Когда извозчик стал складывать подножку, я спросил:
– Будьте любезны, не скажете ли, где мы находимся?
Он молча вскарабкался на козлы. Я повторил вопрос. Он буркнул что-то себе под нос, взмахнул вожжами и укатил прочь.
Перед нами лежала длинная унылая улица с обшарпанными домами, освещенная всего одним масляным фонарем, который помещался в середине. Мы стояли у края дороги и испуганно глядели друг на друга: никогда прежде мы не оказывались в такой поздний час в чужом месте.
– Где мы? – спросила матушка.
– Не знаю.
Она задрожала.
– Ох, Джонни, что с нами будет?
– Пойдем. Все не так плохо. Мы сумели убежать. Никто не знает, где мы.
– Даже мы сами. – Меня напугал ее смех, но еще больше я испугался, когда он перешел в рыдания.
Я обнял матушку за плечи.
– Утро вечера мудренее. Теперь нам нужно найти, где переночевать.
Солнце садилось, холодало. Матушка была в уличной одежде, но я выбежал из дома без верхнего сюртука и шляпы.
– У нас хватит денег, чтобы снять ночлег, – сказал я. – Но нужно узнать, куда нас занесло.
Я обратился с вопросом к приличному на вид работяге, который проходил мимо.
– Это Смиффл, – отозвался он.
То же слово, как я вспомнил, бормотал и извозчик, и еще я видел что-то подобное на своей карте.
– Поблизости от Коулман-стрит?
– В двух шагах. – Он указал, как туда пройти.
– Слышала, мама?
– Нет, – глухо отозвалась она.
– Мы в Смитфилде, значит, совсем рядом с улицей, где живет мисс Квиллиам, то есть жила. Пойдем-ка туда.
Она молчала, и, поняв, что нужно брать дело в свои руки, я повел ее туда, куда указал встречный.
Уже вечером мы добрались до нужной улицы и позвонили в колокольчик у двери дома номер 26, высокого угрюмого здания, соседи которого, казалось, поглядывали друг на Друга искоса, с неприязнью, прикрытой хорошим воспитанием.
Узнав от служанки, что имя мисс Квиллиам здесь неизвестно, матушка судорожно вздохнула и пошатнулась. Девушка посмотрела на нее сочувственно и пригласила нас войти и подождать, пока она справится у госпожи. В обширном холле, где витал аромат цветов, расставленных в вазах на изящных пристенных столиках, тьму разгоняли только восковые свечи, но я разглядел все же красивую мебель: шкафчики красного дерева, старинные дубовые часы, ряды стульев вдоль стен. Матушка рухнула на один из них, я стал растирать ей руки.
Вскоре служанка вернулась в сопровождении дамы лет пятидесяти, с резкими чертами лица, которая окинула нас пристальным взглядом. Было совершенно очевидно, что по своему положению в обществе она превосходит не только миссис Филлибер, но даже и миссис Марраблес; я представлял себе, какое неприятное впечатление мы на нее производим: я без шляпы и сюртука, матушка чуть жива.
– Я миссис Малатратт, – представилась она. – Моя служанка сказала, что вы справлялись о мисс Квиллиам?
– Да, мы ее знакомые, – отозвался я вместо матушки.
Миссис Малатратт удивленно подняла брови.
– Эта леди… нехорошо себя чувствует? – спросила она.
– Просто очень устала.
Она внимательно на меня посмотрела и обернулась к матушке; та подняла глаза и попыталась улыбнуться, но, не сумев, прикусила губу и склонила голову.
– Мисс Квиллиам здесь больше не живет, – пояснила миссис Малатратт. – Она покинула этот дом почти год назад, когда получила должность при сэре Персевале и леди Момпессон. – Ей доставило видимое удовольствие произнесение этих имен и титулов.
– Спасибо, – отвечал я. – Но нам также известно, что совсем недавно она оставила эту должность.
– Верно, – нехотя произнесла миссис Малатратт, словно бы желала подольше подержать на языке блестящие имена. – Нельзя ли узнать, с кем я имею удовольствие разговаривать?
– Наша фамилия Мелламфи.
– Если вы знакомые мисс Квиллиам, то, признаюсь, меня удивляет, что вам неизвестен ее адрес.
– Мисс Квиллиам не ожидала нашего скорого приезда в Лондон, – отозвался я, стараясь не очень отклоняться от истины. На лице хозяйки дома выразилось вежливое удивление, и я добавил: – Возможно, она писала туда, откуда мы прибыли, чтобы сообщить свой новый адрес.
– Понятно. – Нарочито вежливый взгляд миссис Малатратт говорил о том, что она не поверила ни слову из моих объяснений.
Раз уж она нам не верит, решил я, то руки у меня развязаны, можно немного приврать.
– Мы прибыли в Лондон только сегодня, после долгой поездки. – Я упомянул название графства и добавил: – Из окрестностей Хафема, где мы с сэром Персевалом… – Я поколебался и продолжил: – Жили по соседству.
– В самом деле?
– Из-за недоразумения наш багаж отослали не по тому адресу, в другой конец Лондона. Мы отправились туда на наемном экипаже, но, когда проезжали по этой улице, я вспомнил, что, по словам мисс Квиллиам, она прежде здесь жила. Матушка очень устала, поэтому я остановил карету, чтобы спросить, нельзя ли здесь переночевать.
– Очень хорошо, – кивнула миссис Малатратт, и я, испытывая одновременно торжество и стыд (уж очень легко лилась с моего языка ложь), понял, что пусть не обманул ее, но представил объяснение, какое как раз и требовалось. – Но, простите, с поисками мисс Квиллиам я ничем вам не помогу. Как вы сказали, она покинула Момпессон-Парк прошлым летом – в конце июля, если не ошибаюсь, – и провела у меня ночь или две. Уезжая, она сказала, что сообщит адрес, куда пересылать письма, но так и не сообщила.
Значит, вам о ней ничего не известно?
– Только то, что она была здесь всего лишь две недели назад – просила меня еще немного подержать у себя два ее сундука. Я была рада ей услужить. Адреса она не оставила, но, если я правильно ее поняла, она поселилась в другом конце города.
В Вест-Энде! Я испуганно повернулся к матушке. Она не поднимала глаз, однако я поймал выразительный, но непонятный взгляд служанки. Потом та посмотрела на хозяйку – как мне показалось, с робостью и неприязнью.
Миссис Малатратт глядела оценивающе.
– Если желаете здесь переночевать, я могу сдать вам комнату, но только до завтра. Это будет стоить три шиллинга.
Я знал, что мы могли бы устроиться где-нибудь за шиллинг или восемнадцать пенсов, но искать другое пристанище было уже поздно. Матушка все так же прятала лицо в ладонях, поэтому я решился.
– Плата вперед, – добавила миссис Малатратт.
Я порылся в матушкином ридикюле и под записной книжкой и таинственной связкой бумаг нашел несколько оставшихся монет.
– Проводи их в Голубую комнату, Нэнси. – С легким кивком миссис Малатратт величественно удалилась.
Я помог матушке подняться на ноги, и мы последовали за служанкой в назначенную нам комнату – красиво обставленную, с большой кроватью и нарядными дамастными занавесками.
Нэнси отвела меня в сторону и вполголоса спросила, не принести ли нам чего-нибудь поесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
– Будьте любезны, не скажете ли, где мы находимся?
Он молча вскарабкался на козлы. Я повторил вопрос. Он буркнул что-то себе под нос, взмахнул вожжами и укатил прочь.
Перед нами лежала длинная унылая улица с обшарпанными домами, освещенная всего одним масляным фонарем, который помещался в середине. Мы стояли у края дороги и испуганно глядели друг на друга: никогда прежде мы не оказывались в такой поздний час в чужом месте.
– Где мы? – спросила матушка.
– Не знаю.
Она задрожала.
– Ох, Джонни, что с нами будет?
– Пойдем. Все не так плохо. Мы сумели убежать. Никто не знает, где мы.
– Даже мы сами. – Меня напугал ее смех, но еще больше я испугался, когда он перешел в рыдания.
Я обнял матушку за плечи.
– Утро вечера мудренее. Теперь нам нужно найти, где переночевать.
Солнце садилось, холодало. Матушка была в уличной одежде, но я выбежал из дома без верхнего сюртука и шляпы.
– У нас хватит денег, чтобы снять ночлег, – сказал я. – Но нужно узнать, куда нас занесло.
Я обратился с вопросом к приличному на вид работяге, который проходил мимо.
– Это Смиффл, – отозвался он.
То же слово, как я вспомнил, бормотал и извозчик, и еще я видел что-то подобное на своей карте.
– Поблизости от Коулман-стрит?
– В двух шагах. – Он указал, как туда пройти.
– Слышала, мама?
– Нет, – глухо отозвалась она.
– Мы в Смитфилде, значит, совсем рядом с улицей, где живет мисс Квиллиам, то есть жила. Пойдем-ка туда.
Она молчала, и, поняв, что нужно брать дело в свои руки, я повел ее туда, куда указал встречный.
Уже вечером мы добрались до нужной улицы и позвонили в колокольчик у двери дома номер 26, высокого угрюмого здания, соседи которого, казалось, поглядывали друг на Друга искоса, с неприязнью, прикрытой хорошим воспитанием.
Узнав от служанки, что имя мисс Квиллиам здесь неизвестно, матушка судорожно вздохнула и пошатнулась. Девушка посмотрела на нее сочувственно и пригласила нас войти и подождать, пока она справится у госпожи. В обширном холле, где витал аромат цветов, расставленных в вазах на изящных пристенных столиках, тьму разгоняли только восковые свечи, но я разглядел все же красивую мебель: шкафчики красного дерева, старинные дубовые часы, ряды стульев вдоль стен. Матушка рухнула на один из них, я стал растирать ей руки.
Вскоре служанка вернулась в сопровождении дамы лет пятидесяти, с резкими чертами лица, которая окинула нас пристальным взглядом. Было совершенно очевидно, что по своему положению в обществе она превосходит не только миссис Филлибер, но даже и миссис Марраблес; я представлял себе, какое неприятное впечатление мы на нее производим: я без шляпы и сюртука, матушка чуть жива.
– Я миссис Малатратт, – представилась она. – Моя служанка сказала, что вы справлялись о мисс Квиллиам?
– Да, мы ее знакомые, – отозвался я вместо матушки.
Миссис Малатратт удивленно подняла брови.
– Эта леди… нехорошо себя чувствует? – спросила она.
– Просто очень устала.
Она внимательно на меня посмотрела и обернулась к матушке; та подняла глаза и попыталась улыбнуться, но, не сумев, прикусила губу и склонила голову.
– Мисс Квиллиам здесь больше не живет, – пояснила миссис Малатратт. – Она покинула этот дом почти год назад, когда получила должность при сэре Персевале и леди Момпессон. – Ей доставило видимое удовольствие произнесение этих имен и титулов.
– Спасибо, – отвечал я. – Но нам также известно, что совсем недавно она оставила эту должность.
– Верно, – нехотя произнесла миссис Малатратт, словно бы желала подольше подержать на языке блестящие имена. – Нельзя ли узнать, с кем я имею удовольствие разговаривать?
– Наша фамилия Мелламфи.
– Если вы знакомые мисс Квиллиам, то, признаюсь, меня удивляет, что вам неизвестен ее адрес.
– Мисс Квиллиам не ожидала нашего скорого приезда в Лондон, – отозвался я, стараясь не очень отклоняться от истины. На лице хозяйки дома выразилось вежливое удивление, и я добавил: – Возможно, она писала туда, откуда мы прибыли, чтобы сообщить свой новый адрес.
– Понятно. – Нарочито вежливый взгляд миссис Малатратт говорил о том, что она не поверила ни слову из моих объяснений.
Раз уж она нам не верит, решил я, то руки у меня развязаны, можно немного приврать.
– Мы прибыли в Лондон только сегодня, после долгой поездки. – Я упомянул название графства и добавил: – Из окрестностей Хафема, где мы с сэром Персевалом… – Я поколебался и продолжил: – Жили по соседству.
– В самом деле?
– Из-за недоразумения наш багаж отослали не по тому адресу, в другой конец Лондона. Мы отправились туда на наемном экипаже, но, когда проезжали по этой улице, я вспомнил, что, по словам мисс Квиллиам, она прежде здесь жила. Матушка очень устала, поэтому я остановил карету, чтобы спросить, нельзя ли здесь переночевать.
– Очень хорошо, – кивнула миссис Малатратт, и я, испытывая одновременно торжество и стыд (уж очень легко лилась с моего языка ложь), понял, что пусть не обманул ее, но представил объяснение, какое как раз и требовалось. – Но, простите, с поисками мисс Квиллиам я ничем вам не помогу. Как вы сказали, она покинула Момпессон-Парк прошлым летом – в конце июля, если не ошибаюсь, – и провела у меня ночь или две. Уезжая, она сказала, что сообщит адрес, куда пересылать письма, но так и не сообщила.
Значит, вам о ней ничего не известно?
– Только то, что она была здесь всего лишь две недели назад – просила меня еще немного подержать у себя два ее сундука. Я была рада ей услужить. Адреса она не оставила, но, если я правильно ее поняла, она поселилась в другом конце города.
В Вест-Энде! Я испуганно повернулся к матушке. Она не поднимала глаз, однако я поймал выразительный, но непонятный взгляд служанки. Потом та посмотрела на хозяйку – как мне показалось, с робостью и неприязнью.
Миссис Малатратт глядела оценивающе.
– Если желаете здесь переночевать, я могу сдать вам комнату, но только до завтра. Это будет стоить три шиллинга.
Я знал, что мы могли бы устроиться где-нибудь за шиллинг или восемнадцать пенсов, но искать другое пристанище было уже поздно. Матушка все так же прятала лицо в ладонях, поэтому я решился.
– Плата вперед, – добавила миссис Малатратт.
Я порылся в матушкином ридикюле и под записной книжкой и таинственной связкой бумаг нашел несколько оставшихся монет.
– Проводи их в Голубую комнату, Нэнси. – С легким кивком миссис Малатратт величественно удалилась.
Я помог матушке подняться на ноги, и мы последовали за служанкой в назначенную нам комнату – красиво обставленную, с большой кроватью и нарядными дамастными занавесками.
Нэнси отвела меня в сторону и вполголоса спросила, не принести ли нам чего-нибудь поесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172