Это было не вулканическое извержение, а какие-то странные огни, которые плясали по склонам горы. Ослепленные этим светом летучие мыши-рыболовы кружились над стоящими у берега пирогами, погруженными в сон.
Глава шестая. УЖАСНОЕ БЕСПОКОЙСТВО
Пока также люди, как индейцы барэ, останутся барэ, появление этих огней на вершине горы Дундо будет считаться дурным предзнаменованием.
Пока марикитаросы останутся марикитаросами, это появление останется для них предзнаменованием счастливых событий.
Таким образом, эти два туземных племени совершенно по-разному относятся к пророческой горе. Но кто бы из них ни был прав, несомненно, соседство горы не принесло счастья деревне Эсмеральда.
Трудно было бы найти более приятное местоположение в прилегающих к Ориноко равнинах, — лучших и удобнейших пастбищ для скота, лучшего климата, который не знает крайностей тропического пояса. И, однако, Эсмеральда находилась в состоянии упадка и запустения. От старинного поселка, основанного испанскими колонистами, остались лишь развалины маленькой церкви и пять-шесть хижин, которые бывают населены только временно, в пору рыбной ловли и охоты.
Когда «Галлинетта» и «Морипга» прибыли сюда, они не встретили в порту ни одной лодки.
Кто же прогнал отсюда индейцев? Легионы комаров, которые делают местность необитаемой, мириады насекомых, которых не могли бы уничтожить все огни горы Дундо.
Пироги были так осаждены этими комарами, что даже предохранительные сетки оказались недостаточной защитой; пассажиры и гребцы получали такие укусы — даже племянник сержанта Мартьяля, которого дядюшка не смог на этот раз уберечь, — что Паршаль и Вальдес еще ночью отвалили от берега при помощи шестов в ожидании утреннего ветра.
Этот ветер начался только около шести часов утра, и два часа спустя пироги прошли устье Игуапо, одного из притоков правой стороны.
Жак Хелло также не думал обследовать Игуапо, как он не подумал этого сделать относительно Кунукунумы и Кассиквиара. Но Герман Патерн не сказал ему по этому поводу ни слова, даже в виде дружеской шутки.
К тому же у Жака Хелло не меньше, чем у сержанта Мартьяля, был другой предмет для беспокойства.
Как ни была сильна и энергична Жанна Кермор, которая до сих пор выносила все испытания, можно было опасаться, что она заболеет от местного климата. На поверхности болотистых низин здесь господствуют лихорадки, которых трудно избежать. Благодаря крепкому сложению Жак Хелло, Герман Патерн и сержант Мартьяль не поддались еще этой болезни. Оставался здоровым и экипаж пирог, привыкший к местному климату. Но молодая девушка испытывала уже несколько дней общее недомогание, серьезность которого была замечена.
Герман Патерн понял, что Жанна Кермор страдает лихорадкой. Ее силы падали, исчезал аппетит, и страшная слабость заставляла ее лежать в каюте целыми часами. Она старалась пересилить недомогание, крайне опечаленная мыслью, что ее болезнь создает ее спутникам новые беспокойства.
Оставалась, правда, надежда, что это нездоровье окажется лишь мимолетным. Может быть, диагноз Германа Патерна был ошибочен? Потом, принимая во внимание физическую выносливость Жанны, не явится ли для нее лучшим доктором крепкая натура, а лекарством — молодость?
Тем не менее Жак Хелло и его товарищи пустились в дальнейшее плавание крайне обеспокоенные.
На ночевку пироги остановились у устья Габиримы, притока с левой стороны. Здесь не оказалось никаких следов индейцев барэ, указанных Шаффаньоном. Сожалеть об этом не приходилось, так как две хижины, стоявшие у устья реки в то время, когда их посетил французский путешественник, были населены семьей убийц и грабителей, один из которых был прежний «кептэн» Эсмеральды. Остались ли они такими же негодяями или сделались с тех пор честными людьми — этот вопрос не поднимался. Во всяком случае, они перенесли свою деятельность в другое место. Таким образом, узнать что-нибудь о шайке Альфаниза здесь не удалось.
На следующее утро пироги пустились в дальнейшее плавание, снабженные олениной, морскими свинками и пекари, убитыми охотниками накануне. Погода стояла скверная. Временами шел проливной дождь. Жанна Кермор очень страдала от этого. Ее состояние не улучшалось. Лихорадка упорствовала, даже усиливалась, несмотря на все старания остановить ее.
Изгибы реки, ширина которой уменьшалась порой до 200 метров, при множестве рифов, не позволили пройти в этот день дальше острова Яно — последнего на пути лодок к верховьям.
На следующий день, 21 октября, некоторое затруднение плавание встретило на пороге, лежащем между тесными, высокими и крутыми берегами, и вечером «Мориша» и «Галлинетта» воспользовались попутным ветром и остановились у реки Падамо.
Лихорадка, мучившая молодую девушку, не проходила. Жанна все более и более слабела и не могла уже выходить из каюты.
Старый солдат стал жестоко упрекать себя за то, что согласился на это путешествие. Это была его вина! Но что делать? Как остановить припадки лихорадки и как помешать им начаться вновь? Даже допуская, что в аптеке «Мориши» и найдется лекарство, которое поможет на время, не благоразумнее ли вернуться? Увлекаемые течением пироги через несколько дней могли быть в Сан-Фернандо.
Жанна Кермор услышала, как сержант Мартьяль обсуждал этот вопрос с Жаком Хелло и, совершенно разбитая, слабым голосом сказала:
— Нет… нет!.. Не будем возвращаться в Сан-Фернандо… Я поеду до миссии… Я буду продолжать путешествие до тех пор, пока не найду моего отца… В Санта-Жуану!.. В Санта-Жуану!..
Сказав это, она от напряжения потеряла сознание.
Жак Хелло не знал, на что решиться: уступить настояниям сержанта Мартьяля — значило, пожалуй, вызвать у девушки роковой кризис, когда она убедится, что пирога спускается по реке. В общем, не лучше ли было, продолжив путешествие, добраться до Санта-Жуаны, где медицинская помощь так же обеспечена, как и в Сан-Фернандо?
Жак Хелло обратился к Герману Патерну.
— Неужели ты ничего не можешь сделать?! — воскликнул он полным отчаяния голосом. — Неужели ты не знаешь ни одного лекарства, которое могло бы прекратить лихорадку, от которой она умирает? Разве ты не видишь, что она тает с каждым днем?
Герман Патерн не знал, что ему отвечать, не знал, что еще предпринять. Хиной, которой в достаточном количестве была снабжена аптечка, не поможешь, хотя она и давалась Жанне в сильных дозах.
Когда сержант Мартьяль и Жак Хелло осаждали Патерна своими вопросами, обращались к нему со своими мольбами, он мог им ответить только:
— К несчастью, хина на нее не действует… Может быть, надо прибегнуть к каким-нибудь травам… к какой-либо древесной коре… Они должны найтись на этой территории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Глава шестая. УЖАСНОЕ БЕСПОКОЙСТВО
Пока также люди, как индейцы барэ, останутся барэ, появление этих огней на вершине горы Дундо будет считаться дурным предзнаменованием.
Пока марикитаросы останутся марикитаросами, это появление останется для них предзнаменованием счастливых событий.
Таким образом, эти два туземных племени совершенно по-разному относятся к пророческой горе. Но кто бы из них ни был прав, несомненно, соседство горы не принесло счастья деревне Эсмеральда.
Трудно было бы найти более приятное местоположение в прилегающих к Ориноко равнинах, — лучших и удобнейших пастбищ для скота, лучшего климата, который не знает крайностей тропического пояса. И, однако, Эсмеральда находилась в состоянии упадка и запустения. От старинного поселка, основанного испанскими колонистами, остались лишь развалины маленькой церкви и пять-шесть хижин, которые бывают населены только временно, в пору рыбной ловли и охоты.
Когда «Галлинетта» и «Морипга» прибыли сюда, они не встретили в порту ни одной лодки.
Кто же прогнал отсюда индейцев? Легионы комаров, которые делают местность необитаемой, мириады насекомых, которых не могли бы уничтожить все огни горы Дундо.
Пироги были так осаждены этими комарами, что даже предохранительные сетки оказались недостаточной защитой; пассажиры и гребцы получали такие укусы — даже племянник сержанта Мартьяля, которого дядюшка не смог на этот раз уберечь, — что Паршаль и Вальдес еще ночью отвалили от берега при помощи шестов в ожидании утреннего ветра.
Этот ветер начался только около шести часов утра, и два часа спустя пироги прошли устье Игуапо, одного из притоков правой стороны.
Жак Хелло также не думал обследовать Игуапо, как он не подумал этого сделать относительно Кунукунумы и Кассиквиара. Но Герман Патерн не сказал ему по этому поводу ни слова, даже в виде дружеской шутки.
К тому же у Жака Хелло не меньше, чем у сержанта Мартьяля, был другой предмет для беспокойства.
Как ни была сильна и энергична Жанна Кермор, которая до сих пор выносила все испытания, можно было опасаться, что она заболеет от местного климата. На поверхности болотистых низин здесь господствуют лихорадки, которых трудно избежать. Благодаря крепкому сложению Жак Хелло, Герман Патерн и сержант Мартьяль не поддались еще этой болезни. Оставался здоровым и экипаж пирог, привыкший к местному климату. Но молодая девушка испытывала уже несколько дней общее недомогание, серьезность которого была замечена.
Герман Патерн понял, что Жанна Кермор страдает лихорадкой. Ее силы падали, исчезал аппетит, и страшная слабость заставляла ее лежать в каюте целыми часами. Она старалась пересилить недомогание, крайне опечаленная мыслью, что ее болезнь создает ее спутникам новые беспокойства.
Оставалась, правда, надежда, что это нездоровье окажется лишь мимолетным. Может быть, диагноз Германа Патерна был ошибочен? Потом, принимая во внимание физическую выносливость Жанны, не явится ли для нее лучшим доктором крепкая натура, а лекарством — молодость?
Тем не менее Жак Хелло и его товарищи пустились в дальнейшее плавание крайне обеспокоенные.
На ночевку пироги остановились у устья Габиримы, притока с левой стороны. Здесь не оказалось никаких следов индейцев барэ, указанных Шаффаньоном. Сожалеть об этом не приходилось, так как две хижины, стоявшие у устья реки в то время, когда их посетил французский путешественник, были населены семьей убийц и грабителей, один из которых был прежний «кептэн» Эсмеральды. Остались ли они такими же негодяями или сделались с тех пор честными людьми — этот вопрос не поднимался. Во всяком случае, они перенесли свою деятельность в другое место. Таким образом, узнать что-нибудь о шайке Альфаниза здесь не удалось.
На следующее утро пироги пустились в дальнейшее плавание, снабженные олениной, морскими свинками и пекари, убитыми охотниками накануне. Погода стояла скверная. Временами шел проливной дождь. Жанна Кермор очень страдала от этого. Ее состояние не улучшалось. Лихорадка упорствовала, даже усиливалась, несмотря на все старания остановить ее.
Изгибы реки, ширина которой уменьшалась порой до 200 метров, при множестве рифов, не позволили пройти в этот день дальше острова Яно — последнего на пути лодок к верховьям.
На следующий день, 21 октября, некоторое затруднение плавание встретило на пороге, лежащем между тесными, высокими и крутыми берегами, и вечером «Мориша» и «Галлинетта» воспользовались попутным ветром и остановились у реки Падамо.
Лихорадка, мучившая молодую девушку, не проходила. Жанна все более и более слабела и не могла уже выходить из каюты.
Старый солдат стал жестоко упрекать себя за то, что согласился на это путешествие. Это была его вина! Но что делать? Как остановить припадки лихорадки и как помешать им начаться вновь? Даже допуская, что в аптеке «Мориши» и найдется лекарство, которое поможет на время, не благоразумнее ли вернуться? Увлекаемые течением пироги через несколько дней могли быть в Сан-Фернандо.
Жанна Кермор услышала, как сержант Мартьяль обсуждал этот вопрос с Жаком Хелло и, совершенно разбитая, слабым голосом сказала:
— Нет… нет!.. Не будем возвращаться в Сан-Фернандо… Я поеду до миссии… Я буду продолжать путешествие до тех пор, пока не найду моего отца… В Санта-Жуану!.. В Санта-Жуану!..
Сказав это, она от напряжения потеряла сознание.
Жак Хелло не знал, на что решиться: уступить настояниям сержанта Мартьяля — значило, пожалуй, вызвать у девушки роковой кризис, когда она убедится, что пирога спускается по реке. В общем, не лучше ли было, продолжив путешествие, добраться до Санта-Жуаны, где медицинская помощь так же обеспечена, как и в Сан-Фернандо?
Жак Хелло обратился к Герману Патерну.
— Неужели ты ничего не можешь сделать?! — воскликнул он полным отчаяния голосом. — Неужели ты не знаешь ни одного лекарства, которое могло бы прекратить лихорадку, от которой она умирает? Разве ты не видишь, что она тает с каждым днем?
Герман Патерн не знал, что ему отвечать, не знал, что еще предпринять. Хиной, которой в достаточном количестве была снабжена аптечка, не поможешь, хотя она и давалась Жанне в сильных дозах.
Когда сержант Мартьяль и Жак Хелло осаждали Патерна своими вопросами, обращались к нему со своими мольбами, он мог им ответить только:
— К несчастью, хина на нее не действует… Может быть, надо прибегнуть к каким-нибудь травам… к какой-либо древесной коре… Они должны найтись на этой территории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80