок в более удобных условиях я почти никогда не испытывал позывы к мочеиспусканию после раннего пробуждения. Впрочем, я могу оставить этот пункт нерешенным без всякого ущерба для толкования.
Опыт в анализе сновидений убедил меня в том, что даже в сновидениях, толкование которых кажется на первый взгляд исчерпывающим, так как и источники их желания, лежащие в их основе, вполне доступны и очевидны, – что даже в этих сновидениях содержатся мысли, простирающиеся к далекому детству; ввиду этого я должен задаться вопросом, не представляет ли собою эта особенность существенное условие всякого сновидения. Обобщая эту мысль, я говорю, что каждое сновидение в своем явном содержании связано со свежими переживаниями, скрытое же содержание его обнаруживает связь с более ранними переживаниями, которые, например, при анализе истерии остаются свежими до последнего дня. Это утверждение, однако, не легко доказуемо; я буду иметь случай еще раз коснуться вероятной роли ранних переживаний детства в образовании сновидений (см. гл. VII).
Из трех рассмотренных нами особенностей памяти в сновидении одна – преобладание в сновидении элементов второстепенной важности – вполне удовлетворительно разъяснена нами искажающей деятельностью сновидения. Две другие особенности – наличность свежих впечатлений и переживаний детства – нами лишь констатированы, но не могут быть выведены из мотивов сновидения. Отметим же пока обе эти особенности, которые нам предстоит разъяснить; мы возвратимся к ним либо при психологическом объяснении состояния сна, либо при рассмотрении структуры душевного аппарата, когда мы увидим, что благодаря толкованию сновидения, как благодаря открытому окну, можно бросить взгляд в затаенные глубины нашей психики.
Об одном результате наших последних анализов сновидений я упомяну, однако, здесь. Сновидение представляется зачастую многосмысленным; в нем могут не только объединяться, как показывают вышеприведенные примеры, несколько осуществлении желаний, но один смысл, одно осуществление желания может покрывать другое, покуда в самом последнем смысле мы не натолкнемся на осуществление желания раннего детства; здесь мы опять должны спросить себя, не правильнее ли будет заменить в этом предложении слово «зачастую» словом «всегда». Тот факт, что одно значение сновидения может покрывать Другое, является одной из самых трудных, но вместе с тем и одной из самых богатых по содержанию проблем толковааия сновидений. Тот, кто забывает об этой возможности, легко ошибается и склонен будет выставить ряд неосновательных утверждений о сущности сновидения. Однако в этом направлении произведено еще слишком мало исследований. До настоящего времени лишь О. Ранк дал основательную оценку строго закономерному наслоению символики в сновидениях, связанных с позывом к мочеиспусканию (см. ниже).
в) Соматические источники сновидений.
Если спросить интеллигентного человека, несведущего в области психологии, но интересующегося проблемой сновидения, из каких источников, по его мнению, проистекают сновидения, то в большинстве случаев можно заметить, что опрошенный будет убежден в неопровержимости своего разрешения хотя бы части этой проблемы. Он упомянет тотчас же о влиянии, которое производит во время, сна расстроенное пищеварение («сновидения происходят от желудка»), случайное положение тела и другие незначительные переживания на образование сновидений; он не предполагает, однако, что помимо всех этих моментов остается еще нечто, требующее особого разъяснения.
Какая роль отводится соматическим источникам образования сновидения в научной литературе, мы уже подробно рассмотрели в первой главе, так что здесь достаточно упомянуть о выводах нашего обзора. Мы слышали, что различают троякого рода соматические источники раздражения: объективные чувственные раздражения, полученные извне, – субъективные внутренние возбуждения органов чувств, – и физические раздражения, получаемые изнутри; мы заметили далее склонность почти всех ученых, утверждающих наличность этих соматических источников, отодвигать на задний план или совсем отрицать наличность каких бы то ни было психических источников сновидения. При рассмотрении воззрений, выдвигаемых в пользу этих соматических источников раздражении, мы узнали, что значение объективных раздражении органов чувств – отчасти случайных раздражении во время сна, отчасти же таких, которые не отсутствуют в душевной деятельности во время сна, – подтверждается многочисленными наблюдениями, а эксперимент подтвердил нам, что роль субъективных чувственных раздражении проявляется в сновидениях воспроизведением гипнагогических галлюцинаций и что сведение наших сновидений к внутренним физическим раздражениям хотя и недоказуемо во всем своем объеме, но основывается на общеизвестном воздействии, которое оказывает на содержание наших сновидений возбужденное состояние органов пищеварения и мочеполовой сферы. «Нервные» и «физические» раздражения – вот соматические источники сновидения, то есть согласно большинству авторов, вообще единственные источники сновидений.
Мы слышали, однако, и целый ряд сомнений, которые обращаются не столько против правильности, сколько против применимости теории соматических раздражении.
Как ни уверены все представители этой теории в своей непоколебимости и в своих, фактических основаниях – особенно в отношении случайных и внешних нервных раздражении, которые нетрудно обнаружить в содержании сновидения, – все же никто не отрицает того, что обильный материал представлений, имеющийся налицо в сновидениях, не допускает исключительного сведения к внешним нервным раздражениям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164