— Однако, дядюшка, трудно отказать… Хеллc очень любезен… возьми!.. Пусть только попадется мне на хороший выстрел пекари, я застрелю его так же хорошо, как и этот Хеллс!
Юноша протянул сержанту руку с улыбкой, от которой не мог удержаться.
— К счастью, — пробормотал сержант, — все эти любезности окончатся в Сан-Фернандо, и я думаю, что это не будет слишком рано.
На следующее утро лодки отплыли еще тогда, когда пассажиры спали в своих каютах. Ветер, казалось, установился северный, и рулевые Вальдес, Мартов и Паршаль, пускаясь в дорогу так рано, надеялись в тот же вечер прибыть в Карибен, лежащий на 40 километров выше Меты.
День прошел без всяких приключений. Вода в реке была довольно высока, и лодки без особого труда перевалили узкие проходы между рифами, особенно капризные у верхней оконечности острова Паргуацы, названного так по имени реки, впадающей в Ориноко с правой стороны.
Правый берег реки представлял собой совершенно иную картину. Это уже не были бесконечные равнины, тянущиеся до горизонта, на котором вырисовывались горы.
Колебания почвы, весьма чувствительные и близкие к поверхности, образовали отдельные вершины и холмы странной формы. Это орографическое строение дальше к востоку переходило в настоящую горную цепь. Береговые горы странно контрастировали с льяносами левого берега.
После полудня, когда правый берег опять стал пологим, лодки должны были подняться к левому берегу, чтобы пройти узкий фарватер Карибена, единственный судоходный в этом месте реки.
К востоку расстилались обширные пески, черепашьи «поля», когда-то столь богатые черепахами и не уступавшие пескам Урбаны. Беспорядочная их эксплуатация, ничем не регулируемая, предоставленная неблагоразумной жадности предпринимателей, должна была привести в конце концов к полнейшему исчезновению черепах в этих местах. Уже и теперь количество черепах здесь страшно уменьшилось. Благодаря этому Карибен, удачно расположенный вблизи устья Меты, одного из больших притоков Ориноко, потерял все свое прежнее значение. Вместо того чтобы сделаться городом, он превратился в жалкую деревушку, а кончит тем, что обратится в простой поселок, каких много на среднем течении Ориноко.
Проходя мимо гранитных берегов одного из островов, который носит название Тигровый камень, пассажиры могли наблюдать в этих скалах, знаменитых в Венесуэле, любопытное явление.
Они услышали целую гамму отчетливых звуков, которые сливались в довольно явственную гармонию. Так как лодки шли все это время вместе, то можно было услышать, как стоявший на носу «Галлинетты» сержант Мартьяль закричал:
— Вот штука! Кто же этот капельмейстер, который исполняет такую серенаду?..
Никакой серенады не было, хотя эта местность по своим обычаям мало чем отличается от испанских провинций — Кастилии или Андалузии. Но путешественники могли думать, что они в Фивах, у подножия статуи Мемнона.
Мигуэль поспешил дать объяснение этого акустического явления.
— При восходе солнца, — сказал он, — эта музыка была бы еще более явственной, и вот почему: эти скалы содержат в большом количестве пластинки слюды; под лучами солнца разреженный воздух выходит из расщелин этих скал и заставляет вибрировать эти пластинки.
— Солнце — недурной музыкант! — заметил Жак Хелло.
— Ну, это не может сравниться… — начал было сержант Мартьяль.
— Конечно, нет, — поспешил заметить Герман Патерн, — но все же на фоне пейзажа такой естественный орган вещь хорошая…
— Слишком много народу его слушает! — проворчал Мартьяль.
Глава десятая. У УСТЬЯ МЕТЫ
Перевалив на левую сторону реки, лодки благополучно миновали проход Карибена, и выгружать для этого багаж не пришлось. Около шести часов вечера они, одна за другой, пристали к набережной маленького порта.
В прежние годы путешественники нашли бы в этом месте городок, населенный энергичным торговым народом и находящийся на пути к процветанию. В настоящее же время город этот по причинам, уже объясненным выше, совершенно захирел. Карибен насчитывал всего пять индейских хижин — одной меньше против того времени, когда здесь высаживался с генералом Ублионом Шаффаньон.
Просить гостеприимства у нескольких яруросов, которые жили в этих хижинах, не стоило. Точно так же фальки не могли пополнить здесь и своих запасов. Впрочем, последнее было сделано в Урбане, поэтому лодки могли свободно дойти без возобновления запасов до Атура. Кроме того, охотники не оставили бы пассажиров без дичи.
На другой день, 31 августа, лодки отчалили еще до восхода солнца. При постоянном северном ветре плавание обещало быть удачным, так как приходилось идти почти на юг, по тому общему направлению, которое имеет Ориноко от Урбаны до Сен-Фернандо. Карибен находится на середине этого расстояния.
Однако, хотя ветер и дул с севера, но порывами, и рассчитывать на паруса не приходилось, так как, надуваясь на две-три минуты, они затем повисали вдоль мачт. Пришлось прибегнуть к шестам, так как в этом месте течение, усиленное Метой, было очень быстрым.
Ориноко здесь не было пустынно. По реке то поднимались вверх по течению, то спускались индейские лодки. Ни одна из них, впрочем, не подошла к фалькам.
Эти туземные лодки принадлежали квивасам, которые охотно посещают реку у ее главного притока.
Около одиннадцати часов ветер упал совершенно. Вальдес и оба других рулевых велели убрать паруса. Пришлось опять двигаться при помощи шестов, выбирая спокойные заводи у берегов.
Лодки, таким образом, не много прошли в этот день — дождливый и пасмурный — вверх по течению и в пять часов пополудни остановились у устья Меты, за мысом, у ее правого берега, где не было течения.
С приближением ночи небо прояснилось. Дождь перестал. В воздухе стало тихо. Сквозь просветы среди облаков заходящее солнце освещало лучами воды Меты, которые, казалось, сливались с Ориноко в одном блестящем потоке.
Фальки стали борт о борт. «Галлинетта» — между двумя другими. Образовалось таким образом нечто вроде одного общего дома с тремя комнатами.
При таких условиях, после стольких неприятных часов, проведенных под шум непогоды, которая заставила всех сидеть по своим каютам, — почему было не подышать вместе вечерним воздухом, почему не поужинать сообща, почему не завести общей дружеской беседы за одним столом?.. Как ни был нелюдим сержант Мартьяль, ему трудно было бы протестовать против этого.
Все четыре француза и трое венесуэльцев собрались поэтому вместе. Завязалась общая беседа, начатая Жаком Хелло по географическому вопросу, который не мог не вызвать споров.
Может быть, и не без хитрого умысла он начал:
— Вот мы теперь находимся у устья Меты…
— Да, — поддержал его Мигуэль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80