– Но Анна тоже узница, пусть даже на окнах ее темницы и нет решеток. Пойми, Хью, я многим ей обязана и не могу вот так запросто разорвать то, что нас связывает. К тому же я обещала ей вернуться.
– А мне ты ничего не обещала? – Я пощекотал ее. – И разве нас ничто не связывает?
– Связывает. – Она вздохнула и поцеловала меня в лоб. – И эта связь для меня дороже всего на свете.
Я опустился на нее и поцеловал в губы. Она ответила, но как-то нерешительно. Вокруг были люди, и многие еще не спали. Ее груди ожили под моими ласками, соски набухли и затвердели.
– Идем, – сказал я.
– Куда? Мы же в лесу.
– Мы, деревенские парни, места знаем. – Я лукаво подмигнул ей и помог подняться. – Там нам никто не помешает.
Осторожно ступая между спящими мужчинами и женщинами, мы незаметно выбрались из лагеря.
– Как ты можешь? – шутливо укорила меня Эмили. – Завтра такой трудный день, а ты думаешь только о том, чтобы...
Я закрыл ей рот поцелуем.
На маленькой лужайке мы, уже никого не остерегаясь, бросились в объятия друг друга. Постелью послужили устилавшие землю сухие листья. Не говоря ни слова, мы сбросили одежды, спеша ощутить тепло друг друга. Прикасаясь к ней, я все еще не мог поверить в то, что судьба преподнесла мне такой восхитительный дар.
Она взяла меня за руку и положила мою ладонь себе на грудь. Под моими пальцами трепетало ее сердечко.
Эмили поцеловала меня со страстью, которой я не чувствовал в ней прежде. Потом она уселась на меня, и я прижался лицом к ее мягким грудям.
Дыхание ее становилось все горячее и быстрее. Она неотрывно смотрела на меня, и я видел любовь и звезды в ее глазах.
В миг, когда вся наша страсть выплеснулась в единый порыв, мы вскрикнули и тут же, рассмеявшись, зажали друг другу рты.
Она лежала, положив голову мне на грудь. Вдали угасали костры. Мы одновременно вздохнули от переполнявшего нас счастья, но уже в следующее мгновение Эмили поежилась, словно от холода.
– Что будет, если мы разобьем Болдуина? Этим ведь все не закончится. Земли принадлежали его семье на протяжении нескольких поколений.
– Я и сам много об этом думаю. У меня нет желания кем-то управлять. Я лишь хочу добиться справедливости. Чтобы те, кто творил зло, ответили за свои преступления. Может быть, стоит написать королю? Говорят, он человек справедливый.
– Я тоже это слышала, – осторожно сказала Эмили. – Но не забывай, что он на стороне благородных.
– Ты говорила, что знаешь короля. – Я повернулся к ней: – Говорила, что твой отец служит при дворе.
– Да, я видела короля, но...
– Тогда ты могла бы походатайствовать за нас. Рассказать, что здесь происходит. Что мы простые люди, которым не нужно чужое и которые больше всего на свете хотят вернуться к прежней мирной жизни. Мы не хотим ни чужих земель, ни титулов. Пусть придет сюда и сам все увидит.
Эмили кивнула, но без особой охоты, и мне показалось, что я не сумел ее убедить.
– И ни о чем не тревожься. – Я крепко обнял ее. – Видишь, какой я сильный.
– Я тревожусь не только о тебе, но и о том, что будет после. А для тебя у меня есть тайный амулет.
– Что же это такое? – Я рассмеялся и погладил ее волосы. – И где мне его носить?
– Носить ничего не надо. Я иду с тобой.
– Что? Нет, Эмили, нет. Это невозможно. Я не разрешаю.
– Не спорь и не упрямься. – Она твердо посмотрела мне в глаза. – Мне ведь тоже дороги назад нет, Хью де Люк. Теперь у нас одна судьба. Так что я пойду с тобой. Все.
Я набрал было воздуху, чтобы попытаться переубедить ее, но она прижала пальчик к моим губам, а потом обняла так крепко, словно давала понять, что уже никогда и никуда меня не отпустит.
Глава 106
Даниель Ги ворвался в комнату, где проходило заседание совета.
– Мой господин, армия вашего шута вышла из леса и находится сейчас в нескольких часах пути от Трейля.
– О какой армии ты говоришь? – усмехнулся Болдуин. – О той швали, которую собрал вокруг себя Рыжий?
Советники герцога, бейлиф и управляющий, согласно закивали.
– Их нужно атаковать, – прохрипел бейлиф. – Немедленно. Я знаю сервов. Смелости им хватит до первого звона оружия, а решимость улетучится, как только они протрезвеют.
– Пока, однако, она только крепнет, – возразил Даниель. – Шут подарил им надежду, и его присутствие поднимает их дух. К тому же численный перевес за ними. И не маленький, в три раза.
– Но у нас есть конница и арбалеты, – напомнил Болдуин. – У них же все вооружение – лишь лопаты, мотыги да деревянные щиты.
– Если мы нападем на них в лесу, – сказал Даниель, – все наше преимущество сойдет на нет. Какая польза от арбалетов в густой чаще? Ваших людей постигнет та же участь, что и рыцарей Стефена. К тому же шут владеет копьем, которое придает им смелости.
– Кастелян прав, мой повелитель, – согласился управляющий. – Даже если вы победите, каждый из убитых превратится в героя. Нужно выслушать их требования. Рассмотреть их. Не спеша. Пообещать что-то, если они разойдутся по домам и вернутся на поля.
– Ты умен, – усмехнулся герцог. – Сервы не способны к длительной осаде. Им быстро наскучит сидеть без дела да еще с пустыми животами.
Советники закивали, соглашаясь с таким заключением.
– Не забывайте, мой господин, – вставил Даниель, – что у шута есть копье. Они верят в его чудодейственную силу.
– Копье будет в Трейле еще до окончания переговоров, – твердо ответил герцог. – Они отдадут его за мешок зерна. И шута тоже выдадут. Я насажу его голову на острие копья и украшу им свою ванную.
– Я лишь хочу сказать, – не умолкал кастелян, – что исход осады трудно предопределить и...
Болдуин медленно поднялся, обогнул стол и, подойдя к кастеляну, положил руки ему на плечи.
– Идем. – Герцог кивнул в сторону камина. – На пару слов без посторонних.
В горле Даниеля как будто застрял комок. Не слишком ли далеко он зашел? Не вызвал ли гнев того, кому поклялся служить верой и правдой?
Они отошли в сторону и остановились. Кастелян почувствовал, как пальцы герцога сжали его плечо. Неожиданно Болдуин улыбнулся.
– Неужели ты думаешь, что я сяду за один стол с каким-то шутом, поднявшим против меня бунт? Если я поступлю так, то выставлю себя на посмешище перед всей Францией. Я уже связался с кузеном, и он высылает сюда свои войска. Пусть эти глупцы начинают осаду. Мы будем есть мясо, а они собирать и варить ботву. Когда подойдет подкрепление, я открою ворота, и мы раздавим их. И тебе, Даниель, придется позаботиться о том, чтобы никто из этого жалкого, презренного сброда не ушел отсюда живым.
Они стояли так близко от огня, что Даниель уже чувствовал на себе его безжалостный жар и опасался, как бы пламя не перекинулось на одежду.
– Моя власть здесь прочна, и ей никто не угрожает. Тем более какое-то подлое отродье. Ну, кастелян, как тебе мой план?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86