Эти стремнины не что иное, как узкий канал, вырытый между крутыми горами обоих берегов; длина его достигает десяти километров. Вода, задерживаемая узким руслом, превращается здесь в бурный поток, тем более что дно реки, как говорит Гумбольдт, представляет собой в этом месте лестницу, которая образует водопад. Понижение уровня реки от одного конца стремнины до другого равно 9 метрам. По этим местам, усеянным скалами, приходится перетаскивать лодки. Эта работа требует много времени и больших усилий.
Само собой понятно, что при таких условиях разгрузка лодок является необходимостью. Ни одна из них не могла бы пройти этими порогами, не рискуя растерять своего содержимого. Удивительно, что они не проходят здесь даже пустыми; если бы не замечательная ловкость гребцов, которые направляют лодки среди бурунов, их бы, конечно, залило или разбило.
Итак, все три пироги были разгружены. Гуахибосы подрядились перенести багаж до деревни Атур. Обыкновенно им платят за это материями, разными безделушками, сигарами, водкой. Впрочем, они не отказываются и от пиастров. В данном случае условленная с ними цена за переноску вещей, казалось, их удовлетворила.
Самой собой разумеется, пассажиры не доверяют своего багажа индейцам. Поэтому обычно они сопровождают носильщиков. Так было поступлено и в этом случае.
Расстояние от Пуэрто-Реаля до деревни Атур всего пять километров, так что оно могло быть пройдено в несколько часов даже с багажом, который был довольно громоздким и состоял из инструментов, одеял, чемоданов, платья, оружия, патронов, геодезических приборов Жака Хелло, гербариев и фотографических аппаратов Германа Патерна. Но не в этом заключалась трудность. Мог ли пройти это расстояние сержант Мартьяль?.. Не заставит ли рана нести его до деревни на носилках?..
Нет! Старый унтер-офицер не был, как он не переставал повторять, неженкой, и повязка на плече не могла мешать ему переставлять ноги. Рана совсем не причиняла ему страданий, и когда Жак Хелло предложил ему руку, он ответил:
— Спасибо, сударь… Я пойду хорошим шагом, мне никого не нужно.
Взгляд юноши дал понять Жаку Хелло, что лучше не перечить сержанту.
Маленький отряд распростился с гребцами, которые должны были перетащить фальки через пороги. Рулевые — Вальдес, Мартос и Паршаль — обещали не потерять лишнего часа, и на них можно было положиться.
Пассажиры вышли из Пуэрто-Реаля около 11 часов утра.
Дорога или, вернее, тропинка, шла по правому берегу реки. Это избавляло от необходимости переправляться через реку, так как деревня расположена на этом берегу. Налево поднимались крутые склоны гор. Иногда тропинка была едва достаточна для одного пешехода, и отряд шел гуськом.
Гуахибосы шли впереди. За ними следовали Мигуэль и его два товарища, затем Жак Хелло, Жан Кермор и сержант Мартьяль. Герман Патерн составлял арьергард.
Когда ширина берега позволяла это, то шли по трое или по двое. Жан, сержант Мартьяль и Жак Хелло находились тогда на одной линии.
Очевидно, Жак Хелло и Жан сделались друзьями, и только старый, вечно ворчливый упрямец мог смотреть на это косо.
Иногда Герман Патерн останавливался со своим гербарием, когда какое-нибудь растение привлекало его внимание. Товарищи звали его, но он не особенно охотно слушался призывов.
Охотиться в этих обстоятельствах нечего было и думать. Другое дело, если бы представился случай подняться метров на тридцать по склону ущелья.
Это и случилось, к великому удовольствию Мигуэля, но к несчастью застреленной им обезьяны.
— Поздравляю вас, Мигуэль, поздравляю!.. — воскликнул Жак Хелло, когда один из гуахибосов принес убитое животное.
— Принимаю ваше поздравление, Хелло, и обещаю, что кожа этого животного после моего возвращения попадет в естественноисторический музей с такой надписью: «Убит рукой Мигуэля, члена Географического общества города Боливара».
— Вы вполне это заслужили, — прибавил Фелипе.
— Бедное животное! — сказал Жан, рассматривая обезьяну, которая лежала на земле с простреленным сердцем.
— Бедное… но очень вкусное для еды… как говорят… — возразил Герман Патерн.
— Это правда, — подтвердил Варинас, — и вы сможете судить об этом сегодня вечером в Атуре. Эта обезьяна будет главным блюдом за нашим обедом…
— Есть обезьян — да ведь это почти людоедство! — заметил, смеясь, Жак Хелло.
— О, Хелло!.. — ответил Жан. — Между обезьяной и человеком…
— Ну, разница не так уж велика, дорогой Жан… Не правда ли, сержант?..
— Действительно… оба умеют гримасничать! — ответил сержант Мартьяль.
И он воочию в этот момент подтвердил свое мнение.
Что касается пернатой дичи, то ее в окрестностях было множество; попадались утки и другие водяные птицы, особенно же часто так называемые павас — особый род дикой курицы с широким оперением.
Впрочем, их легче было убить, чем достать, так как они упали бы в стремнину.
Любопытное зрелище представляет Ориноко в том месте, где его воды устремляются через пороги Атура, самые обширные и непроходимые из всех. Представьте себе оглушительный шум водопадов, покрытых водяной пылью, несущиеся стволы сломанных деревьев, ударяющихся о скалы, отрывающиеся глыбы береговой полосы, по которой идет узкая тропинка. Невольно задаешь себе вопрос: как ухитряются лодки проходить эти пороги, не ломая себе бортов и днищ?
Пассажиры «Галлинетты», «Мориши» и «Марипара» могли быть уверены в целости своих лодок только после их прибытия в Атур.
Маленький отряд, движение которого не было задержано никаким приключением, остановился в деревне после двух часов пополудни.
В то время Атур имел тот же вид, в каком застал его пять лет назад французский исследователь. Таким он останется и в ближайшем будущем, если верить предсказанию Элизе Реклю относительно деревень среднего Ориноко.
До Сан-Фернандо путешественники уже не должны были встретить ни одного сколько-нибудь значительного городка. А дальше на всем протяжении обширных бассейнов Рио-Негро и Амазонки была уже почти пустыня.
Восемь или семь хижин — это был весь Атур; человек тридцать индейцев — все его население.
Мигуэль и его два товарища, сержант Мартьяль и Жан, Жак Хелло и Герман Патерн должны были кое-как расположиться в наиболее удобных из этих хижин.
Впрочем, если эта деревня не изобиловала комфортом и если приходилось жалеть о каютах пирог, зато она обладала одним важным качеством: здесь не было ни одного комара! Отчего несносные насекомые избегали посещать эту деревню? Никто этого не знал; даже Герман Патерн не мог ничего сказать по этому поводу. Достоверно лишь то, что ночью сержанту Мартьялю не пришлось закрывать своего племянника обычной сеткой.
Нечего и говорить, что за ужином, который происходил сообща под деревьями, убитая Митуэлем и изжаренная на медленном отне обезьяна явилась главным блюдом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80